Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон

Она достала существо из воды и уставилась на него. Ее переполнила неведомая прежде боль; эта боль зародилась в груди и поднималась все выше, пока не ужалила ее в голову, позади глаз. Перед глазами встала пелена, дыхание участилось и стало неровным. Так она узнала о печали, сожалении и смерти.

Она запела единственную известную ей песню, ту, что позволила ей обнаружить свой голос. Это был скорбный плач, это было воспоминание, это было дерзкое признание жизни. Пока она пела, она дышала. Ей было невдомек, что в прежнем состоянии смерть была вовсе ей не знакома. Но она осознавала, что в этой жизни смерть будет ее постоянным спутником и учителем.

Тэра внимательно осмотрела «зайца».

Девочка лет двенадцати, смуглокожая и длинноногая, с ярко-зелеными глазами, типичными для хаанцев. Она не обращала внимания на Тэру; ее взгляд был прикован к морю, метался от одного корабельного обломка к другому. Всякий раз, когда глаза девочки замечали мертвое тело, она издавала испуганные гортанные всхлипы.

Она жалась к высоченному адмиралу Росо, покровительственно стоявшему сзади, и щурилась от солнца, прикрываясь руками, напоминая Тэре испуганного крысенка.

– Мы нашли ее в трюме. В холодильном отсеке с продовольствием. Повезло, что она так одета, – сказал адмирал Росо, имея в виду плотную пушистую шубу, в которую куталась девочка. – Отсек был заперт снаружи, а коки, очевидно, не заметили ее, когда спускались за провизией.

– Кто-нибудь знает, кто она? – осведомилась принцесса.

– На «Прогоняющей скорбь» – никто. Я приказал нарисовать ее портреты и послал ялики на другие корабли, но сомневаюсь, что она кому-нибудь знакома.

– Сестренка, как тебя зовут? – ласково и добродушно спросила Тэра девочку, которая была примерно ровесницей Фары.

– Мы уже спрашивали, – промолвил адмирал Росо. – Она не разговаривает.

– Глухонемая?

– Нет. Слышит девочка превосходно и даже поет. Заливалась в трюме, как кит. Иначе мы бы ее не нашли. А вот человеческого языка как будто не знает.

– Как это? – удивилась Тэра. – Она что, росла в диком лесу? Дитя богов, как говорят в народе?

– Дитя богов, – вдруг повторила девочка, в точности имитируя Тэру. Она опустила руки и с любопытством уставилась на принцессу.

– Ах ты, малявка! Обманула нас! – взревел адмирал Росо. – Ракушка прилипучая! Хитрушка этакая! Притворилась, что говорить не умеешь? Да как ты…

– Мы уже спрашивали! Притворилась! Малявка! Как тебя зовут? Глухонемая. Как это? – произнесла девочка, поочередно копируя Тэру и Миту Росо. Голос ее был звонким и мелодичным, напоминая журчание ручейка.

Адмирал Росо покраснел, как спелая обезьянья ягода, и готов был уже взорваться, но Тэра жестом предостерегла его, заметив:

– Не думаю, что она над нами издевается.

– Почему вы так решили, ваше высочество? – поинтересовался Росо.

Принцесса повернулась к Таквалу, который стоял рядом и молча наблюдал.

– Можешь произнести какую-нибудь скороговорку на своем языке?

– Что такое «скороговорка»?

– Выражение, которое трудно выговорить, не запнувшись, – объяснила Тэра, – даже если язык агонов для тебя родной.

– Ага… – Таквал ненадолго задумался. – Диа диа диаара кулек, алли алли аллиури рупэ.

Девочка, внимательно наблюдавшая за Таквалом и Тэрой, немного помолчала, а потом сказала:

– Даже если язык агонов для тебя родной. Ага. Диа диа диаара кулек, алли алли аллиури рупэ.

Тэра попыталась повторить.

– Диа диа диа а а… диа-а-ра-ра… тьфу! Произнеси-ка еще раз, только помедленнее.

Таквал принялся оживленно говорить с девочкой на языке агонов. Девочка отвечала, и у них как будто завязался диалог, но Тэра быстро поняла, что маленькая незнакомка лишь повторяет отдельные фразы собеседника. Постепенно воодушевление Таквала сошло на нет, уступив место глубокому замешательству.

– Она неправильно произносит слова? – спросила Тэра.

– Отнюдь. Она говорит так, будто выросла в моем родном племени. Я общался в Гондэ с некоторыми пленниками-дара, которые выучили степной язык, но они всегда говорили с причудливым акцентом, примерно как ты. А эта девочка произносит все так… словно бы родилась в Гондэ.

– Если бы она притворялась и обманывала вас, с Таквалом у нее бы этот номер не прошел, – обратилась Тэра к адмиралу Росо. – В нашей экспедиции никто не владеет в совершенстве языком степей и уж тем более не говорит на нем без акцента. Думаю, девочка в самом деле не знает человеческого языка, но прекрасно умеет подражать звукам.

– Полагаю, нужно заковать ее и отправить под стражу, – отчасти смягчившись, предложил адмирал Росо. – Мы не знаем, кто она такая и что у нее на уме. Вдруг шпионка? Или…

– Я не чувствую исходящей от нее угрозы, – перебила его Тэра, качая головой. – Иногда боги посылают непрошеных гостей, чтобы испытать нас.

Свет. Столько света. Столько пространства. Она не могла поверить, каким ярким и огромным может быть мир, сколько в нем всяких разных цветов и форм. Она была поражена.

Но тут она заметила в воде какие-то продолговатые предметы. Пригляделась. Они были той же формы, как она сама, и стало ясно, что они воспринимают мир так же, как она сама. Вот только они не шевелились. Да и вообще ничем не отличались от сломанных рей, разбитых бочонков, бултыхающихся кувшинов и густой белой пены на гребнях волн. От того длиннохвостого существа, которое плавало в холодной воде в трюме.

Они были мертвы.

Она оплакивала их. Разрушение вызывало у нее отвращение. Смерть – самое страшное, что есть на свете, и нет хуже зла, чем причинить смерть другому.

Вокруг были и другие существа одной с ней формы. Они не были мертвы. Они пели ей, но эти песни отличались от той, что она знала. В этих песнях слышались красота, любовь, тоска, понимание внутреннего устройства вещей, того, что крылось под поверхностью. Эти песни трогали сердце и ласкали его, заставляли легкие, глотку и язык трепетать от сопереживания. Она поняла, что смерть не приблизится к ней, покуда звуки пробуждают в ней эти чувства, а она сама пробуждает своими звуками чувства других.