Девочка. Книга первая

— Все, я подъехала. Созвонимся позже, — бросила она в трубку и дала отбой.

Весь оставшийся путь в салоне машины стояла тишина, я, теребя телефон в руках, переживала за Тигра, переживала за открытую квартиру, торопила время и машины вокруг, а Барретт так и продолжал свою работу, иногда прерывая стук клавиш на разговоры по телефону.

Внезапно в моих руках завибрировал телефон и раздался звук пришедшего СМС.

“Тигру вкололи лошадиную дозу снотворного, сделали рентген и сейчас гипсуют лапу. Первый раз вижу его таким умиротворенным)” — написала подруга, и я была уверена, что она своей шуткой хотела меня подбодрить, чтобы я не очень нервничала.

“Я скоро буду дома. Проверю квартиру и сразу к тебе на такси!!” — быстро набрала я, будто спешка моих пальцев могла ускорить события.

“Не надо. Только разминемся по дороге. Там над ним два ветеринара колдуют. Мне сказали это ненадолго. Как только мне его отдадут, я тебя наберу…” — вновь подбодрила она меня.

“Спасибо за Тигра и что успокаиваешь меня…” — напечатала я.

“Не дергайся ты так. Всё с ним будет в порядке… Заживет “как на собаке!!”

“Дай Бог, всё обойдется…” — опуская телефон, подумала я и, представив кота на металлическом столе ветлечебницы, тяжело вздохнула.

Наконец мы подъехали к подъезду нашего дома, и я, увидев наши окна, как окончание своего долгого путешествия, облегченно вздохнула. Как только джип остановился, Дуглас потянулся к двери машины, вероятно чтобы проводить меня, но Барретт внезапно бросил Дугласу “Я сам” и, закрыв крышку лэптопа, повернулся ко мне.

— Ключи от квартиры, — тихо потребовал он.

— Зачем? — не поняла я, а он, так и не ответив, спокойно залез в мой рюкзак, лежавший рядом и, выудив из бокового кармана связку ключей, быстро вышел из машины.

Я выскочила из салона и, огибая лужи, побежала следом за ним к подъезду, теперь уже понимая, что он, услышав мой разговор о незапертой двери, решил проверить квартиру на предмет посторонних сам.

Подойдя к подъезду, Барретт безошибочно нашел нужный ключ и открыл двери, а поднимаясь по лестнице, он удерживал меня сзади, не давая пройти вперед. Оказавшись на первом этаже*, он остановил меня, чуть не доходя до лестничной клетки, и я выглянула из-за плеча Барретта — Джули оказалась права, дверь квартиры была неплотно прикрыта. Я посмотрела на спину Барретта, его руку, которая удерживала меня позади, и мне стало гораздо спокойнее от того, что он первый проверит квартиру на предмет незваных гостей.

— Стой здесь, — тихо приказал он и бесшумно прошел к двери, вероятно, не желая спугнуть посторонних, если они там были.

Встав немного сбоку он аккуратно подтолкнул дверь и, бесшумно открыв ее на пару дюймов, заглянул внутрь, сканируя все вокруг, а уже через секунду скрылся в глубине нашего с Джули жилища.

Я затаила дыхание, чувствуя, как от волнения выпрыгивает мое сердце, но уже через полминуты на пороге появился Барретт, жестом давая понять, чтобы я заходила, а сам неожиданно для меня вновь ушел в квартиру.

Облегченно вздохнув и на ходу набрав Джулии “Дома все в порядке. Не волнуйся”, я медленно прошла в зал и, наблюдая Барретта в нашей квартире, остановилась в проеме — ситуация была настолько странной, что я растерялась, не зная что дальше делать, а Барретт прошелся быстрым взглядом по нашей небольшой гостиной с маленьким островком-кухней и внезапно направился прямиком в мою комнату, безошибочно определив, где она. Не понимая, что ему нужно, я устремилась вслед за ним и, встав на пороге, наблюдала, как он сканировал хозяйским взглядом пространство моей скромной спальни.

Он стоял по центру комнаты, в очередной раз без разрешения вторгшись в мое пространство, и мне казалось, что моя маленькая спальня сжалась в его присутствии, будто в ней было слишком мало места для его энергетики. Это было настолько странно — чувствовать Барретта с его мощным энергетическим полем в своем мире и видеть, как этот мужчина уверенным взглядом изучает его. Подойдя к моему письменному столу, на котором лежал старенький потрепанный ноутбук, он внезапно провел по нему рукой, будто хотел попробовать мой мир на ощупь и оставить на нем свои энергетические зарубки. Пройдясь глазами по стопкам учебников и конспектов, он поднял взгляд на переполненные книгами полки, на одной из которой стояла моя любимая фотография в скромной рамке: я — совсем еще маленькая, мне еще нет и пяти, папа держит меня на руках и целует в щеку, мама с другой стороны приобнимает меня и отца, а я посередине сияю от счастья и греюсь в лучах любви и заботы моих родителей. Барретт задержал внимание на фото и перевел взгляд на другое, чуть поодаль: здесь я уже взрослая, мне пятнадцать лет. Отец после сердечного приступа в больничной пижаме и с конусовидным колпачком на макушке сидит на кровати, а я сзади обнимаю его за шею, прижавшись щека к щеке. Здесь я счастлива, потому что отец остался жив.

— Это я папе устроила день рождения в больнице, — пояснила я ему, — он там лежал после сердечного приступа.

Так ничего и не сказав, он перевел взгляд на спинку стула, где висела моя аккуратно сложенная домашняя одежда — черные короткие трикотажные шорты и старенькая застиранная футболка моей мамы. Не желая, чтобы он думал, что я нищая и не могу себе позволить купить элементарную футболку, я пояснила:

— Это мамина футболка. Я ее ношу, сколько себя помню.

Пока Барретт сканировал мои вещи, я внезапно поняла, почему он здесь — казалось, будто он подтверждал ранее составленную им картину моего мира, а зафиксировав правильность, переходил к другой детали. В очередной раз промолчав, он подошел к моей маленькой односпальной кровати и, увидев на подушке трикотажную пижаму с узором из сердечек, прошелся уверенной рукой и по ней, в очередной раз прикасаясь к моему пространству и оставляя новую энергетическую метку в моем пространстве.

Повернув голову, Барретт направился к шкафу, который был настежь открытым после выманивания оттуда Тигра. Он прошелся хозяйским взглядом по верхним полкам с постельным бельем, затем по нижним — с аккуратно сложенными футболками и майками, и внезапно открыл выдвижной ящик с моим нижним бельем.

Мне стало совсем не по себе — он уже вовсе перешел все границы и орудовал в моем шкафу, как у себя дома!

— Там нет ничего интересного. Это мое нижнее белье, — недовольно проговорила я, подходя к нему, желая закрыть от него мое пространство, но Барретт, не обращая на меня внимания, по-хозяйски прошелся ладонью по моим трусикам с рисунком Белоснежки, задел еще одни — с узором из бантиков по всей ткани, и, так же невозмутимо задвинув ящик, бросил короткий взгляд на вешалки, где висели блузки, куртки, спортивные вещи, теплые кофты с капюшоном и джинсы, а у самой стенки мой пуховик для холодной погоды.

Мне стало совсем неприятно — будто он сравнивал меня со своими яркими женщинами, гардероб которых однозначно отличался изобилием нарядов, роскошью и дороговизной. “Да, мои вещи не из дорогих бутиков, как у твоей Саши, но чистые и аккуратные,” — так и хотелось мне сказать вслух, но я промолчала, чтобы он не подумал, что меня задевают его женщины.

Закрыв шкаф, он бросил взгляд на мой свернутый коврик для йоги, стоявший в углу, и я, сама не знаю почему, пояснила:

— Немного увлекаюсь йогой, но совсем несерьезно, просто для общего физического развития и гибкости.

А Барретт, вновь не удостоив ответом мою реплику, перевел взгляд на кресло в углу, накрытое пледом и моим мохеровым синим свитером, который уже давно забрал в свою полную собственность кот. Увидев, что Барретт заострил внимание на свитере в затяжках и рыжей шерсти, я тихо пояснила:

— Любимый свитер Тигра, любит на нем спать с тех пор, когда был совсем маленьким, — и я улыбнулась, вспоминая маленький рыжий комочек, свернувшийся на синем мохере. Барретт бросил на меня взгляд, и внезапно я услышала его ровный голос: