Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
Дорога скоро кончилась, я сбросил газ и выполз на песок. Доехал почти до самой водной кромки и остановил.
– Приехали, – проинформировал я вполголоса.
– Что видишь? – глухо спросил голос сзади.
Я огляделся. Прямо передо мной у берега стояла небольшая двухвесельная лодка. Двое рыбаков, старый и молодой, деловито доставали улов из запутанных сетей. На берегу уже собралось человек пять. Две тетеньки, повязанные платочками, походили на кухарок из домов новых русских. Один мужичок интеллигентного вида и двое юношей студенческого возраста были, скорее всего, дачниками.
– Свеженькая! –
– Да? А запах откуда? – спрашивала тетка подозрительно.
– Запах от Юрки, – охотно объяснял пожилой мужик в фуфайке, кивая на напарника. – Мы с ним вчера немного перебрали, а он зубы не почистил…
Тетка поджала губы и неодобрительно оглядела высоченного Юрку, выпрыгнувшего из лодки.
– Вешай, – велела она коротко. – Две рыбины, больше не надо.
Юрка повернулся к нам спиной и Глеб тихо сказал:
– Молодцы! Похож!
Темный затылок двойника походил на затылок Егора, как две капли воды. По-моему, у них даже стрижка была одинаковой.
– Что видите? – спросил Егор уже нетерпеливо.
– Прости, засмотрелись, – спохватился я. – Двойник – просто твое отражение. Сзади, конечно.
– Сюда идет? – спросил Егор.
– Нет, пока горизонт осматривает.
На Юрке был точно такой же парусиновый жилет, который мы нацепили на Егора, чтобы прикрыть плечо с повязкой. Да и остальная одежда соответствовала в точности: такая же грязная и засаленная.
Юрик бросил на нашу машину беглый короткий взгляд и тут же отвернулся. Приложил ладонь ко лбу, озабоченно позвал напарника:
– Степаныч! Похоже, штормить будет!
Я глянул на горизонт и пожал плечами. Ничего похожего на штормовое облако там не было. Глеб толкнул меня в бок и прошипел:
– Выходи из машины!
– Зачем? – не понял я.
– Дурак! Влево глянь!
Я повернул голову. Слева, прямо с асфальтовой дороги, на песок выезжал огромный тяжелый джип. Машина осторожно развернулась и двинулась в нашу сторону со скоростью, примерно, тридцать километров в час. В этой неторопливости было что-то невыносимо наглое. «Не уйдете!» – читалось в китовой ухмылке железной челюсти.
– Егор, не шевелись, – сказал я, не отрывая глаз от приближающейся машины. – Едет патруль.
– Угу, – ответил он.
Я вышел из машины и хлопнул дверцей. Подошел к багажнику, распахнул его настежь и принялся копаться внутри. Глеб покинул салон и пошел к рыбакам. Заглянул внутрь лодки, о чем-то поспорил с пожилым Степанычем. Тот тряс перед носом приятеля дохлой рыбиной и что-то горячо доказывал. Юрик неторопливо приблизился ко мне, громко окликнул по дороге:
– Рыбы свежей не желаете?
– Желаю, – ответил я. Отошел от багажника, оставив его открытым, краем глаза покосился в сторону. И чуть не упал от ужаса.
Джип стоял прямо передо мной, как мертвая панночка перед Хомой Брутом. Одна дверца неторопливо распахнулась, на песок выпрыгнул плотный жилистый мужичок с автоматом наперевес. «И не прячется! – подумал я потрясенно. – И милиции не боится!» Впрочем, милиции в наше время бояться только добропорядочные граждане. Муниципальные стражи порядка обладают поразительным профессиональным нюхом, и там, где пахнет жареным, их днем с огнем не сыскать.
Мужичок с автоматом неторопливо
направился к нам. В машине его дожидались еще двое: водитель и напарник. У напарника автомат лежал на коленях.– Кто такие? – брезгливо спросил патрульный, мельком взглянув на номер моей машины. Тут же его лицо дрогнуло и окаменело. Мужичок внутренне подобрался, бросил на меня короткий внимательный взгляд исподлобья. У меня возникло ощущение, что по лицу с размаху проехался плотный лист наждачной бумаги. Чувствуется, что Сеня поработал основательно. Я у местной братвы главный подозреваемый.
– Это вы мне? – спросил я вежливо.
– И тебе, и ему, – ответил незнакомец с автоматом, кивая на Юрку.
Я пожал плечами и полез за пазуху. Надеюсь, что мои руки не будут трястись. Достал паспорт, протянул его незнакомцу. Глупых вопросов, вроде «а по какому праву», задавать не стал. По праву человека с автоматом. Этим все сказано. Автоматчик принял мой паспорт, и я механически отметил, что руки не дрожат. Внутри все онемело до такой степени, что я стал воспринимать происходящее со стороны. Знаете, иногда в самолете закладывает уши, и звуки доносятся сквозь неприятную ватную заглушку. Примерно то же самое сейчас произошло со мной. Мои чувства и ощущения атрофировались, покрытые плотным слоем ваты, и весь я превратился в игрушечного снеговика под искусственной елочкой. Автоматчик развернул документ, но задерживаться на нем не стал. Его взгляд постоянно буравил то дверцу моего автомобиля, то высоченную фигуру Юрика.
– Держи, – сказал он и протянул мой паспорт назад. – В машине что?
– Ничего, – ответил я коротко. – Можете посмотреть.
Он оторвался от теплого песка и неторопливо пошел к «ниве». Я старательно смотрел в сторону. Юрка нагнулся и принялся закатывать штанину на левой ноге. Я заметил, что Степаныч в лодке напрягся, и что-то вполголоса сказал Глебу. Приятель не оглянулся, но отодвинулся в сторону. «Сейчас начнут стрелять, – подумал я равнодушно. – Надо упасть».
Но падать мне не пришлось. Автоматчик заглянул в салон через пыльное стекло, обошел машину и поворошил багажник. Минуту постоял в раздумье. Я посчитал до десяти, чувствуя, что седею на глазах. Автоматчик вздохнул, повернулся и зашагал к нам.
Я перевел дыхание, Юрка разогнулся.
– Теперь ты, – сказал автоматчик Юрке. – Кто такой?
– Из артели мы, – хмуро ответил Юрка.
– Из какой артели?
– Рыболовной.
– Документы покажи.
Юрик повернулся к лодке.
– Степаныч! – закричал он. – Документ просят!
– Бегу! – ответил пожилой рыбак в драной фуфайке. – Лечу, как молния!
Он спрыгнул на берег и торопливо потрусил к нам.
– Долго ждать-то? – сердито крикнула вслед тетка в платочке.
– Одну минутку, родная! – ответил Степаныч бодро. – Минутку, не больше!
Он подскочил к нам, сунул автоматчику какие-то бумажки и зачастил:
– Командир, я знаю, что нельзя здесь продавать… Да ведь излишек остался, не в воду же его бросать! А рыбка свежая, вкусная, может, сами возьмете?
Автоматчик, не отвечая, раскрыл какое-то удостоверение. Брезгливо вытряхнул на песок две сторублевые бумажки, заложенные в него, и углубился в чтение. Степаныч проворно подобрал деньги и подмигнул мне. Я не ответил.