Девятый герцог Империи

До своих апартаментов я добрался, пребывая уже в крайне смятенных чувствах. Зашел к себе и прямо как есть – в верхней одежде и в сапогах, завалился на постель. Лег навзничь, руки за голову заложил и бездумно уставился в украшенный золоченой лепниной потолок.

Даже не знаю, сколько я так пролежал, совершенно безучастный ко всему, – четверть часа или, может, половину, но все когда-то заканчивается. Я вынужден был вернуться в этот мир… Из-за того, что кто-то тихонечко постучался в дверь.

«Наверняка это Энжель», – мелькнула у меня закономерная догадка относительно того, кто это может быть. И… и я не отозвался… Просто не захотел.

Правда, от появления незваной гостьи это меня не спасло. Она, так и не дождавшись разрешения, сама вошла.

– Кэр… – потерянно произнесла ди Самери, замирая в дверном проеме и глядя на меня покрасневшими глазами.

Но ответа опять не дождалась… Переборов все же охватившую ее нерешительность, девушка прикрыла дверь и приблизилась ко мне. Усевшись рядом на постель. Осторожно тронув меня рукой, повторила уже с неприкрытой мольбой:

– Кэр… – А когда я перевел на нее безучастный взгляд, покаянно произнесла, молитвенно складывая ручки у груди: – Прости! Прости меня! Я… Я правда не знала о таком ужасном ограничении устанавливаемой защиты… В книжке, из которой я ее взяла, была обрисована только общая схема построения… – Я промолчал, и девушка торопливо продолжила, едва не захлебываясь словами и слезами, льющимися из ее и так пребывающих на мокром месте глаз: – У меня ведь и мысли не было делать тебя своим фамилиаром, Кэр! Ведь мало того что это было бы просто бесчестно по отношению к своему другу, так еще и не имеет для меня никакого смысла! Это ди Мэнс будет крайне полезен твой уникальный дар к поглощению стихиальных энергий, а для меня, с моим-то крошечным резервом, он только во вред! Ведь первое же мало-мальски приличное заклинание, развеянное и поглощенное мной, приведет к моей мучительной смерти, вызванной выгоранием внутренней энергетики организма!

Прочувствованный рассказ Энжель заставил меня чуть ожить. Только неугомонный бес, гад, не дал проклюнуться робкому ростку надежды на то, что не все в этой жизни так плохо. «Как складно излагает! – восхитился он. – Ведь ни словечка лжи! Умалчивает только, хитрюга такая, кое о чем! Вот зачем ей, спрашивается, стань ты ее фамилиаром, вообще какие-то там заклинания поглощать? Когда для решения проблемы достаточно просто указать пальчиком преданному ей душой и телом темному ангелу на непонравившегося человека!»

Раскрыл мне, что называется, глаза мой симбионт. Саркастично усмехнувшись, я просто отвернулся от Энжель, которая умоляюще взирала на меня. Отчего та отчетливо всхлипнула… Помедлив, но так и не дождавшись от меня ни словечка, она поднялась с моей постели и тихо ушла.

Едва я остался один, по моим губам еще раз скользнула усмешка – только теперь уже горькая. Уязвило меня в самое сердце коварство златовласки, да. Так уязвило, что словно заноза какая-то засела в груди…

– Эх-х… – протянул я, не сдержав обуревавших меня чувств. Да так и замер. Нахмурился недоуменно. И обратился к своему симбионту: «Постой-ка, рогатый, но откуда Энжель известно о моей темноангельской сущности?»

«А и впрямь, – плюхнувшись на зад, озадаченно почесал он в затылке. Впрочем, недолго бес над этим казусом размышлял – почти сразу же подскочил и бодро выдал: – Может, догадалась?»

«А может, нет?» – сощурился я, глядя на явно пытающегося выкрутиться поганца.

«Может, и нет, – легко согласился тот. Одним прыжком переместившись ко мне, рогатый жарко зашептал на ухо: – Тогда, тогда она наверняка на твои богатства ротик разевает! Помнишь, как ей приглянулись изумительно изящные монетки Ушедших? И как восхитило ее их количество? А ведь, помимо сокровищ, у тебя еще имеется немыслимое богатство в виде древней библиотеки! И артефактная мастерская!»

«Думаешь?» – с изрядным сомнением произнес я. Ведь как-то не замечалось прежде за златовлаской особого корыстолюбия.

Бес, похоже, тоже не отмечал фактов проявления алчности со стороны Энжель, судя по тому, что затруднился с их приведением в качестве весомого довода.

От выведения на чистую воду одного паразита спасло появление моей подопечной, которая неожиданно вернулась. Войдя без стука и опять усевшись рядом со мной на постели, она начала мне что-то настойчиво совать в руки:

– Вот, возьми, Кэр!

Не выдержав издаваемых ею при этом всхлипов, я повернул к ней голову. И до того удивился, увидев, что мне пытаются всучить, что как-то забыл даже о своем нежелании разговаривать с кем-либо.

– Что это? – глупо похлопав глазами, спросил я.

Хотя ответ мне в принципе был совершенно не нужен. Ибо я сразу же опознал вещицу, что была-таки впихнута Энжель в мои руки. Гибкая карминно-черная полоска, набранная из прилизанных каменных пластинок… От совершенно такой же я не так давно Кейтлин избавлял! Так что весь вопрос скорее в том, где златовласка взяла ошейник абсолютного подчинения…

– Надень его на меня, – попросила меж тем Энжель, по щекам которой непрерывно катились крупные слезы. Подхватив руками длиннющие теперь золотистые волосы, в сторону их убрала, полностью открывая свою тонкую шейку и облегчая мне задачу.

– Зачем тебе это? – растерявшись, не нашел ничего лучше, как спросить я.

– Пожалуйста, сделай это, Кэр! – взмолилась девушка.

И я не смог… Не смог выдержать того потока мольбы, что исходил из заплаканных глаз Энжель. Примерился и захлестнул вокруг ее шейки карминно-черную змейку. А та, стрельнув в стороны алыми искрами, словно прилипла к нежной девичьей коже и моментально слилась в единое кольцо шириной дюйма в два. Осторожно коснувшись кончиками пальчиков кольца, которое на мгновение сдавило ей горло и затруднило дыхание, а потом медленно ослабило свою хватку, Энжель так благодарно на меня посмотрела… Так пронзительно-благодарно, что у меня сердце защемило. Бес, хлопнув себя уже во второй раз за последний час раскрытой лапкой по мордочке и пробормотав что-то вроде: «Нет, бороться с такими дурами совершенно невозможно», просто исчез… А потом… Я и опомниться не успел, как на моем правом запястье защелкнулся сходного вида карминно-черный браслет.

– И зачем тебе это, Энж? – тихо спросил я, осознавая случившееся.

– Чтобы вернуть твое доверие… Чтобы ты не сомневался больше во мне никогда, так же как я не сомневаюсь в тебе, – с подкупающей искренностью шепнула она. – Этот артефакт Ушедших дает ничуть не меньшую власть, чем фамилиарная связь. – Шмыгнув носиком и утирая продолжающие катиться из глаз слезы, девушка проникновенно сказала: – Я не Элис, Кэр… Я тебя ни за что не предам.

Такой исключительный жест доверия со стороны златовласки покорил меня полностью. И заставил поверить в абсолютную неумышленность совершенного ею деяния. Тут скорее я сам виноват, что так вышло… Не надо было вообще озадачивать златовласку постановкой этой самой защиты от принудительной фамилиаризации. Ведь она мне сама говорила, что слабо разбирается в этом вопросе. А я пропустил мимо ушей… Обрадовался слишком. Ну а Энжель, готовую после вызволения с каторги в лепешку расшибиться, но мне помочь, мое горячее желание обзавестись такой защитой заставило забыть об отсутствии у нее должного опыта.

– Ня?.. – с надеждой вопросила, попытавшись робко улыбнуться, Энж, уловив перемены в моем настроении.

Посчитав, что какие-либо слова тут будут лишними, я немедля привлек к себе златовласку и порывисто ее поцеловал. В соленые от слез губки. А затем к себе прижал… Обнял крепко-крепко и держал так в своих объятиях, ласково поглаживая по шелковистым волосам, пока бурно разрыдавшаяся девушка не затихла. Тогда я отстранил златовласку от себя и велел ей, доверчиво мне улыбнувшейся, приподнять подбородок. Чтобы взяться тут же обеими руками за сковавший ее тонкую шейку карминно-черный ошейник. Ухватился поудобнее за артефакт Ушедших, начавший жечь мне руки злыми алыми искрами, да, собравшись и сконцентрировавшись, резко его разорвал! Энжель ахнуть не успела, не то что побледнеть или в обморок от резкой потери части жизненных сил упасть!