Девочка-лед
Шрифт:
елки-палки. Не делал бы он лучше так. Прямо-таки катастрофа, а не парень. Это вам не рафинированные мальчики нашей гимназии. Беркутов и Абрамов не в счет. Но вот образ обожаемого мною Бондаренко навечно померк в первые же секунды моего «знакомства» вот с Ним. Сколько ему лет интересно? Двадцать? Больше?
Взгляд такой цепкий… Аж под самую кожу будто пробирается иглами.
— Ты че зависла? — спрашивает хмуро.
— Вспоминаю, — обманываю естественно. Не признаваться же, что элементарно засмотрелась на него. — Да, точно, более двух лет уже они неравнодушны
— Ясно, — изрекает мрачно и тушит сигарету.
Не пойму: злится или нет. Влюблен в Алену или ему она просто нравится?
Поднимается со стула, закидывает свитер на плечо и уходит. Ни тебе «спасибо», ни «спокойной ночи». И борщ, который стоит на плите, есть он явно не собирается.
Чешу в задумчивости нос. Расстраиваюсь. Потому что осталась тут одна. Тяжело вздыхаю, допиваю свой чай, мою обе кружки, убираю медицинские принадлежности на место и тоже отправляюсь спать. Утро вечера мудренее…
*********
Алену и Рому утром я так и не вижу. Встаю рано, потому что очень плохо спала. Не помог мне чай от слова совсем. Какое-то время слушаю горластых петухов и читаю книжку, а затем готовлю на всех завтрак.
— Ты че не ложилась спать, рыжая? — этот голос теперь будет меня преследовать.
Молчу. Кинул меня тут вчера и ушел, ну прямо очень некрасиво.
— Ох, ребятки, поднялись? — а это уже бабушка Маша. — Илья, плечо-то как?
— Нормально.
— Сашенька-хозяюшка, и завтрак нам уже организовала, а я с давлением что-то прихворала сегодня, но пирогов напеку сейчас, — старушка гладит меня по голове.
От этого жеста на душе становится тепло. Наверное, потому что со своей бабушкой у меня отношения совершенно иные, довольно прохладные. Обычно наши разговоры не длятся дольше минуты. По правде говоря, мы не выносим друг друга. Чувство это давнее и взаимное.
— Оладьи всего-навсего, — пожимаю плечами.
— На один зуб, — слышу за спиной.
— Ну с твоими аппетитами да, — не могу не ответить.
— Я в Жулебино, надо что-то? — забирает тарелку с оладьями. — Чаю плесни, рыжая.
— Сам себе плесни, — начинаю злиться.
Перепутал меня с кем-то? Не нанималась его обслуживать!
— Ты че быкуешь? Не с той ноги встала? — грубит еще.
— Манерам твоим поражаюсь. Слово «пожалуйста» отсутствует в твоем уличном жаргоне?
Сверлит меня тяжелым взглядом.
— «Извини», похоже, тоже.
— Ой, да не ругайтесь, милые. Я всем налью, — топчется у стола бабушка Алены.
— Лучше пойди, баб Маш, проверь, не откинулся ли Пернатый на наше счастье…
— Илюша! — женщина глядит на него сурово. — Не надо так.
— Пусть валят уже в свою гребаную столицу. Все.
— Милуются, не тревожьте их, — говорю, томно вздыхая.
Злой как черт. Зацепил его, видимо, выбор Лисицыной. Это ведь выбор — не в его пользу. Такие, как он, спокойно подобное не воспринимают.
— Если едешь в Жулебино, то, пожалуй, список тебе
сейчас составлю, — присаживаясь, сообщает баба Маша. — Кой-чего надобно.— Давай, Марь Семеновна, за доброту твою, что угодно проси, — глаголет великодушно и при этом бесцеремонно жует мои оладьи.
— А аптека в Жулебино есть? — спрашиваю, распуская волосы. Аж голова заболела от шпилек. — Мне надо.
— Есть.
— Я тогда с тобой.
— Еще чего.
Складываю руки на груди и смотрю на него исподлобья. Мама бы поругала, сославшись на «непреднамеренное провоцирование мимических морщин».
— Напиши, что надо, куплю, так и быть.
— Перепутаешь еще, — замечаю ядовито.
— Не испытывай мое терпение, рыжая, — раздражается, конечно же.
— Саша.
— Рыжая, — повторяет упрямо, и его глаза совершенно точно надо мной смеются.
Вот же… бесит. Ну и характер. Противный до ужаса. Прямо-таки невыносимый!
— Ниче, кстати, — кивает в сторону тарелки. — Удивлен, что тебе подобные способны на кулинарные подвиги.
Тебе подобные. Задирается.
— Илья, хватит грубить девочке! — не отрываясь от составления списка, пытается осадить его баба Маша.
— Небось и слуги собственные имеются у твоей семейки? — продолжает он, напрочь игнорируя ее слова. — Шнурки там завязать, в зад словесно поцеловать.
Я в ответ, молча, корчу гримасу.
Меня начинает утомлять диалог, изобилующий остротами. Домываю посуду, ощущая затылком Его насмешливый взгляд и ухожу в ту маленькую комнату, которую мне выделили.
Остался осадочек однако. Он же меня совсем не знает. Зачем так…?
Тупо пялюсь в окно, когда слышу это.
— Едешь или нет? Но сразу предупреждаю, будешь сидеть в машине и ждать. У меня дела…
Глава 85
САША
Настроение сразу поднимается.
— Да я и не тороплюсь никуда. Посижу-подожду, — соглашаясь, жму плечом.
— Ну я надеюсь. Терпеть не могу беспричинное бабское нытье.
— Ой, это не по адресу, Паровозов, — сообщаю я ему, когда мы уже идем по коридору.
Я лью слезы крайне редко. Вот тогда после случившегося с Аленой, не выдержала, а так… сырость разводить — не про меня.
Обуваю сапоги и кутаюсь в любимую горнолыжную куртку.
— Поедем на его тачке, — Илья снимает брелок от машины Беркутова.
— Сдурел? — широко распахиваю глаза.
— Он сам вчера по пьяни предлагал покататься. За язык никто не тянул.
Плохая идея. Очень плохая идея.
Уже за воротами на полном серьезе щелкает брелком и открывает водительскую дверь.
— Беркутов тебя убьет.
Строит кислую мину, намекая на то, что я озвучила самую настоящую чушь… Включает зажигание. Пару минут осматривает автомобиль, и мне все-таки удается заметить этот его чисто мальчишеский взгляд. Ну знаете, почти всех парней немного клинит на эту тему.