Дневники потерянной души

– Вот ты знаешь, как стержень в форл [3] заправлять? – увлеченно объяснял мой хозяин, беря пустой деревянный стакан и засовывая в него палец. – Надо прижать отверстия, чтобы крючки не выскочили раньше времени, и вставлять заостренной стороной наружу... А потом задвинуть спуск. Целишься, и... паф, - он сделал движение, резко выдвигая указательный палец в грудь собеседнику.

– Гы-гы... – беззубо хохотнул мужик. – Чего ты там талдычишь? Ты лучше скажи, дружить будем?

– Да мы ж уже дружим, - Маура потрепал его по жидким слипшимся волосам.

– Тогда отдавай кафтан свой, - оживился забулдыга. – Скрепим дружбу.

– Ты налей мне сначала, - подставил стакан мой хозяин. – За дружбу.

– Гы... – тот плеснул ему мутного желтоватого пива из глиняного кувшина с отбитым горлом. – За дружбу.

– Хозяин! – бросился я вперед, вновь обретя дар речи, когда он отпил из замызганного стакана. – Идемте! Идемте домой!

– Отстань, - отмахнулся он, даже не поворачиваясь ко мне.

– Это кто такой? – подслеповато прищурился его новый товарищ.

– Это мой друг, пришел меня забирать, - недовольно пояснил Маура. – Бан, не будь занудой, садись, выпьем.

– Давайте, парни, - мужик придвинул ко мне еще один стакан, почерневший от времени.

– Нет! – замотал я головой. – Хозяин, не связывайтесь с ним, идемте! – Я принялся тянуть его за руку, пытаясь поднять из-за стола.

– А ты, что ли, самый умный? – возмутился оборванец. – Думаешь, ты лучше нас, хрен пухлый? Да ты кто такой вообще? – Он смачно плюнул в мою сторону, но по пьяни промахнулся.

Мой хозяин, тот, кто всегда защищал меня, который парой слов восстанавливал справедливость, лишь зашелся громким смехом, откинув голову назад и трясясь на стуле.

У меня на глазах выступили слезы беспомощности, но я, собравшись с духом, наконец решительно вздернул сидящего хозяина вверх, обхватывая его за пояс и крепко прижимая к себе, чтобы не дать упасть. От него сильно несло несвежим пивом, а одежда и волосы уже насквозь пропитались едким курительным дымом, тяжелой белесой пеленой заполнявшим помещение.

– Пойдемте! – сказал я как можно тверже, хотя голос мой дрожал.

– Эй, кафтан отдай! – мужик со своей стороны резко ухватился за край шерстяной ткани, не отпуская уходящего. – Это мой кафтан! Ты мне обещал!

Я попытался отцепить его руку, при этом не выпуская повисшего на мне хозяина; но пьянчуга с силой ударил меня по пальцам днищем кувшина, и я взвыл, разом отдернувшись и едва не упав на пол вместе со своей ношей.

– Что вы тут за базар развели, свиньи? – направился к нам один из распорядителей кабака, на ходу вытирая руки засаленным полотенцем.

– Он мой кафтан стырил! – ткнул пальцем мужик в моего хозяина. – Я за его выпивку заплатил, а он, мразь неблагодарная, последнюю одежку с плеча стянул! – Пропойца жалостливо захныкал, уперев сморщенное лицо в ладонь.

– Возвращай, тварь, а то силой снимем, - жестко бросил распорядитель, потирая костяшки пальцев, собранных в кулак.

– Это же его кафтан! – гневно выкрикнул я. – Он его не крал!

– Ты чего пасть разинул, щенок? – тот презрительно смерил меня взглядом. – Ну-ка оставляйте краденое, и вон отсюда!

За его спиной уже маячили несколько работников кухни, грозно насупившись.

Оттолкнув меня, хозяин кое-как выпрямился, сдирая с себя верхнюю одежду и кидая ее бывшему товарищу по пьянке.

– Бери.

– А ты еще вчерашний долг мне не вернул, - окончательно обнаглел мужик. – Ралти, он мне вчерашний долг не вернул!

– Возвращай, что должен, - невозмутимо кивнул Ралти, ковыряя в зубах щепкой. Видимо, этот пропойца был их завсегдатаем и одним из самых ценных посетителей.

Маура дико посмотрел исподлобья на говорившего, и я почувствовал, впервые с того происшествия с Эль-Эданом, как ощутимо накаляется и без того душный спертый воздух в кабаке.

– Не надо, хозяин, пойдемте! – умоляюще шепнул я, уже зная, на что он способен.

– Я... ничего... не должен, - медленно проговорил Маура, сжимая кулаки. – Я вам... ничего... не должен!

На прибитых к стене полках вдруг мелко затряслись пузатые наполненные кувшины, звеня глиняными крышечками.

– Что за...? – стоявшие перед нами обернулись на шум.

И тут несколько кувшинов одновременно взорвалось, окатив стену и дощатый пол густой волной хмеля. Во все стороны разлетелись осколки, попав мужикам в лицо. Те схватились за кровоточащие порезы, чертыхаясь, охая и в растерянности мечась от стола к полкам и обратно.

Воспользовавшись суматохой, я вновь сгреб хозяина в охапку, как можно скорее выбегая с ним из кошмарного заведения, пока нас не поймали.

Только оказавшись почти у нашего имения, я позволил себе немного перевести дух. Маура, крепко-накрепко зажатый мной в объятиях, даже не пытался сопротивляться, волоча ноги и еле укладываясь в мои торопливые шаги.

Я чуть ослабил хватку, и он отстранился, обессиленно опускаясь на траву у забора.

– Я больше не могу-у... – вдруг тонко завыл он. – Я больше... не могу-у... – И, подползя на коленях к доскам забора, стал биться в них головой.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – заплакал я от отчаяния, оттягивая его в сторону. – Давайте зайдем, вам нужно помыться и отдохнуть... Я помогу вам... Пожалуйста, хозяин, вставайте!

В конце концов я поднял его на ноги и приволок в дом, видя недоуменные глаза Ками, которая, убаюкав Эль-Нор, еще не ложилась, ожидая меня.

– Нагрей воды, - приказал я жене, тем временем выдвигая из угла большую лохань для мытья. – И потом иди в ту комнату, я сам справлюсь.

Она развела огонь в очаге и набрала полный котелок из бочки.

– Что с ним? – покосилась она на понуро сидящего на лавке хозяина, который едва удерживался в вертикальном положении. – Он что, так надрался?

– Не твое дело, - резко ответил я. – Делай, что я сказал.

Обиженно пожав плечами, она дождалась, пока забурлит котелок, и подлила кипятка в лохань, которую я уже наполовину заполнил остававшейся в бочке водой. Затем жена молча удалилась во внутреннюю комнату, задернув белую занавеску.

Раздев хозяина донага, я усадил его в лохань, поливая сверху из ковша. Он сидел, опустив голову и уставившись на свои колени, позволяя мне осторожно натереть его волосы и кожу настойкой мыльного корня, пока у меня не получилось хоть немного вытравить запах дыма и смыть всю пыль и грязь.