Дети, сотканные ветром. Часть 3

— Судя по изменившемуся давлению, — библиотекарь прочистил мизинцем оглохшее ухо, — на такую глубину даже водяной не заплывает.

Есения шмыгнула носом, она сдерживала слёзы. Неподалёку Клим пытался прикусить дрожащую губу.

«Каким же дураком был, когда позволил им пойти», — корил себя Лев.

Он хотел что-то сказать приободряющее, но конструкция опасно завыла, и трубочист неосознанно сжался в ожидании, когда внутрь подъёмника хлынет вода.

В тесноте кабинки его взгляд упёрся в своё искривлённое испуганное отражение в зеркале на груди капитана опричников. Вдруг ноги ослабели, и голова пошла кругом. Его будто засасывало внутрь зеркального овала.

— Ну-ну, мальчуган, — предостерёг мужчина, переворачивая зеркало. — Ты мне ещё пригодишься. Так это его Вылко нагулял на Дальних Осколках?

— А? — библиотекарь сперва не понял сути вопроса, но вскоре старательно закивал. — Он самый. Оттуда именно.

Библиотекарь глядел на Льва так, словно хотел передать ему собственные мысли. Вероятно, ему известно о трубочисте куда больше прочих, и он утаил сведения от своих новых друзей.

— Раз Кагорта выставила мальчишку как приманку, значит, и на ловушки сподобилась.

— Разумеется, ваша честь. Придётся несладко. К тому же появление кромешников сбило планы.

— Ты думаешь, чинуша, будто я поставил на нашу братию все козыри. На станции Изымяречной собрался ударный отряд опричнины. Все козни Кагорты и крыс тайного советника мы снесём подчистую. Если для того, чтобы добраться до Миазмов понадобится попортить Трезубец, то мы камня на камне от него не оставим.

— Ох, ваша честь, башня многие века стоит. Требуется сила, гораздо превосходящая ту, что можно найти в арсенале опричнины.

Капсула дрогнула и изменила направление. Все разговоры оборвались.

«Они сами боятся», — смекнул Лев.

— Будьте готовы разить, — отдал приказ капитан, когда давление внутри спало. — Нас могут поджидать.

Когда двери отворились, один из опричников выставил наружу раскатружье. Оно потрескивало в нетерпении. Первыми вытолкнули ребят. Они оказались на мостике небольшого колодца, как раз для того, чтобы влез подъёмник. Вода не просачивалась в просторный зал из-за чар или же по непонятным Льву законам физики.

Четверо опричников, запустив по механическому светлячку, осматривали место, спрятанное под прудом. Кроме новоприбывших, никого не было видно.

Подростков вверили под охрану библиотекарю.

— Отпустите нас, — тихо взмолилась Есения. — Вы с моим дедушкой часто общались в высшем свете.

— Простите, ребятишки, вы нужны мне. Один я не боец, да и эти бравые вояки вряд ли справятся.

— Мы вам помогать не намерены.

— Я и не рассчитывал, княжна. Однако имея под рукой сына главаря Миазмов, мои убеждения обретут вес. Будь моя воля, то вас, княжна, я бы отправил первым поездом под опеку дедушки. Теперь же обратной дороги у вас нет, лишь я способен управлять подъёмником. И чего скрывать, княжна: ваше присутствие очень упростит мне разговор с Кагортой.

— Тогда зачем вам мы? — спросил Вий.

— И ты, патлатый, сослужишь пользу. Проверим, будет ли Кагорта швыряться убийственными чарами, когда есть шанс попасть в собственного ученика.

— С её станет.

Клим робко потянул Льва за рукав и указал на стены зала. На них едва сохранились рисунки напоминавшие иконопись. Влажность убежища не щадило древнее искусство, и теперь сложно разобрать, что представляли себе сценки из жизни почивших чаровников.

— О, вижу, ты ценитель искусства послераскольного периода, — библиотекарь похлопал по плечу Клима.

На стене толпа блёклых людишек в мольбе протянули руки к статной фигуре, намного превышавшей их в росте.

— Я бы назвал эту сценку «Тоской по силе Праотцов», — приценился старик.

— Они разве п-похожи на наших предков? — Клим нашёл время удивиться рисунку давно почивших людей.

— В этой аллегории Праотцы представлены богоподобными, во всём выше своих потомков.

— Они в самом деле были такими, — пробормотал Лев, пытаясь скинуть с себя видение из разрушенного мира.

Моря уходящие в разломы земли, горы, поднимающиеся к небесам. И среди всего хаоса погибали высокие существа.

— Они не могли быть богами.

— Кто тебе такое сказал? — библиотекарь навис над Львом. — Твой отец?

— Здесь пусто! Придётся продвигаться вглубь паучьего гнезда, — скомандовал капитан опричников.

— Сию минуту, ваша честь! — не отводя взгляда от Льва, откликнулся библиотекарь. Недобрыми мыслями заполнилась его голова. — Чего застыл, трубочист? Ты же сюда пробрался, дабы повидаться с папочкой.

Глава 9. Паучье гнездо.

Они не прошли и ста шагов от подъёмника, когда капитан опричников приказал остановиться. Двое его подчинённых взвели раскатружья. Собранная в круг плеть библиотекаря отчаянно пульсировала.

Лев даже без их нервозных копошений уловил отголоски чар. Сложно было пренебречь столь навязчивым излучением. По коже семенили бессчётное количество цепких ножек, ледяная крошка мчалась по венам.

Опричники и их заложники вышли к короткой галерее. Её убранство было утрачено со временем, но идеально ровные срезы на стенах выглядели так, словно их сделали недавно. Словно гигантские руки пробовали скрутить коридор в трубку. «Светлячки» своими крохотными пропеллерами разгоняли не успевшую осесть пыль.

— Недавно здесь таилась ловушка, — сообщил библиотекарь. — Поколение Кагорты любили хитрые манипуляции с подпространством. Создадут в кармане зацикленный на себе лабиринт и ждут, пока их жертва обессилит от голода. Сдаётся мне, Вылко не тратил времени даром и пробил ловушку насквозь. Бесспорно, велика мощь их масок.

Капитан схватил Льва за руку и поволок его к входу в галерею:

— Тогда пусть сынишка мятежника идёт первым.

— Ваше поведение не непозволительно царскому офицеру! — воскликнула Есения.

Вий же наделил капитана менее презентабельным словцом и вновь получил в наказание подзатыльник.

— Если Миазмы сотворили впереди смертельный разлом, то пусть лучше вымеска проклятого рода разорвёт на куски, чем верных Царю служителей или же вас, княжна. Не подобает благородной крови проливаться в грязном подвале.

Есению не устроили доводы офицера, но её прервал библиотекарь:

— Ваша честь, стоит приберечь негодника для переговоров с его отцом.

Капитан с неохотой признал правоту старика. Похоже, шлем воина до краёв наполняли высокомерие заодно со скудоумием. Недаром Вий уверял, что в опричнине, чем сильнее тебя отяжеляет кошель, тем выше ты взлетишь на карательном поприще.