Девочка-лед

— Ты спятил? Да как тебе вообще в голову пришла мысль целиться в Рому! — первой отмирает Лисицына, нападая на Паровозова с обвинениями.

Тот сдергивает с вешалки вафельное полотенце и хмуро пялится в сторону рыжеволосой, снова включившей режим девочки-одувана.

— На выход, Илья! Надо поговорить. Один-на-один!

Че?

— Никуда ты с ним не пойдешь, — подхожу к Лисицыной. — Мы сами разберемся.

Бесит, как же бесит! Как вспомню это ее «Сашин парень», так аж скулы от ярости сводит. Вообще попутала! До ручки меня решила довести за эти пару дней!

— Нет, Рома, извини но достаточно! — лицо ее выражает весьма красноречивый спектр эмоций. — Разобрались уже! Устроили тут целое шоу. Шкуру неубитого медведя никак поделить не можете!

— Точнее и не скажешь! — хохочет Харитонова.

— Лисицына, не выводи меня, — предостерегаю, склоняя голову влево. Зубы сжимаю до хруста.

— Начинай прибираться, Беркутов! Илья к тебе присоединится в скором времени. Посмотри, что Вы наделали! Разгромили бабушке Маше всю кухню. Идем, Паровозов. Мне есть, что тебе сказать.

— Только попробуй с ним уйти, — хватаю ее за руку. — Он чиканутый на всю больную голову, куда ты собралась?

— Рома, — выдыхает устало. — Я с детства Илью знаю. Он меня не тронет. Просто дайте нам поговорить. Здесь, за домом, во внутреннем дворе.

— Нет, — аж трясет всего.

Достала. Неужели не понимает, что я переживаю за нее?

— Почему ты меня не слышишь? Мне надо самой с ним поговорить! — раздражается, выдергивает руку и направляется вслед за Паровозовым, шагающим к выходу.

Не хочу я, чтобы она оставалась с этим неадекватным наедине. Мало ли что у него на уме? Иду за ними, но дорогу мне преграждает бойкая Сашка.

— Ром, выдохни. Им и впрямь нужен этот разговор.

— Отойди, — цокаю языком.

— Беркутов, — останавливает меня и качает головой. — Не ходи. Не надо…

Пинаю стул. После нашего с Паровозовым мордобоя, лучше мне не стало. Вопросов к Алене только прибавилось. И вместо того, чтобы объясниться со мной, она зачем-то идет беседовать с Ним. Зашибись…

— Пойду-ка я Ульянку проверю. Испугалось дите наверное, — говорит Сашка. — На этих двоих из окна тоже погляжу, не переживай. Держи.

Протягивает мне пистолет и патроны.

— На всякий случай, Ром. Только хотя бы ты давай без глупостей, — подмигивает и хлопает меня по плечу.

Молча киваю и убираю пистолет в задний карман джинс. Харитонова исчезает в дверном проеме, оставляя меня воевать со своими тревожными мыслями. В голове до сих пор пчелиным роем жужжат сказанные Паровозовым фразы.

«Жених». «Свадьба летом». «Уговор». «Совместная жизнь».

Какого черта Лисицына ни разу и словом об этом не обмолвилась? Не посчитала нужным, важным? Или то, что между нами происходит для нее не имеет никакого значения? Хотя нет, стоп. Однажды она что-то прошелестела насчет него, но подробностей не помню.

Раздраженно потираю шею. Осматриваю кухню, которую мы разнесли. Оцениваю ущерб так сказать. Вряд ли бабушка Алены придет в восторг от увиденного. Действительно надо бы прибраться.

Вот только колошматит меня до сих пор. Зол по-страшному на Алену и на Паровозова этого. Что связывает этих двоих, и как давно — пока не ясно.

На глаза попадается стеклянная тара и граненый стакан. Видать Рельсовый себе приготовил. Я вообще-то не пью, но сейчас руки как-то сами собой тянутся к бутылке. Самогон, по ходу. Любопытно, эта штука поможет сбить нервное напряжение?

Наливаю прозрачную жидкость в стакан. Принюхиваюсь. Ну, не так уж плохо. Яблоками и древесиной пахнет. Выдыхаю и опрокидываю в себя содержимое.

Нормально. Немного обжигает глотку, но в целом, вполне сносно. Вовсе не отвратно на вкус.

Наливаю еще, устало тру веки. Не успел год начаться, а уже все через одно место. Вместо запланированного мною свидания в ресторане башни «Москва-Сити» я сейчас пью самогон в жопе мира — Бобруйске. В то время как моя Лисицына объясняется на заднем дворе со своим якобы женихом. Женихом местного бандитского розлива. Тоже мне, Саша Белый недоделанный! Но надо отдать ему должное, в плане драки соперник он достойный. Морду мне вон даже разбил и пару раз крепко засадил по ребрам.

Усмехаюсь. Пью.

Хорошо…

Тепло приятное разгоняется по телу. Никакого жжения и особых неприятных ощущений. Мягенько и не пьянеешь вроде совсем. Зато хоть приотпустило чуток.

Разглядываю свой испорченный свитер. Весь в его кровищи. Так себе картина, если честно. Видела б меня моя матушка или Серый…

Тяжелый вздох. Гнетет прямо ожидание это. Охота хряпнуть еще. Ничего так пойло. Отставляю стакан и пью прямо из бутылки.

«Почему ты меня не слышишь? Мне надо самой с ним поговорить!»

О чем говорить-то, Лисицына? На черта тебе сдался этот уголовник? Он же утащит тебя на дно еще глубже.

Пью. Образовавшаяся тишина давит на барабанные перепонки. Не знаю, сколько времени прошло, но бутылка опустела, а Харитонова так и не вернулась. Гребаный Паровозов и Лисицына — тоже. Зато мне как-то ненавязчиво в голову бахнуло. Закусывать, наверное, положено. Во всяком случае, дед мой так делал всегда.

Нецензурно выругавшись, направляюсь к раковине. Под ногами хрустят осколки разбитой посуды, вывалившейся из шкафа.

Откручиваю кран. Наклоняюсь. Умываю лицо холодной водой, дабы полегчало. Голову под струю подставляю. Торкнуло-то как неожиданно совсем. Выпрямляюсь, моргаю. Аж плывет все перед глазами. Вот тебе и «мягонько».

И где все, вашу ж налево???

Слышу копошение за спиной.

Оборачиваюсь. Передо мной — суровое лицо весьма миловидной пожилой женщины. Но при этом явно агрессивно настроенной. Рот ее в ужасе распахивается, когда она смотрит на мой испачканный кровью свитер. И только хочу поздороваться с предположительно бабой Машей, как…