Девятью Девять

Вместо ответа Конча начала тихонько подпевать арфисту. Голос у нее был не особенно сильный, но звучал легко, приятно и чисто. Как у Грейси Аллен^[22], внезапно подумал Мэтт. Крестьяне оторвались от пива, улыбнулись и подхватили в лад. Комната наполнилась нежной грустью.

— Вот вы где! — произнес чей-то грубый голос.

Мэтт оторвал взгляд от Кончи и увидел Грегори Рэндала, чье невероятно красивое, как у воскового манекена, лицо было искажено сильным чувством, весьма напоминающим гнев.

— Потрясающе! — продолжал Рэндал. — Ты изменяешь мне здесь, перед этими… мужланами!

— Привет, Грег, — сказал Мэтт.

— Заткнись! Я должен был раньше догадаться, что значит твое внезапное желание помочь, Дункан. В нашем мире никто ничего не делает задаром, это я хорошо усвоил. Но думал, что могу доверять старому товарищу по студенческому братству! — патетически выкрикнул Грегори.

— Разве я виноват, что твоя девушка не любит рыбу?

— Рыбу? Причем тут рыба? Теперь-то я вижу твои замыслы насквозь. Как только я тебе о ней рассказал, ты затеял недоброе. Красивая девушка, у которой много денег и мало здравого смысла… неразумное богатенькое дитя. В самый раз для тебя, да? Ты напоил меня до бесчувствия и воспользовался моей машиной, чтобы съездить к Харриганам. Умно сработано, Дункан. Ты прилип к старику и добился его расположения. Небось, восторженно слушал дурацкие речи, которые мне поперек глотки вставали. Наверное, ты много чего наплел про меня, пока готовил себе мягкое гнездышко!

— Грегори, — заметила Конча, — тебе не кажется, что ты сказал достаточно?

— Я еще и не начинал! Наслышан уже, как вы друг другу глазки строите! Впрочем, я готов тебя простить, Конча. Ты молода и не понимаешь, что происходит. Но я не хочу, чтобы о моей невесте ходили подобные слухи.

— Пожалуй, я закрою глаза на отсутствие логики в твоем высказывании, — ответила девушка, — но не на общий смысл. А теперь, пожалуйста, уходи.

— Только если ты пойдешь со мной. Конча, дорогая, отделайся от этого человека раз и навсегда, и я все прощу. Я…

— Ах, все простишь?! — Конча, сверкая черными глазами, поднялась. — Придержи язык, Грегори! Небезопасно бросать мне вызов на моей территории — твое хорошенькое личико может изрядно пострадать! Убирайся отсюда! — Она указала на дверь широким жестом и добавила несколько энергичных фраз по-испански. Несомненно, это были конкретные указания, куда именно Грегори следует пойти.

Трое крестьян переглянулись и дружно встали, готовые защищать сеньориту Пелайо. Оставив лень за столиком, вместе с пивом, они шагнули вперед, гибкие и грозные.

— Отзовите свою гвардию, дорогая, — сказал Мэтт. — Я сам справлюсь.

Он вышел вслед за отступающим Грегори на улицу. Продавец кедровых орехов почуял близкую драку и с восторгом предвкушения принялся созывать companeros.

Грегори встал спиной к лотку, в котором продавали тыквы-горлянки и изделия из плетеной соломы.

— Давай, — подзадорил он. — Будь настоящим мужчиной, защити прекрасную даму. Сам знаешь, что ты сильнее. Иначе бы ты не рискнул сыграть со мной такую подлую шутку.

— А ты знаешь, что ты слабее, поэтому думаешь, что тебе сойдет с рук любая гадость! Ну так сейчас получишь хороший урок. Мне плевать, что ты, мелкий биржевой крысеныш, думаешь про меня, но молоть чушь о Конче и о ее отце не смей!

— А ну, подойди, подойди!

— И ты еще называешь Кончу глупой девчонкой! Сам сначала вырасти, нытик сопливый! Сейчас я тебе профиль-то попорчу…

И тут Мэтт заметил с краю собирающейся толпы Артура. Следовало догадаться, что Грегори ни за что не выследил бы их и не придумал столько мерзостей в одиночку. Но прежде чем Мэтт успел задуматься о присутствии молодого Харригана, тот выставил тощую ногу и ловко подставил ему подножку. Мэтт всей тяжестью грохнулся на грубые булыжники мостовой, а Грегори и Артур немедленно навалились сверху.

События следующей минуты проще передать с помощью киномонтажа, нежели с помощью обыкновенной прозы. Трое верных рабов Кончи немедленно влезли в драку и оттащили противников Мэтта. Но двое каких-то бездельников, увидев, что силы неравны, вступили в бой на стороне Рэндала и Харригана. Проходившие мимо моряки бросили своих девиц и присоединились к потасовке, с трогательной беспристрастностью охаживая кулаками и тех и других. Скорее всего, именно один из них опрокинул ларек с горлянками, владелец которого немедленно бросился в бой. Мэтт так и не узнал, кто вытащил нож, оставивший свежую царапину на щеке, уже украшенной шрамом. Он был слишком занят, отбиваясь от Грегори

В то время как остальные с удовольствием отводили душу, Грегори неожиданно взбесился и дошел до боевого экстаза викинга, возомнившего себя берсерком. Сначала он намеревался задушить Мэтта, но потом ему в руки каким-то образом попала разбитая горлянка, и Грегори попытался выколоть противнику глаза.

Драка — одно дело, но совсем другое — схватка с маньяком, особенно если маньяка подстрекает приятель, которому не терпится свести свои счеты. Когда острый осколок в третий раз на считанные миллиметры промахнулся мимо глаза, Мэтт заскучал по мирной компании Свами Зюсмауля, обладателя безобидной привычки терять пистолеты. От пистолета он бы сейчас тоже не отказался.

Послышался полицейский свисток.

Мэтт почувствовал, как Конча схватила его за руку. Девушка шепнула:

— Уходим!

В следующее мгновение они очутились в живописном подвальном магазинчике. Стены были сплошь уставлены свечами, посредине стоял чан со свечным салом.

— Ты никого не видел, Хесус, — сказала Конча.

Хесус широко ухмыльнулся и выразительным жестом сомкнул большой и средний палец в кольцо:

— О’кей, сеньорита Пелайо.

Они вышли черным ходом, пробрались через лабиринт водопроводных труб, миновали маленькую деревянную дверцу и оказались в переулке. Конча остановилась, чтобы вытереть кровь с лица Мэтта, потом взяла его под руку и вывела на Мейн-стрит. Она тащила спутника за собой — быстро, но не слишком, дабы не вызывать подозрений, — по району Плаза, потом через дорогу, в церковь Владычицы Небесной.

Внутреннее убранство старой церкви было выдержано в темных тонах, а главный алтарь сиял белизной. Служба не шла, но сияние свечей озаряло молчаливые фигуры, смиренно стоявшие на коленях возле скамей.

— Убежище, — прошептала Конча. — Почтенная древняя традиция.

Она обмакнула руку в чашу у входа, перекрестилась и двинулась по центральному проходу, затем опустилась на колени и несколько мгновений стояла неподвижно. Мэтт неловко топтался рядом, не зная, чего от него ожидают.

— Все нормально, — тихо проговорила девушка, вставая. — Вам необязательно что-либо делать.

Мэтт молча последовал за ней. У решетки алтаря Конча вновь преклонила колени. Мэтт проскользнул на пустую скамью, сел и огляделся. В старой — по американским меркам — церкви царили мир и тишина. До него стало доходить нечто смутное, нечто, чего он не сумел постичь ни в ходе всех своих исторических изысканий для писательского проекта, ни даже во время своего визита сюда в Страстную пятницу.

Конча наконец поднялась. Перед образом Святой Девы Гваделупской она помедлила и зажгла лампадку. Губы девушки чуть заметно шевелились. С серьезным лицом она повернулась к Мэтту.