Дневник лабуха длиною в жизнь

– О! Привет!
– заметила она меня.
– В кино идешь или от дождя убежал?

Глянув на нее, я узнал Эллу, дочь знакомых семьи, ту маленькую пухленькую девочку, которую видел в последний раз лет пять назад. Между тем она оформилась в симпатичную молодую пухленькую девушку.

– Привет, Эллочка! Ты так изменилась!
– сладким баритоном пропел я.

– В какую сторону?
– улыбнулась она.

– В самую хорошую!
– я откинул в сторону голову, как бы оценивая ее со стороны.

– Ты тоже. Возмужал!
– произнесла Эллочка, отвечая мне таким же взглядом.

– Спешишь куда-то?

– Нет, не спешу.

– Раз уж волею судеб мы встретились в кинотеатре, пойдем посмотрим фильм, - предложил я ей.

– А что идет?

– "Золотой теленок", должен быть хороший фильм.

– Я не против.

Купил билеты, по мороженому, и мы уселись в последнем ряду. Сеанс был дневной, два последних ряда были пусты. Минут через десять я осторожно положил руку ей на плечи. Она молчала. Придвинул голову поближе, нежно поцеловал в щечку, рядом с губками. Она молча улыбнулась. Осмелевший, поцеловал в губы - она ответила. Целовались до конца фильма. (Придется посмотреть еще раз.) Я проводил ее до дому, договорились встретиться на следующий день.

Следующий день был, к счастью, теплым и солнечным. Зашли в кафе-мороженое и съели по большой порции мороженого. Вышли на улицу и, болтая, медленно шли в направлении Погулянки (большой лесопарк). До парка оставалось минут пять ходьбы, Элла, глянув по сторонам и заволновавшись, спросила:

– Куда мы идем?

– На Погулянку, там много симпатичных мест, где можно спокойно посидеть, но если ты не хочешь, то мы туда не пойдем.

Она остановилась, внимательно глянула в мои глаза и тихо проговорила:

– Я тебе доверяю! Пошли.

Я взял ее за руку, и мы продолжили путь. Нашли большой раскидистый куст, расположились под ним на травке. Целоваться ей нравилось. Ее большой сочный рот был создан для поцелуев. От ее пухленького, но не полного тела с большими упругими грудями невозможно было оторваться. Я лег на нее, продолжая целовать, постепенно запуская руку под ее платье. Она остановила мою попытку, взяв меня за руку:

– Пожалуйста, не надо.

Вытащив руку из-под платья, я через минуту сделал вторую попытку. На этот раз она молчала. Зацепив пальцем трусики, стал потихоньку их стягивать. Элла снова положила свою руку на мою и в поцелуе отрицательно качала головой. Но трусики уже были спущены, и я стал расстегивать ширинку. Она стала плакать.

– Что случились?

– Я боюсь!

– Чего боишься?

– Я еще никогда не была с мужчиной, - тихо ответила она.

Я притих. Полежав на ней с полминуты, сел рядом, застегнул ширинку.

Чувств к ней не было. Я знаю ее с детских лет. Наши родители знакомы. Нет, не могу и уже не хочу.

– Идем, провожу домой, - произнес я решительно, но с сожалением.

Она покорно встала, и мы медленно зашагали к ее дому. Возле дома Элла посмотрела на меня благодарным взглядом, чмокнула в щеку и, улыбнувшись, убежала.

Кожгалантерейная фирма послала как-то в Киев меня и певца из моего ансамбля. Мой певец должен был спеть две песни в сборном концерте для участников съезда работников легкой промышленности. Мама дала деньги для покупки хорошей меховой шапки для отца и кожаных перчаток для Лёни. За день до вылета я встретил Дорика, того самого армейского барабанщика, жена которого подкармливала меня "тормозками". Узнав от меня, что я завтра буду в Киеве, он стал слезно просить меня заехать к одному его знакомому и купить у него пластик для малого барабана. Я пообещал выполнить просьбу, после чего он дал мне адрес и деньги на покупку.

Нас поселили в большой современной гостинице "Россия". Каждому дали по отдельному номеру. Первым делом я вышел на улицу и, вручив таксисту адрес, поехал покупать Дорику пластик. Пластик купил и тут же пошел на Крещатик искать папе шапку. Подходящей шапки нигде не было, перчаток тоже, и я вернулся в гостиницу, из которой чуть погодя певца и меня забрало такси и отвезло к в концертному залу. Певец мой спел свои две песни, из-за которых мы прилетели в Киев, и я зашел в зал дослушать концерт до конца. Ведущий объявил:

– Сейчас Галина Гуляйветер споет для вас две украинские народные песни.

Вышла статная, с длинной черной косой, улыбаясь белоснежной улыбкой, Гуляйветер! В красивом национальном костюме, с пышной грудью и приятными формами - смотрелась она просто потрясающе! Громче всех ей хлопали мужчины.

Участники концерта оставили верхнюю одежду в общем гардеробе, и по окончании концерта в очереди за своим пальто я оказался как раз за Гуляйветер. От женщины приятно пахло. Пока мы стояли - познакомились, разговорились, и я предложил ей пойти куда-нибудь посидеть, поужинать. К моему большому удовольствию, она сразу согласилась. Остановилась Галинка в той же гостинице "Россия". Мы решили пройтись по улице, а по дороге решить, куда пойти. Подошли к гостинице, и тут Гуляйветер произносит:

– Слушай, а что, если мы пойдем в мой или твой номер и из ресторана закажем все, что мы хотим?

– Очень хорошая идея!
– радостно поддержал ее я.

Договорились встретиться в моем номере через полчаса, и когда она уже повернулась идти, я спросил, что она будет пить.

– Коньяк!
– бросила Галина через плечо, улыбнувшись очаровательной улыбкой.

Возбуждение бурлило! Не верилось, что все идет так легко. Потрясающая женщина! Я позвонил в ресторан и заказал бутылку коньяка, черную икру, рыбку, салаты - как раз на все деньги, что у меня были. Почему бы не пошиковать с такой женщиной, фамилия обязывает. Пришла Галинка, пышущая духами, и в ожидании заказа мы присели за журнальный столик. Галинке было лет тридцать, приехала она из Харькова, есть муж, ребенок, любит петь. Наконец в дверь постучали, и официант занес поднос с яствами.

Глянув на поднос, Галя подняла брови и произнесла:

– О-о-о?!

Я налил в бокал немного коньяка.

– Налей чуть больше, - улыбнулась женщина.

Я долил. Одним большим глотком Гуляйветер хлобыстнула содержимое бокала. Пришла моя очередь поднять брови. Себе налил двадцать грамм. Минут через пять Галя попросила повторить и опустошила второй бокал. Прошло совсем немного времени, и с бутылкой было покончено. Баба опьянела. Неожиданно уселась ко мне на колени и стала меня целовать. Красивую женщину даже пьяную приятно целовать. Я взял ее на руки (была она не из легких) и дотащил до кровати. Взгромоздился на нее и, целуя, проверенным трафаретом стал задирать платье. Но в тот момент, когда я уже нащупал трусики, Галинка вдруг затараторила.

– Нет, нет, не надо, не надо!

Я продолжал шурудить под платьем. Она продолжала свое:

– Нет, нет, нет!
– и вдруг в слезы!

Такой реакции я не ожидал.

– Галя! Что случились? Тебе нельзя? Почему ты плачешь?
– изумленно спрашивал я.

Она снова стала меня целовать. Я опять руку под платье. Гуляйветер сжала ноги продолжая свое:

– Нет, нет!

Вся эта борьба мне надоела. Я сел за журнальный столик, намазал икры на хлеб. Гуляйветер лежала, уткнувшись в подушку. Съел бутерброд. Закурил.