Девственница
Шрифт:
Она покачала головой.
– Нет, не можешь.
– Никто не вправе владеть другим человеком. Есть законы, запрещающие это.
– Дело не в законах.
– Как он может так владеть тобой?
– Он владеет мной, потому что я у него в долгу. Долг. Огромный долг, который я никогда не смогу вернуть.
– И ты расплачиваешься с ним своим телом?
Джульетта кивнула.
– Это единственная валюта, которую он принимает.
– Сколько ты ему должна?
– спросил Кингсли.
Джульетта сделала шаг вперед и коснулась пальцами ног воды. Волна окутала ее лодыжки и скользнула обратно в океан.
–
– Они были любовниками.
– Безусловно. Я говорю, безусловно, но ты не видел мою маму. В молодости она была прекрасна.
– Могу себе представить, - сказал Кингсли, восхищаясь Джульеттой.
– Жерара назначили послом на Гаити, когда ему было всего тридцать три или тридцать четыре. Но Гиллрои, древний род. Древнее имя, много власти. И так далее.
Кингсли хорошо знал эту историю.
– Жерар и его жена пришли к взаимопониманию. Они вместе владеют компаниями, недвижимостью. Лучше остаться в браке и жить порознь, чем делить имущество.
– Очень практично, - отметил Кингсли.
– Очень по-французски.
– Верно, - ответила Джульетта с едва заметной улыбкой.
– Что произошло?
– Взрослея в его доме? Ничего.
– Она скрестила руки на груди и пожала плечами.
– Он был добр ко мне, но держался на расстоянии. Его собственные дети отвлекали его. Девочки-близняшки на четыре года старше меня.
– Должно быть, что-то изменилось за это время.
– Мам'a изменилась, - ответила Джульетта.
– Всю свою жизнь она была немного неуравновешенной. Эмоциональной. Она слишком остро реагировала на происходящее. Но она была умна и сильна. Она хорошо заботилась обо мне, даже если иногда пугала своими словами. Но когда мне исполнилось тринадцать...
Она помолчала. Пауза настолько напугала Кингсли, что он сказал:
– Ты не обязана рассказывать.
– Я хочу рассказать. Хочу, чтобы ты знал. Когда мне было тринадцать, Мам'a изменилась. Она...
– Джульетта судорожно вздохнула.
– Она стала тихой. Стала замкнутой, а потом были вспышки, ярость. Она стала параноиком, часто напуганной. Она что-то слышала, голоса. И начала причинять себе боль. Однажды я зашла на кухню и увидела, что у нее кровоточат обе руки.
– Попытка самоубийства?
– Нет, она сказала, что видела змей под кожей и должна была вырезать их.
Джульетта поежилась и скрестила руки на груди. Кингсли хотелось обнять ее и утешить. Он не заслуживал слышать эту историю, такую личную и болезненную.
– Доктор сказал - шизофрения. И Мам'a никогда нельзя оставлять одну. Безусловно, она больше не могла работать. Я пыталась сама ухаживать за ней, правда. Но для меня это было слишком.
– Ты была ребенком.
– Была, но не совсем, - ответила она.
– Я была слишком умной. У меня было такое же образование, как у девочек Жерара, которые были на четыре года старше меня, и я училась лучше, чем они. Я была умна и понимала... понимала, как устроен мир.
– Что ты сделала?
– Когда наступило лето и его дочери вернулись в Канны к матери, я пошла к Жерару и попросила его положить мою мать в больницу. В хорошую, где она могла бы получить необходимый уход.
Доктор упомянул место в Швейцарии, где о таких людях, как мама, очень хорошо заботятся.– Что он ответил?
– Сказал, что такое место очень дорогое. И что, хотя он очень сожалел, моя мать больше не работала на него. Я сказала, что займу ее место. Сказала, что буду выполнять ту же работу, что и она, если он будет оплачивать ее лечение. Сказала, что сделаю все, что он захочет. В постели и вне ее.
– Полагаю, он принял твое предложение.
– Мне тогда было четырнадцать, я была высокой, во многих отношениях уже женщиной. Мы были одни в доме. Он привел меня в свою спальню, и лишил девственности. Это было больше двенадцати лет назад.
Желудок Кингсли скрутило.
– Тебе было четырнадцать.
– Мне было страшно, но, по правде говоря, мне это понравилось. В конечном итоге, - ответила она.
– Он хороший любовник. Красивый. Страстный.
– Француз.
– Именно, - ответила она с улыбкой. Затем улыбка померкла.
– Я думала, что влюблена в него. По крайней мере, долгое время считала, что так оно и есть. В постели мы делали все, что могут делать два человека. Но я никогда не забывала, ни на мгновение, что моя мать была в его власти.
– Что с ней произойдет, если ты уйдешь от него?
– На что похожи психиатрические больницы в Нью-Йорке?
– спросила она.
– На ад, - ответил Кингсли.
– Говорят, даже хорошие люди - сущий ад.
– Представь себе, какие на Гаити.
– Не хочу. Воистину, я видел столько ужасов, что хватит на всю жизнь.
– Верю, - ответила Джульетта.
– Теперь ты знаешь. Жерар заботится о Мам'a. Я забочусь о нем. Если я перестану заботиться о нем, он перестанет заботиться о ней. И когда я говорю, что он владеет мной, я имею в виду именно это.
– Так вот почему ты хочешь умереть? Поэтому ты планируешь покончить с собой?
Она искоса взглянула на него.
– Я видел камни в твоей сумке, - объяснил он.
– Видел книгу на тумбочке. Планировала пойти по стопам Вирджинии Вульф?
Губы Джульетты сжались в тонкую линию. Прошло несколько мгновений, прежде чем она, казалось, была готова заговорить снова.
– Когда мне было восемнадцать, Жерар подарил мне кольцо. Бриллиантовое с сапфирами. Стоило целое состояние. У меня есть кузен, сейчас он в Майями, но когда жил здесь, он работал вне закона. Я заставила его продать кольцо, а Жерару сказала, что его украли, угрожая ножом. Он поцеловал меня, сказал, как ему жаль и позвонил в страховую компанию. Он получил чек с полной стоимостью кольца и еще немного, а я...
– Она протянула правую руку, демонстрируя блеск бриллианта и сапфира на безымянном пальце.
– Страхование жизни?
Джульетта кивнула.
– Я взяла деньги от продажи и купила страховку. Мама получатель выплаты. Если я умру и смерть признают несчастным случаем, то денег хватит, чтобы оплатить содержание мамы в клинике на ближайшие десять лет. Здесь люди все время тонут в океане, а их тела выносит на берег.
– Должен быть другой способ, - сказал Кингсли.
– Нет. Если бы был другой способ, я бы уже нашла его.
– Она взяла его за руку, и он пожалел об этом. Казалось, ее длинные тонкие пальцы были созданы для его ладони. И придет время, когда ему снова придется ее отпустить.