Дневник травницы

Из последних сил она убрала всё, что могла, на места и рухнула на кресло-качалку. Тело ныло до неприятной тянущей боли, а глаза слипались настолько, что сопротивляться не было никакого смысла. Вопреки разуму, орущему, что нужно из последней энергии подождать хотя бы пробуждения мужчины, Есения впала в глубокий сон…

Глава 6

Есения проснулась от прошедшей через всё тело сильной судороги. Изо рта вырвался стон боли, а глаза открылись, толком ничего не увидев в непроглядном мраке. Но вот слух уловил сначала громкое и крайне недовольное шипение кошки, забившейся на перекрышке, переходящее просто в глухой утробный звук, а следом сдавленное ржание коня. Девушка подскочила с места и почувствовала холод. Могильный, проникающий до самых костей. Смерть стояла за порогом и ждала, надеясь забрать человека на грани жизни и смерти.

— Свет! — повинуясь Есении, неяркий тёплый огонёк подлетел к потолочной балке, заставляя чуть прищуриться.

Она подскочила к пылающему от высокой температуры мужчине. Его дыхание было сбито, из груди даже раздавались сдавленные хрипы, на коже выступил болезненный горячий пот. Он до белых костяшек пальцев сжимал накинутый лёгкий тканевый плед, который девушке пришлось вытаскивать из его рук, чтобы посмотреть на состояние ран. Нога, как она и ожидала, опухла, став больше практически в два раза, бинты на животе окрасились в алый. Но больше всего пугала лихорадка. Градусников не было в этом мире, всё можно было определить примерно, наощупь. Она взяла заранее приготовленный отвар пажитника и положила прохладную ладонь на лоб мужчины, медленно спустилась по лицу в сторону шеи, слегка уколовшись о небольшую щетину. Температура наощупь была близкой к критической, точно больше сорока градусов по Цельсию. Раненый вздрогнул и открыл блестящие от жара глаза, слепо глядя на склонившуюся Есению.

— Выпей это, пожалуйста, — одной рукой она поднесла чашку к его губам одной рукой, второй придерживая за голову как ребёнка. Он послушно выпил, слегка поморщившись. — Молодец. А теперь остудим тебя ещё немного.

Девушка подошла к двери и уже хотела открыть её, пустив в дом свежий воздух и набрать снег, чтобы омыть им хотя бы лицо мужчины, но, уже держась за ручку, в последний момент остановилась. За порогом всё ещё стояла смерть, которая так и ждала, когда её впустят.

— Ах ты, тварь! — зло крикнула девушка, напугав этим кошку, заставив её подскочить на месте и утробно зарычать. — Изыди, проклятая! Уйди прочь, нечистая! Не твой сегодня урожай! Сгинь!

Ответом ей был полный мрачного потустороннего холода смех, заставивший даже пытающуюся сохранять хладнокровие Есению вздрогнуть, покрыться мурашками и мелкими шагами отойти от двери. Смерть не уйдёт, пока ей не достанется жизнь мужчины.

— Ну уж нет! — собравшись с духом и закатав рукава, решительно произнесла девушка. — Ты его не заберёшь!

Она быстрыми шагами прошла в тёмную ванную комнату и настежь открыла небольшое окошко. Некоторое время смотрела в темноту за ним и вдыхала морозный воздух. И в этот момент до её воспалённого мозга дошла светлая мысль.

— Порог… Ей, чтобы попасть внутрь, нужен порог. А у окон порога нет, только подоконник внешний! — радостно воскликнула девушка и вернулась обратно, не забыв оставить дверь в комнату открытой.

Она тут же накрыла мужчину пледом, заметив про себя, что он всё ещё был в сознании, пусть и явно ничего не понимал, смотря в одну точку. Повязками и обработкой ран она займётся позже, сейчас нужно максимально быстро понизить температуру тела. Девушка схватила ближайшую глубокую миску и открыла большое двустворчатое окно. За ним лежал огромный сугроб снега, что с самого начала зимы собирался со всего участка. Пусть за чистоту кучи она не ручалась, но ведь его не пить же нужно, — лишь превратить в кубик льда и обтереть им больного. Одним махом, почти всем телом лежа на столе и подоконнике, буквально на кончиках пальцев стоя на подставленном к нему стуле, девушка зачерпнула порцию снега с горкой, не забыв ещё и руку намочить по самый локоть. Стоило ей начать закрывать окно, уже втащив миску внутрь и твёрдо встав на пол, как краем уха услышала злое утробное рычание, раздающееся откуда-то с улицы.

— Изыди! — возопила Есения. — Пошла прочь, тварь!

Изгонять смерть и делать вид, что не боишься её, надо было. Иначе сама проникнет в дом через сердца отчаянных людей. Девушка знала об этом, поэтому и храбрилась как могла.

Скатав небольшой снежок, она сосредоточилась и за пару напряжённых секунд сотворила из него мутный и неровный кубик льда, который тут же положила на ближайший, заранее приготовленный отрез хлопковой ткани. Всего за несколько минут из всего снега образовалась небольшая кучка льдинок, большая часть осталась на материи, оставшиеся вернулись в миску. Соединив углы ткани и перевязав всё для пущей надёжности небольшим шнурком, девушка подошла к мужчине и нагло положила ему на лоб мешочек со льдом, играющий роль компресса. Раненый издал пронзительный стон от внезапного холода и, слегка обиженно взглянув на целительницу, хриплым, словно сорванным голосом произнёс:

— Заморозить меня решила?..

— Остудить. У тебя горячка, — покачала головой девушка. — Скоро станет легче.

Она аккуратно раскрыла его руки внутренней стороной вверх и положила оставшиеся кубики на ладони, локтевые сгибы, плечи и немного на грудь. Мужчина издал звук недовольства: что-то среднее между шипением и ворчанием, но почему-то продолжил лежать на спине, прикрыв глаза и как будто повинуясь её словам. Оставалось только ждать.

Чтобы не маяться от безделья, Есения достала с перекрышки кошку, мягко прижала её к себе, как бы обнимая, и принялась легко наглаживать и почёсывать. Любимица нуждалась в спокойствии хозяйки, поэтому, оказавшись в её руках, сначала мяукнула, а после громко заурчала, периодически мурлыкая. Девушка долго ходила с ней по комнате, пока кошка сама не выскользнула из ладоней. Фамильяр меланхолично потянулась, запрыгнула на кровать к мужчине и смиренно прилегла рядом, как бы говоря, что присмотрит за ним.

Есения молча присела за стол и достала дневник. Сидеть у кровати больного не было необходимости: отвар совсем скоро сделает свою работу, а лёд и свежий морозный воздух лишь помогут её ускорить. Обмакнув в чернила перо, открыла и начала писать:

"Дорогой дневник.

Сегодня, кажется, самое сумасшедшее Рождество за все года жизни. Почти мёртвый мужчина, его конь, да сверху ещё и смерть пришла.

В этом мире есть две смерти. Незнающие люди могут легко их перепутать, но не такие, как я, маги. Первая — тёплый друг, провожающий тех, чей срок на земле закончился, будь то старик или младенец. Она приходила тогда за наставницей, мирно забрав её, легко зайдя в дом. Вторая же — охотница за душами, чьё время ещё не пришло. Чаще всего жертвами её становились такие, как мой гость, ходящие по тонкой полосе между жизнью и смертью. Приход второй никогда не говорил о благе, но и войти в дом она может только при открытой двери. Я и сейчас слышу её гневное ворчание на улице, уж больно не нравятся ей мои страдания.

Мне страшно до дрожи в коленях. Я устала и, если продолжу так дальше, могу и сама коньки отбросить. Последние дни дались мне тяжело, а сейчас и запас магии практически закончился, хватит лишь на то, чтобы усыпить мужчину, когда закончу лечение. Нужно несколько дней не колдовать по-хорошему, удобно спать и набивать до отвала пузо. Но мне это точно не светит. Ближайшие дни мне предстоит ухаживать за больным, и надо не переусердствовать.

Зараза, переносимая волколаком, может и не отравила его организм полностью, но могла задеть мышцы, лишить их чувствительности или даже убить всю функциональность. Самое страшное, что может быть — это повреждение хотя бы части нервной или кровеносной системы. Тогда он не жилец. Шанс выбраться при таких повреждениях практически нулевой. Ему повезло, если холод замедлил не только течение крови, но и передвижение заразы.

Вытащить его из лап смерти я смогу. Он уже невероятный везунчик! Выжил с разодранным брюхом на морозе, не умер от заражения или когтей волколака. Он, должно быть, хороший вояка, ведь смог после ранения убить врага, ещё и зачем-то разрезав пополам.

Это меня и пугает. Пока он слаб и не может передвигаться без помощи, но что будет спустя время? Мне нужно будет решить, к кому в дом его направить после того, как заживут основные раны. У себя его держать как минимум греховно с точки зрения религии. Под одной крышей могут жить долго либо супруги, либо родственники. Как максимум, это небезопасно для меня. Он явно не из самой бедной семьи, а для таких портить девок, в том числе и против их воли, абсолютно нормально. Этого я и боюсь. Избегать его, пока он бессилен, смогу, но дальше уже будет крайне проблематично."

Кошка, до этого мирно спящая, издала тихий "Мяфк", привлекая внимание. Есения отвлеклась от написания и поспешила подойти к кровати. Мужчина мирно дремал, его дыхание стало ровным, без хрипов, льдинки растаяли, оставив лишь мокрые пятнышки на простыне, а компресс уже заметно уменьшился в размере, девушка поспешила его убрать. Есения положила ладонь на лоб мужчине и кивнула сама себе — жар заметно спал, почти норма. Она с помощью небольшого количества тёплой воды начала разматывать присохшие от крови бинты на животе, удивившись, что мужчина даже не дрогнул от её действий. Проще было бы, конечно, разрезать, но бинты были в этом мире в дефиците, особенно с учётом того, что делались они из хлопка, а он рос только в южных княжествах. Картина, представшая перед ней, пусть и не ужасала, но была малоприятна. Швы воспалились, спёкшаяся кровь засохла у краев ран, к сожалению, ещё появились небольшие чёрные полосы, совсем маленькие и еле заметные, но всё же они были. Есения снова обмыла и обработала швы, на этот раз особой мазью, состоящей из тщательно перетёртого крайне редкого листа алое и ряда других растений и впитывающейся почти сразу. Подождав, когда всё окончательно впитается, она взяла свежие бинты и аккуратно, не надавливая и не перетягивая, заново перевязала ему живот. Снимать "шину" девушка не хотела, да и это будет достаточно болезненно, пока нога так сильно опухла. Но будить мужчину нужно было, чтобы он принял необходимые лекарства. Поэтому она снова подготовила целую ложку снадобья, надеясь, что он всё проглотит без попыток выплюнуть, и уже давно остывший отвар ивовой коры. Лишь после этого твёрдо, но без особой силы похлопала мужчину по плечу: