Дневник метаморфа

— Соло, приём! — сказала рация.

— Соло вне радиуса, — ответил Алексей. — Несчастный случай на охоте. Группу веду я.

Рация замолчала.

— Приём, — добавил Шульга.

— Кто говорит? — спросила рация другим уже голосом.

— Хуй в пальто, — ответил Шульга. — Нужна амуниция, чтобы выполнить задачу.

— Есть возможность взять объект живьём? — спросила рация.

— А если мёртвым? — уточнил Алексей.

— Тогда нужен труп целиком, — ответила рация после паузы. — Но оплата минимальная. Труп мы сами можем.

— Значит живьём. Этот зверь — то, о чём ты и мечтать не мог, — сказал Шульга. — Он принесёт тебе погоны генерала.

На том конце замолчали. «Вдруг погоны в хуй ему не впёрлись, — подумал Шульга, — может есть уже…»

— Так что вам надо? — уточнила рация. — Приём?

Шульга оглядел враждебные, настороженные лица консервов, и перечислил всю необходимую снарягу.

— Янтарь умножь на два, расценки изменились. — добавил он. — Не ссы, генералом станешь — отобъешь поболее.

Чтобы прочувствовать ценность свободы, сперва надо её потерять. Зато по обретению — как горло спиртом обожжёт и не будет яства слаще. Алексею казалось, что свобода особо полнокровна именно здесь, среди мхов и папоротников, сосен и секвой, бесконечная и сытая. Она ворвалась ему в грудь запахом смолы и прелой хвои, зудом гнуса и птичьим пением, щекотала лицо дождевыми каплями и лапками случайной букашки, и он не собирался отпускать эту свободу в самом зените.

Но пьеса пошла по драматическому сценарию изначально и сворачивать с него не собиралась. Он как раз укладывал майорскую рацию в собственный рюкзак, когда услышал характерный щелчок за спиной.

Сан Саныч стоял с майорским огнестрелом в руке и целился ему в грудь.

— Ты с дуба рухнул? — спросил Шульга насмешливо. — Хочешь в главари?

— Я ухожу, — просто сказал Саныч.

— И куда ты пойдёшь, чудила? — заговаривал зубы Шульга, размышляя, как действовать.

— Подальше отсюда.

Дядя Коля двинулся, и тут же грянул выстрел, разрывная пуля ушла в траву, под ноги вохровцу, и тот снова замер.

— Вторая пуля в того, кто шевельнётся, — сказал Саныч, пятясь, и не сводя с товарищей чёрного глазка, готового плюнуть смертью. — Ебал я в рот такие именины.

— Ты же сам погибнешь! — воскликнул Шульга.

— Я с приблудой, — Саныч кивнул на рюкзак, — не погибну. Я иду назад.

— А мы?

— С волками жить… — произнёс Саныч.

— По волчьи выть, — закончил Шульга и пожал плечами.

«Пиздоватая действительность, а ведь хотелось по хорошему, — думал он, мрачно глядя, как съябывает его надежда выйти в благодетели. — Но ведь не выходит по-хорошему с вами, как ни старайся…»

Он мог достать пистолет и сыграть в ковбойскую дуэль, стрелял Шульга давно, со всего подряд, и точно знал, что меток, но всё ещё надеялся, что Саныч опомнится и вернётся. Единственный из консервов, кто был ему симпатичен. Но этого не произошло — вскоре Саныч скрылся в гиблом лесу.

— Очень жаль, — сказал Шульга, и с пульта, оставшегося в его распоряжении, отключил приблуду.

Глава 19. Жуже

Баю-баюшки, бай-бай,

Спи, зверёнок, засыпай.

Придёт вкусный дурачок,

Сунет в пасть твою бочок.

Сунет в пасть твою бочок

И нажмёт на кадычок…

Баю, баю, не боюсь,

Зубки остренькие — кусь!

В бок я лапками упрусь -

Рёбрышко парное — хрусь!

Баю-баюшки, бай-бай,

Потихонечку глотай.

Не спеша грызи, зверёк,

Есть ещё окорочок.

Баю-баюшки, баю,

Дурачок уже в раю,

Потому что в твою пасть

Посчастливилось попасть.

А-а-а-у-у-у…

***

В колдовство, привороты и сглаз Женька не верил, зато верила его мама. Женьке казалось, что для человека с высшим образованием, пусть и лингвистическим, предрассудки такого рода неприличны, потому что на поверку у любой потусторонней и необъяснимой магической хрени находились простые и естественные причины, кроме, пожалуй, двух загадок.

Первая: как Наташа Сурикова могла сойтись с этим чмошником из фиксиков, то есть, инженеров технического отдела, а не с ним, Женькой, который весь из себя красавец и герой?! Мама считала, что это приворот, потому что лучше Жени парня не сыскать. Он фыркал и отмахивался — техники не по этим делам, в плане магии они способны разве что микросхему припаять да принтер заговорить. Однако это было очень странно. Соперник едва до плеча Женьке дотягивал ростом, носил толстые очки и был ебланом: другие фиксики выяснили, что он тырит домашнее хрючево из лотков в холодильнике, словно не было синтезатора прямо рядышком и бесплатной кухни-фуршета в цокольном этаже. А уж там — всё вкусное, поваров сразу двое плюс один сушист, жри от пуза. Нет, чудилу тянуло к чужой, принесённой с собою хавке, то пирожок у народа пропадет, то котлета, однажды, блядь, гороховую кашу выжрал! И действовал скрытно. Не из жадности, а от несправедливости пропаж фиксики взъярились и кругом натыкали скрытых камер, но вор был хитёр, явно имел навыки и ни разу не попался. Тогда Семёныч, предпенсионного возраста фиксик, попросил жену нажарить ему куриных отбивных, густо пропитал их «Каролинским жнецом», поставил в холодильник и стал ждать. По диким воплям, неукротимой рвоте и последующему коллапсу злодея и вычислили. Даже не били — и так досталось как следует, а уж прославился на всю контору, кличку получил — Гороховый вор. И вдруг предмет давних Женькиных симпатий, Наташа, начинает встречаться с Гороховым вором! Мистика, не иначе.

Вторая: почему на их участке постоянно творится какая-то хрень, которой на чужих участках нет? Он пытался обсудить это с Жулем, но у того, как и в случае с первой загадкой, было неприятное объяснение. По мнению напарника хрень творилась там, где появлялся сам Женька, она была особенностью восприятия личной Женькиной реальности, отчего отображалась в общей действительности, подобно кипе у еврея-ортодокса, которую тот всегда несёт на себе и с собой, куда бы не пошёл.

— Просто измени точку зрения, — советовал француз. — Сбрось свою шапочку.

Горохового фиксика он подозревал в наличии огромного члена, а чтоб проверить и убедиться, в этом ли дело, предлагал заманить его в сауну. Гороха с собой наварить, чтоб точно пошёл. Оба варианта Женька с негодованием отверг.

— Где Жуже? — спросила диспетчер Юки, просунув голову в дверь комнаты рейнджеров. — Шефиня зовёт.

Женька пошёл с четким ощущением грядущей «шапочки», и ничуть не обманулся.

— Повезёте группу безопасников на биостанцию, — сказала Татьяна Игоревна. — Там что-то дикое. Четвёртый отдел сперва сотрудницу потерял, затем четверых рейнджеров, и только следующая группа нашла кучу тел в разной степени сохранности и вызвала подкрепление, потому — максимальная готовность.

— Опять… грибок? — спросил Женька.

— Повреждения для «грибка» нехарактерные, — ответила шефиня, сарказмом выделив грибок. — Этот объект представляет опасность для экосистемы и людей, он должен быть уничтожен.

Она включила и показала им видео, от которого Женька прихуел, да и Жуль, кажется, не меньше. В лесу и заповеднике они повидали всякое зверьё, только к вурдалаку их жизнь не готовила. Что ж, придётся подготовиться…

— Мальчики! — окликнула Татьяна Игоревна, и оба обернулись. — Вы уж там поосторожнее.