Дикая
Шрифт:
— Анфиса…
— Хватит. Речь не обо мне, — жестко перебила сестра. — Я хочу закончить этот разговор, раз уж все так приключилось. Так вот. Однажды я увидела у нее в домике Колчина. Я спряталась и подслушала. Он пришел к ней с ужасной бедой, Стешка. Не сможешь ты иметь детей. Да и вряд ли он сможет прикоснуться к тебе в вашу брачную ночь.
— О чем ты? — нахмурилась я.
— Он… он… Колчин ничего не может в постели, — выдавила она сквозь слезы.
— Чего?
— Для таких мужчин есть медицинский термин. Импотент. Никакие дети вам не светят, Стеша. Ты будешь старой нетронутой девой, как и
Отшатнувшись от нее, как от прокаженной, я в ужасе уставилась на зареванное лицо.
— Зачем я ему?
На мгновение сестра перестала плакать. Вытерла мокрые щеки рукавом.
— Не знаю. Наверное, ему нужна работница. У него большое хозяйство.
Почувствовав, как во мне все сгорает, даже последние надежды на счастливое будущее в окружении детишек и любящего мужа, я оцепенело молчала. Переваривая все в своей голове.
— Ты уверена?
— Да, — шмыгнула Анфиска. — Вертишина все довольно четко произнесла. Она не смогла ему помочь. Мне жаль…
— Почему ты не сказала?! Почему молчала?! За что ты так со мной???
Она снова заревела, пуще прежнего елозя рукавом по лицу. Мне захотелось ее ударить.
— Я испугалась. Отец бы меня прибил, если бы ты из-за моих слов отказалась от свадьбы.
— То есть для них это нормально?! — шокировано переспросила я. — Они знают?!
— Я говорила им об этом, — робко прошептала она. — Они не посчитали это таким уж сильным недостатком.
— Ничего себе! Как это может быть нормальным? Я же даже не по любви выхожу! Неужели им совсем не хочется внуков?
— Стешка, родная… Ну какие внуки… Своих детей хватает, — горько произнесла сестра. — Они просто хотят тебя удачно сбагрить.
— Удачно… — эхом повторила я, все еще пребывая в глубочайшем шоке.
Мы сидели в сарае, притихнув, еще какое-то время. Анфиса тихо заливалась слезами, а я пялилась неотрывно на стену, у которой так уютно прилегла одна из коров. Я просто смотрела на стену. В голове какой-то тугой вакуум. Ни единой разумной мысли.
— Стеша… Ты как?
— На что они меня обрекают? Это же… Это не то, чего я бы хотела. Я мечтала совсем о другом. И я даже дала свое согласие… Как они могли?
Мои глаза наконец отчаянно запекло. Хотелось выть белугой, упасть ничком в стог сена и никогда, никогда не вставать! Меня просто продали, зная его дефект! Ни капли не позаботившись о моем будущем! Они позаботились только о своем!
— Хочешь совет? — отрешенно проговорила сестра.
Шмыгнув напоследок носом, она окончательно успокоилась и взглянула на меня самым серьезным взглядом. Я посмотрела на нее в ответ, ожидая что она скажет.
— У тебя есть целых две недели.
Она покраснела.
— И?
— Ты еще девочка?
— Эмм, да… — я смотрела на нее, как баран на новые ворота, не понимая куда она ведет.
— Самое время это исправить. Только не со всеми подряд, чтобы не пошли слухи. Колчину это вряд ли понравится. Выбери одного. Кажется, ты довольно часто проводишь время с внуком деда Саввы.
Не увидев от меня никакой бурной реакции, она спокойно продолжила.
— Целых две недели, чтобы познать каково это — быть желанной и обласканной. Изменять мужу грех. А пока вы не женаты, самое время подумать о себе.
С этими словами, она встала, стряхнув солому
с колен и снова принялась за работу.Глава 16
Неделю спустя
Скрип велосипеда почти не слышен из-за дождя, капающего на капюшон. Дождевик мешает крутить педали, галоши постоянно норовят слететь, но я лишь усерднее давлю ногами. Я не чувствую никакого дискомфорта.
Еще несколько неделю назад я бы ни за что не поехала по этой тропинке, боясь встретиться с медведем, от которого чудом спаслась совсем недавно. Да я бы замертво упала, если мне пришлось бы это сделать.
А сейчас шустро кручу педали, даже не оглядываясь. Какой к черту медведь, если жизнь в ближайшем будущем окажется совсем тоскливой и невыносимой? Умирать уже не страшно. Страшно лишь мое будущее.
Дорога мокрая, велосипед то и дело вихляет, и я стараюсь проезжать по листьям и запревшим иголкам. Я сильно вспотела под дождевиком, и сейчас это вызывает досаду. Коту под хвост мой тщательный поход в баню. Волосы еще влажные, пахнут мылом, падая мне на лицо, и я неосознанно краснею, представляя, что он обо мне подумает.
Но, с другой стороны, какая разница, если я все равно хочу попросить его переспать со мной?
Несмотря на внутренний страх, во мне присутствует и другое чувство. Бешеный адреналин и возбуждение от того, что произойдет. Однажды познав оргазм, я ни за что не хочу упускать возможность познать большее. Анфиса, черт бы ее побрал, права.
У меня есть неделя.
Одну неделю я успешно профукала, заливаясь слезами в подушку. Что толку от моих слез? Как они мне помогут?
Дождь притих, и теперь только влажные капли с деревьев барабанили иногда по полиэтилену капюшона. Я поехала той самой тропой, по которой Кирилл вез меня назад. На ней трудно заблудиться, учитывая, что дождем даже толком не размыло многочисленные следы от протекторов колес.
На небольшой полянке у охотничьего домика я осторожно слезла с велосипеда, озираясь. Надеюсь, он на месте. У меня нет времени ждать, когда он вернется.
Едва я подумала об этом, как кое-что увидела и замерла.
Из-за деревянного угла дома, выглядывала здоровая фигура парня. Но главное было не это. На меня был направлен ствол ружья, и сейчас он, сощурившись, держал меня на прицеле.
Быстро сдернув капюшон, чтобы показать ему лицо, я совсем не удивилась, когда он даже не сдвинулся с места. Стараясь не обращать внимания на наведенное на меня оружие, я докатила велосипед до крыльца и неторопливо приставила к перилам. Боком ощущала, что парень по-прежнему не отводит от меня взгляда.
Повернувшись к нему, отклеиваю влажную рыжую прядку с лица.
— Ты не мог бы убрать ружье? Я мало похожа на косулю или медведя.
Моргнув, он все же опускает ствол, вопросительно на меня глядя.
На улице еще светло, но я знаю, что это ненадолго. Еще буквально полчаса, и стемнеет мгновенно. Я не знаю, как я прикрою свое отсутствие дома. Мне уже плевать. Раз уж посылают меня на заклание, как агнца, то пусть хоть дадут подышать свободно в течение пары дней. От них не убудет.