Дежурный по континенту

– Ну, выкладывай, кайфолом, где тебя черти носят целый месяц. Ты знаешь, что меня по твоей милости из Маньяны выслали как кусок говна или не знаешь?..

– Читал в газетах…

– Знаешь, поехали-ка ко мне в гостиницу.

– Не поеду, – сказал Иван, глядя прямо перед собой.

– Вот ещё новости, – удивился Бурлак. – Что значит не поеду?

– То и значит, – отозвался Иван. – Я жить хочу.

– Да живи, кто тебе мешает…

– Вы меня убить хотели…

– Кто тебе сказал такую глупость?

– Никто не сказал. Сам догадался. Убрать как расходный материал.

– Ты на солнце перегрелся, парень. Очень нужен ты тебя убивать. В гостиницу я рвусь потому, что там у меня пиво мерзнет, а внутри все горит как в эпицентре атомного взрыва. Но ежели тебе страшно ехать со мной в гостиницу, то не едь, хер с тобой. Я и впрямь только сейчас сообразил – негоже двум мужикам запираться в номере: решат, что педерасты, на заметку возьмут. Лучше поехали куда-нибудь в людное место, пожар зальем. Да и страсти охладим. Я такую бабу снял, в кои-то веки, а тут ты подвернулся…

– Что значит подвернулся, товарищ полковник?

– То и значит.

– Так вы не специально меня тут караулили?

– Никто не собирался тебя тут караулить. Равно как и убивать. Если я чего и собирался – так это трахнуть тёлку. Да только она уже ушла…

– Разрешите я сбегаю и приведу её обратно? – обрадованный Иван взялся за ручку двери.

– Сидеть! – строго сказал Бурлак. – Никуда ты не сбегаешь. Сперва с тобой разберёмся. Трогай.

Иван тронул.

– Ишь – «сбегаю», – ворчал Бурлак. – Небось всех блядей в Сан-Хосе перетрахал за это время, а? дорвавшись до брюнеток-то?..

– Никак нет!

– Что, не всех? парочка осталась на развод?..

– Ни одной, товарищ полковник.

– Что, востроносую забыть не можешь?

– Так точно…

– Брось, парень. Глупости это. Она террористка международного масштаба. Небось, уже где-нибудь в Палестине жидков на паштет режет… и…

Бурлак чуть было не привиртуалил ей какого-нибудь боевого соратничка – негра в чёрной беретке, арабской конфессиальности, ветерана торговых центров и японских посольств, с членом длиной в АКМС, но вовремя остановился и не стал язвить – ему ещё надо было разговорить чувствительного паренька.

– Она моя жена, – сказал паренёк.

– Знаю, знаю, – сказал Бурлак. – Успел. Кого ты вместо себя под пулю-то подставил? в Теуакане-то?

– Это Ореза подставил, не я…

Через пять минут они сидели в открытом кафе под синим тентом, пили пиво, и Иван во всех подробностях (кроме счёта в местном банке) рассказывал Бате про Орезу и про неизвестного ему молодого бандита, которому Ореза на глазах у Ивана разнёс пулей морду лица, после чего посадил его труп на переднее сиденье и запихал в карман документы Ивана. Бурлак, насупившись, впитывал в себя информацию и посасывал ледяное пиво.

– Так, стало быть, Орезе ты себя не раскрыл? – спросил он, выслушав мемуар.

– Не раскрыл.

– А девчонке – раскрыл?

– Так точно.

– Выдрать бы тебя, сукина сына. Честное слово, сам бы на козлах разложил и жгут сплёл толщиной с руку из разноцветных проводов…

Иван только горестно пожал плечами. Бурлак махнул официанту, чтобы притащил ещё пива, и спросил:

– Ну, что с тобой мне теперь делать?..

– А вы сюда, в Сан-Хосе, надолго? – спросил Иван, хитровато взглянув на своего командира.

– А почему ты спрашиваешь?

– Да так… Не моё дело, конечно… Но ведь вы ещё собираетесь вернуться в Маньяну?

– Я? – удивился Бурлак. – Чего я там забыл?

– Ну, я так спросил…

– А зачем тебе это знать?

– Я хочу, чтобы вы мне помогли её там найти и оттуда вытащить.

– А губозакатывающее устройство тебе не купить?

– Я должен её оттуда вытащить.

– Ну и вытаскивай. Скатертью дорога.

– Я без вас не справлюсь, Владимир Николаевич.

– Чем же я тебе помогу, сынок? – усмехнулся Бурлак. – Я старый, если кому руки-ноги отрывать или там отстреливаться – мне и здоровья-то никакого не хватит.

– Разве же у настоящего разведчика есть какое другое оружие кроме головы? – спросил Иван.

– Хм, – сказал Бурлак.

– Вот мне ваша голова и нужна в качестве оружия. Кабы моя голова работала как ваша, я бы давно поехал в Маньяну и всё бы там сам сделал…

Бурлак отпил из бокала пива и прищурился на закат.

– Слушай, сынок, – сказал он Ивану. – Объясни мне, старому и тупому, совершенно непонятную вещь. За каким хером мне лезть в эту жопу, из которой я только что благополучно выбрался, сижу себе, свободный человек в свободной стране, тихо-мирно попиваю пиво и собираюсь забыть и тебя, и твою снайпершу как страшный сон всей моей жизни?..

– Свободная страна отличается от несвободной тем, что в ней пива бесплатного не бывает… – сказал Иван, глядя куда-то в сторону.

– Что ты сказал?..

– Сказал, что на пиво деньги нужно иметь… – повторил Иван.

– Пиво здесь классное, землячки! – сказали им по-русски из-за соседнего столика. – Главное, холодное всё время, ебёнать!.. Как оне, блин, только умудряются его таким держать на жаре-то?.. И вообще – море тёплое, публика щедрая, бабы дают бесплатно – лафа, а не жизнь!.. Вы здесь надолго, землячки?

Бурлак с омерзением узнал в сидящем по соседству того самого бородатого пузана, что пел давеча на углу под гитару. Певец держал в воздухе большую кружку с пивом и смотрел на Бурлака наглыми свинячьими глазками. Гитара в чехле была прислонена к столу.

Бурлак тоже поднял свою кружку и сказал:

– No le entiendo, amigo! No hablo aleman. [8]

Глазки бородатого сузились.

– Ты чё, брателло, гонишь?

– Hola! – сказал Бурлак и допил пиво. – Vamos, hijito! [9]

8

– Ничего не понимаю, друг, и вообще не говорю по-немецки. (исп.)

9

– Салют! Пойдем, сынок. (исп.)

Они с Иваном сошли с террасы и не слушали, как певун бормочет им вслед нечто матерное, родное.

– Так что ты сказал про пиво и деньги? – спросил Бурлак, когда они отошли от кафе на безопасное расстояние.

– То, что я вам денег заплачу, если вы со мной в этом деле поучаствуете.

– Денег? – переспросил Бурлак. – Откуда у тебя деньги? Такси продашь?..

– У меня есть деньги, – угрюмо сказал Иван.

– Ореза оставил? – догадался Бурлак.

– Да. Лежат здесь, в Сан-Хосе, в банке на депозите. В сентябре можно будет снять. Половина будет ваша.