Дикий альфа

— Да, я не узнаю никого из этих людей, — ворчит она. — Не из тех времен, когда я была моложе, или из нашего времени в дороге, или… — она резко прекращает листать, краска отливает от ее лица, когда она смотрит на изображение на экране. — О боже мой…

— Что?! — нетерпеливо спрашиваю я, придвигаясь ближе, чтобы взглянуть на фотографию.

Это темноволосая женщина лет сорока, и хотя она выглядит безобидной, что-то в ней явно напугало Оливию.

— Это Далила, — навязчиво шепчет Лив, ее глаза остекленевают, когда она продолжает смотреть на фотографию.

Я сморщиваю нос в замешательстве, переводя взгляд с телефона на ее лицо.

— Кто?

— Далила. Она была несгибаемой приверженкой стаи теней. Она… — Оливия замолкает, хмуря брови, когда ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Где ты это взяла? Ты уверена, что она из этой стаи?

— Почти уверена, — говорю я, проглатывая растущий комок в горле. — Мы попросили наших разведчиков сделать эти фотографии.

Лив ошеломленно качает головой, выглядя так, будто только что увидела привидение.

— Я думала, она умерла. Я не видела и не слышала о ней много лет, и у отколовшихся групп «Теневой стаи», которые мы с Логи пытались уничтожить, ничего на нее не было. Я имею в виду, я думаю, она могла бы изменить свою жизнь, но… черт, а как же ребенок?

Мое сердце колотится сильнее.

— Какой ребенок?

Оливия нервно прикусывает нижнюю губу, дрожащей рукой возвращая мне телефон.

— Когда я видела ее в последний раз, она была беременна. Когда все пошло прахом из-за стаи.

Логан обнимает свою пару, сажая ее к себе на колени и прижимая к себе. Очевидно, что при виде этой фотографии Лив что-то почувствовала, потому что она внезапно выглядит так, словно ее сейчас стошнит.

— Эй, ты в порядке? — шепчет он, заправляя ее волосы за ухо и целуя в лоб.

Я кладу телефон на колени, уставившись на фотографию, в то время как мое сердце бешено колотится в груди.

Я не замечала этого раньше, но теперь, когда Лив упомянула о ребенке, я не могу не заметить сходства между этой женщиной и мужчиной, которого я люблю. Я пытаюсь подсчитать в уме, и у меня пересыхает во рту от осознания того, что он подходящего возраста.

Но если это мама Хави, тогда…

Нет. Как и сказала Лив, в какой-то момент она, должно быть, изменила свою жизнь. И Хави никак не может знать о связи своей матери со стаей теней. Если бы он это сделал, то не приехал бы сюда, из всех мест, в тот самый альянс, который уничтожил их.

Если только…

Нет.

Ни в коем случае. Я знаю Хави, и он хороший человек. Он не пришел бы сюда с гнусными намерениями. Он не заставил бы меня влюбиться в него только для того, чтобы отвернуться и попытаться причинить боль всем, кто мне дорог.

Это не он.

…так ли это?

26

— Дал ищет тебя, — предупреждает Шайенн, когда я вылезаю из своего грузовика у мотеля.

Она хватается за край дверцы моего грузовика, придерживая ее открытой для меня, когда я спускаюсь на тротуар, между ее бровями образуется небольшая морщинка беспокойства.

— Отлично, — саркастически бормочу я, засовывая ключи в карман джинсов.

Моя мать, возможно, последний человек, с которым я хочу иметь дело прямо сейчас. Она донимала меня новостями о ситуации с шестью стаями, и, честно говоря, у меня нет ничего, что я мог бы ей сообщить. Прошло много времени с тех пор, как я спрашивал Мэдда о статусе присоединения нашей стаи к альянсу, и, насколько я знаю, на этом фронте нет никаких новостей. Я не особо настаивал на этом, потому что мое внимание было отвлечено в другое место — я проводил с Ло каждую секунду, какую мог.

Я со вздохом отхожу от своего грузовика, и Шей захлопывает передо мной дверцу, разворачивается и прислоняется к ней спиной, скрестив руки на груди.

— Почти уверена, что она ждет в твоей комнате, так что, если ты планировал провести разведку сегодня вечером, то, возможно, захочешь вернуться в свой грузовик прямо сейчас и уехать.

— На самом деле, она… — я ловлю себя на том, что закрываю рот и делаю паузу, прежде чем вернуться к разговору на коде. — Сегодня ночью стаи заняты, так что я не буду проводить свою обычную разведку.

Она понимающе кивает.

— Поняла. Что ж, это позор. Я знаю, как сильно ты наслаждался своей разведкой в последнее время.

Она приподнимает брови, ее губы растягиваются в понимающей ухмылке.

Я игриво толкаю ее в плечо, закатываю глаза и поворачиваюсь, чтобы направиться ко входу в мотель. С каждым шагом мои челюсти сжимаются все сильнее, тревога растет.

Сверхспособность моей мамы — это ее способность наблюдать за людьми. Она тихая и непритязательная, отходящая на второй план, но всегда обращает на себя внимание. Всегда. Именно по этой причине я в последнее время активно избегаю ее, потому что если и есть кто-то, кто заметил бы малейшее изменение в моем поведении, так это она. Почти невозможно долго хранить секрет от Делайлы Круз.

Подходя к двери в свою комнату, я не утруждаю себя вставлением ключа в замок. Если она действительно ждет внутри, то в этом нет необходимости. Я дергаю за ручку, и, конечно же, она не заперта, дверь распахивается, пропуская меня внутрь. Я переступаю порог и вижу свою мать, сидящую в старом деревянном кресле с пластиковым стаканчиком текилы в руках, полупустая бутылка стоит на комоде рядом с ней. Это то, что оставила Шей — и последнее, что я проверял, это то, что оно было спрятано в моем верхнем ящике стола. Так что, думаю, мне не нужно гадать, рылась ли она в моих вещах.

— Привет, мам, — ворчу я, закрывая за собой дверь.

— А, так ты действительно все еще живешь здесь, — следует ее немедленный язвительный ответ.

Да, она точно разобралась с этим вопросом.

— Очень смешно, — говорю я, закатывая глаза, и скидываю ботинки.

Пересекая комнату, я беру бутылку текилы с комода рядом с ней и поднимаю ее.

— Так ты вламывалась в комнаты всех подряд, чтобы ограбить их тайник со спиртным, или только мой? — спрашиваю я, демонстративно покачивая бутылку взад-вперед, и золотистая жидкость внутри плещется.

— Пожалуйста, — усмехается она. — Если бы я искала выпивку, мне нужно было бы всего лишь зайти в комнату твоей маленькой подружки.

Мои волосы встают дыбом в ответ на то, что она пристает к Шей. Ставя бутылку обратно на комод, я засовываю руки в карманы, чтобы достать ключи и телефон, бросая их рядом.

— Так чего ты хочешь?

Мамины глаза расширяются, когда она прижимает ладонь к груди, челюсть отвисает, как будто я ее обидел.

— Разве мать не может просто хотеть провести время со своим единственным сыном?