Дневник травницы

— Эй, позови своего учителя! — пытаясь храбриться, буквально прокричала девушка, удивившись сама тому, как громко это получилось.

Мужчина вздрогнул и обернулся, что-то упало с глухим звуком, а следом раздался и лёгкий звон. Есения поняла, что хорошо так испугала погрузившегося в работу человека, но извиняться не стала, не положено. Ученик плотника кивнул, отряхнул руки от опилок и поспешно скрылся за дверью, ведущей в жилую часть дома.

На благо, плотник уже не спал, хоть и был уже очень пожилым, а старикам требовалось сна чуть меньше, чем годовалым малышам. Кажется, он пытался держаться молодцом до тех пор, пока не передаст бразды управления мастерской одному из учеников. Мужчина чинно поклонился девушке, вызвав у той лишь улыбку. Целителей уважали все, от мала до велика, и Есении нужно было привыкать даже к поклонам. Люди могли ненавидеть и презирать других магов, но не целителей, их, спасавших сотни жизней, останавливающих эпидемии в зачатке, создающих новые лекарства, никто никогда не трогал, а высшая власть порой склонялась перед самыми лучшими из них.

Девушка быстро объяснила, что ей нужно, не забыв отсчитать оставшиеся деньги за их работу: золотую монету и ещё десяток серебряных за то, что в целости и сохранности доставили, установили, а также вытащили и разобрали кровать. Плотник выслушал, кивая седой головой.

— Дом не заперт. До вечерни меня не будет, поспеете? — получив в ответ очередной кивок, Есения добавила: — Если после службы огня в доме не будет… скажи мужикам искать меня по утру на дороге на южный склон.

На этих словах девушка развернулась и направилась прямиком в сторону южного выезда из деревни. Нужно было торопиться. Рассветное солнце уже начало касаться вершин деревьев, и Есения поняла, что вернётся к положенному сроку если только очень сильно поторопится.

***

Есения перешла границу деревни под звон церковных колоколов, сигнализирующих об окончании вечерней службы. Пусть она и успела, но всё же стоило поторопиться домой, поэтому пришлось значительно ускорить шаг, едва не переходя на бег, не забыв натянуть на голову капюшон дублёнки. Дорога, на удачу, обошлась без серьёзных происшествий, разве что кошка, сейчас семенящая рядом, расчихалась от серных испарений горячего источника, да порвалось несколько ремней на снегоступах.

Как и предсказывала девушка, пошёл снег. Медленно, лениво, словно неохотно он опускался пушистыми хлопьями на людей, мощёную площадь, крыши и животных. На торговой площади купцы собирали последние пожитки в ожидании завтрашнего, последнего торгового дня в этом году, редкие магические фонари зажигались с опозданием, освещая своим тусклым, чуть печальным огоньком тёмные углы окружающего пространства. Приезжие, кто не пошёл в церковь, либо шатались по улице, что-то громко обсуждая и хохоча, либо шумели из-за приоткрытой двери таверны, откуда звучала весёлая танцевальная музыка с песнями в исполнении нескольких бардов. Получалось нескладно, порой явно мимо нот, но настолько задорно, что даже обычно равнодушная к подобному Есения улыбнулась и захотела присоединиться к всеобщему веселью, танцевать и петь вместе с людьми. Но обещание заставляло её двигаться вперёд, петляя средь людей и направляясь чётко к холму. Но, оказавшись на вершине, девушка обернулась и посмотрела вниз, на будущий город. Да, она верила, что рано или поздно эта деревня станет небольшим, процветающим городом, возможно даже с окружающей местность стеной, возможно ещё с несколькими постоялыми дворами, конюшнями и тавернами, а может даже на том конце поселится другой целитель. Но сейчас не время даже думать об этом…

У дома было настолько темно, что Есения невольно споткнулась на последнем из трёх порожков сеней, неприлично, но тихо прошипела ругательства, про себя запомнив, что весной нужно будет попросить плотника сделать новые, на этот раз с основанием. А то завёл местный народ привычку не делать его под сенями, мол, зачем, всё равно через пару лет менять, а девушке это не нравилось. Скрипнула дверь, пропуская целительницу с фамильяром в тёплое помещение.

— Свет! — произнесла громко девушка, и небольшой шарик тёплого света сорвался с её ладони и полетел в сторону достаточно низких, едва два метра над полом, потолочных балок, буквально прилепившись к ним, озаряя комнату.

Есения наконец смогла её осмотреть, удовлетворённо кивая, как бы одобряя работу, проведённую плотником и его учениками. Справа от входа, возле бревенчатой стены, как стоял письменный стол из берёзы с двумя выдвижными ящиками ровно под столешницей и большой открытой полкой, заваленный книгами и огарками свеч, так и стоит. Разве что на находящийся рядом простенький стул накинули плед и положили сверху лишние подушки. Да и многочисленные полки над столом всё также отличались захламлённостью: пара зелий, сваленные в кучу книги, и самое важное — шар связи, уже порядком покрытый пылью. Под двустворчатым решётчатым окном в половину соседней стены со ставнями и достаточно дорогим и почти прозрачным стеклом умостился стол из дуба. Он был шире, больше и выше своего собрата (за ним можно было даже стоять!), внизу расположились многочисленные выдвижные ящики, заполненные всем, чем можно, а наверху лежала толстая металлическая пластина во всю столешницу. На столе не было ничего, кроме примитивной спиртовой горелки, с дюжину баночек разных форм и объёма и латунные весы для измерения ингредиентов. Но и тут не было порядка: инструменты, перья и бумаги были набросаны в хаотичном порядке, портя всю картину. Но вот рядом… Новые книжные стеллажи были аккуратно поставлены в углу у самых стенок, а их высота была достаточной, чтобы девушка, встав на невысокий стул, могла дотянуться до самых верхних полок. Это то, что было нужно! А покрытое специальным тёмным маслом кресло-качалка с резной спинкой заставило Есению чуть ли не расплакаться. Плотник в точности понял её! За такое не грех было и отблагодарить мужчину с его помощниками. Тканевый палас аккуратно стоял, прислонённый к боку одного из стеллажей, трудяги даже о его чистоте позаботились.

Из печки донёсся достаточно резкий треск поленьев, заставляющий обратить на себя внимание. Есения посмотрела на порядком посеревшие, а местами и почерневшие стенки, мысленно запомнив ближе к весне вызвать мастера для прочистки дымохода и побелки. Печка занимала почти добрую пятую часть комнаты, но была значительно меньше, чем большинство тех, что находились в крестьянских домах, а также была небольшая полочка, с ладонь шириной, на которую ставилась недавно приготовленная еда. У левого бока печки, в небольшом тёмном углублении, находился большой дубовый сундук, где хранилась одежда девушки, в том числе и сезонная. Сейчас в шаге от него ещё был поставлен совсем новенький низкий стеллаж для посуды и прочей утвари. Посуда в доме хранилась исключительно на спальной полке печи, отчего там уже сложно было найти то, что нужно. Кровать рядом, у правого бока печки, была пусть и достаточно старой, но всё же ещё целой, не разъеденной всякими насекомыми, и прекрасно подходила под комфортный сладкий сон после тяжёлого дня. А больше всего радовало маленькое окошко, пусть и слюдяное, отдающее серебром, через которое было мало что видно. У изголовья кровати стоял ещё один небольшой сундук, на этот раз со всеми возможными крупами, сушёными овощами и ещё кучей всего того, что можно было быстро достать и приготовить. Подполы в доме никогда и не было, но был тщательно зачарованный ледник в отдельном небольшом здании, над которым девушка корпела с месяц, пока наконец он не стал тем, что она хотела. Там и хранилась большая часть еды или важных, требующих холода ингредиентов для зелий. Остальные же скрывались вместе с книгами во внутренней кладовой дома, за одной из дверей, находящихся напротив входа. За второй пряталась небольшая импровизированная ванная комната, подсоединённая к деревенской канализации, пусть за это и пришлось прилично доплатить.

Есения широко улыбнулась и наконец-то сняла верхнюю одежду. Дублёнка с платком оказались на небольшой деревянной стоячей вешалке из цельной необработанной ветки недалеко от входа, холодные, слегла промокшие валенки пристроились рядом с заплечным мешком. А Ночка запрыгнула наверх, примостившись возле тёплой печной трубы. Едва девушка немного отогрела замёрзшие без забытых в сундуке меховых варежек руки, как в дверь постучали. Это был мальчишка священника, пришедший за камелией и принёсший остаток монет. Он получил в руки исчерченный рунами небольшой горшок с ценным грузом.

— Запомни, не роняй и не бей его, — наставляла юнца Есения. — Ты же не хочешь, чтобы батюшка или я гневались? — мальчишка в ответ лишь нервно икнул, испуганно глядя своими карими глазищами на девушку. — Умница. А теперь иди. Медленно. Смотри под ноги.

И он пошёл. Как завороженный, переставляя абсолютно прямые ноги как солдатик, неся горшочек на вытянутых руках перед собой. Эта картина заставила Есению искренне рассмеяться, настолько это было забавно. Стоило мальчишке скрыться из виду и затеряться на тёмных улицах деревни, девушка села за написание последних строчек в дневнике.

"Здравствуй снова, мой дорогой дневник.

Сегодня мне повезло, дорога была спокойной и быстрой. Наверное, это благодаря тому, что не было множества перепадов температур. Не образовались ямы, скрытые слоем льда и снега, всё было равномерно и спокойно. Да и не были встречены опасные дикие животные, лишь редкие птицы да пару зайцев.

Завтра сочельник. Годовщина смерти родителей и старших братьев и сестёр. Священник, как и всегда, пригласит меня, как свою приёмную дочь, на Рождественскую службу, поэтому нужно будет перед ней поставить свечки за упокой родных.

И ещё завтра последняя до Крещения ярмарка. Приедут торговцы, возможно даже маги или странствующие целители. Нужно будет много чего купить, в том числе подарки, еду и может быть новые ингредиенты и одежду. Но всё это решу утром."

И снова надпись снизу: "Двадцать третий день месяца Льда".

Глава 4

"Доброе утро, дневник.

Проснулась я ещё в потёмках. Благодаря тому, что кто-то из плотников не дал печке остынуть, было очень тепло как вечером, так и ночью. Но всё равно пришлось зажечь ради того, чтобы разогреть воду. Нужно было тщательно помыть своё тело и постирать уже залежавшееся за долго время постельное и нижнее бельё и прочую одежду. Хорошие хозяйки обычно занимаются этим раз в несколько дней, но не я. С моими исследованиями редко удаётся даже нормально приготовить еду себе, не говоря уже об уборке и тем более стирке, занимающие ещё больше времени. Но завтра Рождество, а его нельзя встречать в грязном доме. Однако, всё это будет только ближе к вечеру. Сейчас меня ждёт ярмарка, а я вернусь к тебе позже."

Есения положила на всякий случай несколько последних сухих поленьев из подпечья в уже горячую печку, кочергой поворошила тлеющие угли и горящие деревяшки и прикрыла устье чугунной вьюшкой. Импровизированная сушилка из нескольких толстых и прочных верёвок, закреплённые несколькими толстыми гвоздями под самими потолочными балками, вместила в себя практически всё, разве что постельное бельё отправилось наружу, высыхать на морозе. От мокрой одежды медленно начал подниматься пар, уходящий под свод крыши, а оттуда сквозь отдушину в крыше наружу.