Дневник его любовницы, или Дети лета

– Так, – сказал автоматчик, изучив документ. – Давайте, забирайте свою рыбу, и чтоб я вас тут больше не видел. Поняли?

– Ну, вот! – расстроился Степаныч. – Что ж теперь, добру пропадать? Хоть даром забери!

– Вали отсюда, – повторил автоматчик угрожающе.

– Понял, – ответил Степаныч, разом теряя плаксивые интонации. Развернулся к лодке и завопил:

– Православные! Даром отдаю! Налетай, кому сколько нужно!

– Принести вам рыбки? – сунулся ко мне Юрка.

Я достал из кармана пятьсот рублей, протянул их рыбаку так, чтобы это увидел автоматчик и попросил:

– Побольше! Сколько унесешь!

– Бегу, – ответил понятливый Юрка.

Я вернулся к машине, достал из багажника клеенку и встряхнул ее. Автоматчик повернулся ко мне спиной и зашагал обратно к джипу. Сел в него, захлопнул дверь. Но машина и не подумала тронуться с места. Сидят, наблюдают. Я открыл заднюю дверцу, влез на сиденье одним коленом, делая вид, что достаю газеты, сложенные у заднего стекла.

– Машина напротив нас, – сказал я, почти не шевеля губами. – Там, где твоя голова. Будешь выходить – не поворачивайся туда лицом. По-моему, один из них тебя знает. Он Юрку очень внимательно разглядывал.

– Угу, – тихонько донеслось до меня снизу.

Я прихватил газеты и принялся разворачивать их, укладывая друг на друга. Когда стопка оказалась достаточно плотной, подоспел Юрка с полной сетью.

– Куда? – спросил он громко.

– На клеенку, – ответил я так же громко.

– А газеты зачем?

– Газеты в багажник постелю, – объяснил я. – Чтоб не потекло.

– А-а-а, – сообразил Юрка. – Правильно!

Он присел на корточки и оказался скрытым моей «Нивой» от глаз автоматчиков.

– Егор, – сказал он тихо.

– Слышу, – ответил мой опасный гость.

– Я влезу на сиденье и скажу тебе «пошел». Им ноги видны из-под машины, нужно все сделать аккуратно. Понял?

– Угу, – ответил Егор.

– Лицом не поворачивайся. Они там, где сейчас твоя голова.

– Знаю.

Юрка вытряс сеть над раскрытой клеенкой, связал ее в узел и понес к багажнику. Я с газетами потрусил следом. Автоматчики наблюдали за нами, не выходя из машины.

– Так не поместится! – сказал Юрка, сделав две ложные попытки впихнуть пакет в багажник. – Места мало! Давай на заднее сиденье!

– Потечет! – ответил я, чувствуя, как кровь бешено прилила к щекам. – Прямо на сиденье потечет!

– Газеты постели, – ответил Юрка. – Давай помогу!

Он бросил узел, выхватил у меня из рук стопку газет и взгромоздился коленями на заднее сиденье. Пара его босых ног, которая была видна автоматчикам из-под машины, исчезла.

– Вот, – проговорил Юрка, демонстративно разворачивая газету. – Сейчас уложим хорошенько, и ничего не потечет!

Дверь джипа распахнулась, оттуда высунулся автоматчик. Я сосчитал до пяти и закрыл глаза. Но выстрелов снова не дождался.

– Скоро уберетесь? – спросил автоматчик угрожающе.

– Все-все! – заторопился Юрка, пригибая голову и выглядывая в окно. – Уже ухожу.

Он лег на сиденье так, чтобы его не было видно, и тихо скомандовал:

– Пошел!

Кнопки на ковролине полетели в стороны. Егор вытянул ноги, спрыгнул на песок. Тут же развернулся спиной к джипу и начал неторопливо собирать разбросанные на песке сети. Юрка ловко скатился с сиденья и сгруппировался на полу. Я хотел прикрыть его ковролином, но он лежал прямо на шерстяных полосках, и вытащить их не было никакой возможности. Поэтому я взгромоздил на его спину узел с рыбой и захлопнул дверцу. А что еще я мог сделать?

Егор собрал грязные сети, протянул мне руку. Я, не соображая, что делаю, протянул ему свою.

– Отомри, – велел Егор вполголоса, и я увидел, что его глаза сверкают нестерпимым лихорадочным блеском. – Они сзади?

– Сзади, – ответил я.

– Не выходят?

– Нет. Наблюдают, – ответил я, улыбаясь, как идиот. Так сказать, исполнял отвлекающий маневр.

– Очень хорошо. Как только мы отойдем от берега, – ноги в руки.

– Чего? – не понял я, продолжая улыбаться.

– Уносите ноги, – перевел Егор и двинулся к лодке.

Там Степаныч уже раздаривал остатки улова пятерым потенциальным покупателям. Халявная рыба, как оказалось, не пахнет, и тетки, до этого воротившие от нее нос, набирали свои авоськи доверху. Интеллигентный мужчина взял две штуки, студенты подобрали все, что оставалось. В общем, граждане были счастливы. Но все же не так, как мы с Глебом.

Глеб подошел ко мне, достал сигареты и прикурил.

– Дай мне, – попросил я хриплым голосом.

Приятель вытряс еще одну.

– Спасибо, – сказал я.

Мы курили и смотрели на Егора, который не спеша шел к лодке.

– Отче наш, – сказал Глеб. – Иже еси на небеси… Да святится имя твое… Да приидет царствие твое…

Егор подошел к воде, присел на корточки и неторопливо прополоскал сети.

– Все, – сказал Глеб. – Дальше не помню… Что он делает, идиот?

– Наслаждается жизнью, – ответил я, ничуть не сомневаясь, что бешеный выброс адреналина заставляет моего бывшего гостя продлевать опасность.

– Кретин, – сказал Глеб ровным голосом. – Тупица, осел, скотина… Да прыгай же ты в лодку, болван!

Егор поднялся на ноги. Так и не повернувшись к нам лицом, он подошел к лодке и забросил в нее мокрые сети. Степаныч что-то сказал ему, Егор покачал головой. Навалился на лодку и оттолкнул ее от берега.

Я невольно потер плечо. Господи! Представляю, что он сейчас чувствует!

Лодка со скрежетом проехала по песку и плавно закачалась на мелкой волне.

– Да приидет царствие твое, – повторил Глеб, судорожно затягиваясь. – Антон! Напомни, как дальше!

– Не знаю, – ответил я, не в силах отлипнуть взглядом от высокой фигуры в фуфайке, толкающей лодку в море.

– Ну, хоть что-то!

– Паки, – предложил я цитату из знаменитого фильма Гайдая и не менее знаменитой пьесы Булгакова. Впрочем, то, что «Иван Васильевич» – пьеса Булгакова, знают немногие зрители.

– Паки, паки, – забормотал Глеб, превращаясь в режиссера Якина. – Иже херувимы…

Егор вывел лодку подальше от берега и взялся обеими руками за борт. Вода доставала ему до колен. Я затаил дыхание.

– Мама! – сказал Глеб и бросил сигарету в песок.

Егор несколько раз пружинисто подпрыгнул, подтянулся и легко перевалился через борт.