Дети, сотканные ветром. Часть 3

— Смертельные случаи в наше время редкость. И всё же люди не перестают калечиться. Вчера у них были слава, народная любовь, деньги, а сегодня они могут лежать на льду с перебитым позвоночником. Вы ещё молодые, у вас жизнь впереди. И, несмотря на все различия, на льду вы должны уважать друг друга. Понятно вам?!

— Да, наставник! — разом ответили капитаны.

— Когда я выйду за купол, то начнётся бой. Следите за дыханием и лучше вам обзавестись глазами на затылке.

Когда Вольноступ направился к выходу, игроки принялись разгонять кровь в теле.

— Не слушай стариков, которые забыли свою молодость, — сказал Аскольд. — Кем бы ты ни родился, жаролёд способен дать настоящее признание.

Льву пришла в голову абсурдная идея, будто наследник Великого рода имеет в виду кого-то другого, а не трубочиста.

Механические старцы выпрямились в полный рост, в их руках вспыхнуло адово пламя. Кометы зло урчали, им не терпелось на волю.

Первые секунды очень опасны, предупреждал Дым.

Арена грянула оглушительным рёвом, и кометы устремились в круг.

Аскольд первым сорвался с места и раскрыл щит. Лев же потратил драгоценный миг на глупое любование трёхцветным пламенем комет. Только их приближающийся рык вывел его из ступора. Лев повалился на колени и прикрыл голову щитом. Первоначальная высокая траектория комет уберегла его от столкновения, но не от хохота с трибун. Большинство ждали, что Лев от страха прижмётся ко льду.

— Это только начало, слуга! — забавлялся на ходу Аскольд. — Гляди, какая красота!

И вправду, творившийся хаос походил на грандиозное представление. Хаотичное, ослепительное и невозможно громкое. Купол заполнился дымом и вспышками. За кометами без того сложно уследить, теперь же глаз едва их различал. Хорошо хоть слух не подвёл. Гул усилился, и значит, кометы возвращались.

Теперь не получится отлежаться на льду, пара комет метили по ногам. Аскольд одну из таких ловко перепрыгнул, и болельщики наградили его оглушительным одобрением.

Лев набрал скорость, катаясь по кругу, и держал щит наготове. Его короткие рывки помогали вовремя уходить с пути шара, несущего боль. Тактика, выбранная им и Дымом работала.

Жаль недолго.

Аскольд выскочил перед самым носом, уйдя от столкновения Лев в последнее мгновенье, заметил вспышку сбоку. Повезло: комета по касательной прошлась по щиту.

В сумбурных метаниях Льву вдруг почудилось, будто устройство подо льдом не только притягивает огненные шары. Будто само время замедлилось под влиянием её гравитации. Первыш и его дружина с начала поединка затянули весёлую песню. Лев успел десяток раз упасть и встать, а «мусорщики» даже не дошли до второго куплета. Только кометы ничем не угомонить. Они порой не долетали до сетки купола, невидимая сила их разворачивала обратно в центр круга.

Дым верно учил Льва: с утратой первоначальной мощности кометам суждено летать над кругом восьмёрками. И чем реже они будут врезаться в купол, тем чаще капитанам придётся уклоняться от них.

Громкий выдох Аскольда и всеобщий стон арены подсказали, что лучшему молодому игроку на Осколках тоже приходилось нелегко.

«Всё же есть шанс», — смекнул Лев.

К этой же мысли пришёл и противник. Вскоре Аскольд стал чаще оказываться на пути. Если трубочист выбрал тактику выживания в круге, то всполох желал уничтожить противника как можно быстрей. Раз за разом он перенаправлял кометы во Льва, и того спасало лишь везение.

Лев перешёл к границе круга, чтобы видеть противника. Аскольд не отставал. Его погоня ограничила манёвренность трубочиста. Мальчик понял, что рано или поздно всполох загонит его под огненный удар.

Арена воем требовала действий, они не рассчитывали на долгий поединок.

— Хорошо катаешься! — окрикнул Аскольд. — Зря ты не хотел жить спокойно, слуга!

Лев оглянулся, ища опасность, которую подготовил для него Аскольд. И увидел, как комета едва не влетела во всполоха. Тот чудом увернулся, резко затормозив. Ледяные брызги из-под его коньков окатили лицо Льва. Будь у него закрытый шлем как у Мироновых, то он бы не ослеп на миг. Лев вслепую прикрылся щитом, и это спасло его от серьёзных повреждений.

Удар опрокинул на лёд. Парус потянул за собой, от боли и потери координации Лев не смог убрать тягу. Когда щит-перчатка сама сложила крылья, мальчик увидел перед собой нарисованные цвета трёх страт Собора. Он поднял голову и не сразу осознал, что находился за кругом.

Все кометы рухнули вниз и неподвижно дотлевали. Ничего не мешало красоваться Аскольду Миронову и принимать всеобщую похвалу.

— Всё кончено, слуга, — обратился он к поверженному сопернику. — Признаюсь, победа досталась не так легко, как я думал…

— ГРЯЗНАЯ ПОБЕДА! — могучий глас громыхнул по арене, и её ликование сошло на нет. — Что и следует ожидать от плода рода Миронова!

Зрители с недоумением озирались по сторонам. Никто не заметил, как новенький автоматон Могута потянулся, точно пробудившись ото сна.

— Какого беса, машина себе позволяет? — вспылил Аскольд.

Из-под корпуса механического старца сочилась тёмная масса. Декоративные детали отпадали сами собой.

Лев вертел головой, выискивая на трибуне Дыма. Уж он-то знает, что за чертовщина происходит после капитанского поединка.

За куполом среди онемевших зевак началось движение. Несколько мужчин, похожих друг на друга, ринулись к входу в купол, который оказался заперт. Один из мужчин достал из своего саквояжа непонятное устройство и кинул его в калитку. Чары гулко ударили, но металлическая сеть купола всего-навсего покрылась волнами.

— Кто ты такой?! — Аскольд с презрением обратился к ожившему Могуте.

— Я БОЛЕЗНЬ, ПОЖИРАЮЩАЯ ЭТО ОБЩЕСТВО! — неземным голосом ответил тот.

Человек снял фарфоровую маску старца, и за ней оказалась другая. Лев охнул, это чёрно-белое лицо преследовало его во снах. Он повернулся на трибуну, чтобы прокричать о помощи.

Вольноступ как раз отпер калитку и с парой крепких мужчин спешил на лёд. Тогда мир и поглотит тьма…

— Полагаю, вам будет спокойнее закончить честный поединок без зрителей, — предложил Миазм.

Его голос и бешеный стук собственного сердца убедили Льва в том, что он ещё существует. Мальчик вслепую с трудом справился с креплением нагрудника и скинул мешающий доспех, чтобы достать янтарь. Маленький огонёк занялся рядом с ростком. Лев испытал огромное облегчение, ведь он не ослеп.