Дневники преступной памяти

Коровин одобрительно глянул на Мариночку, но не уловил радости в ней от собственной похвалы. Та непонятно от чего хмурилась и кусала губы.

– Что-то не так, майор? – заметил ее растерянность и полковник Рябцев. – Вы же с первого дня подозревали Цареву в причастности.

– А теперь сомневаюсь. – Мариночка поднялась со стула. – Проанализировав все ее действия, я пришла к выводу, что она либо благородная, либо глупая.

– Это не помешало ей встать на преступный путь, – скривилась Ася, перебивая ее. – Пострадавший Воронков Сергей Сергеевич чудом остался жив, после того как она подослала к нему убийцу.

– А может, она не подсылала? – Мариночка гневно раздула ноздри. – Может, убийца пришел за ней? Нам доподлинно известно, что ее дочь какое-то время состояла в отношениях с Максимом Репниковым. Он – предположительно – был членом банды и отвечал за техническую сторону. Не без его помощи в коттеджном поселке, где проживали Ложкины, видеокамеры в момент проникновения преступников в дом Ложкиных были заблокированы и транслировали другую картинку. Больше некому. Мы проверили всех. В день ограбления и убийства Ложкиных работал Репников.

– Нам об этом уже известно, майор, – перебила ее Ася, разворачиваясь на стуле в ее сторону таким образом, чтобы всем присутствующим были видны ее колени и тонкая талия, затянутая в тесный китель. – Но он жил в доме Царевой. И ее запечатлела видеокамера у туалетов в аэропорту в момент убийства Репникова.

– Это все косвенные улики, товарищ подполковник.

Мариночка прошлась насмешливым взглядом по идеальным параметрам подполковника Панкратовой. И добавила:

– С ними в суд не сунешься. Поскольку в тот момент в районе туалетов были замечены еще человек тридцать.

– Личности которых до сих пор не установлены. Почему? – надменно подняла брови Ася. – Сначала вы сосредотачиваетесь на Царевой, бросаете на ее разработку и поиски все силы. Теперь идете в отказ. Подполковник Коровин, по какому принципу ведется следствие?

Мариночка не дала ему слово молвить. Получив щелчок по носу от красивой следачки, она тут же затараторила о том, что грабежи и убийства, возможно, совершаются разными людьми. Кто-то грабит. Кто-то убивает. Причем получая удовольствие.

– Зачем грабителям идти в дом, где заведомо находятся хозяева? – бубнила она, ни на кого не глядя и не сводя взгляда с магнитной доски. – У них уже есть ключи! Проникновение в дом возможно без особых проблем. Зачем прибегать к пыткам? Это не вяжется с психологическим портретом грабителей.

– Ты снова про маньяков, Марина?! – опешил полковник Рябцев и даже рот приоткрыл.

– Товарищ полковник, я понимаю, что вызываю недоверие своей версией, но…

– Но это твой любимый конек, да?

Ася встала со стула и пошла в ее сторону. Красиво пошла, не спотыкаясь на высоких шпильках. Ни разу с шага не сбилась.

– С какой стати там появиться маньяку? Нам известно о двух подозреваемых, предположительно, маскирующихся под сотрудников санитарной службы.

– Это не мешает одному из них быть кровожадным убийцей, получающим удовольствие от процесса. Не стоит забывать, что Ложкины были казнены! – выпалила Мариночка, упираясь взглядом в верхнюю пуговицу кителя Панкратовой.

Под этой пуговицей рельефно выпирала высокая Асина грудь, которая у Мариночки практически отсутствовала.

– Просто грабители не нашли в доме сейфа, а Ложкины до последнего молчали. Сейф нашелся, но где! В смотровой яме. Кто же там прячет? Все просто, майор.

Ася развернулась на каблучках и пошла в сторону магнитной доски, у которой застыл Коровин.

– Кто-то из банды любит убивать, не стану спорить. И возможно, даже испытывает от этого удовольствие. Но не стоит исключать того факта, что преступники делают показательные пытки намеренно. Чтобы ввести следствие в заблуждение. Ищите Цареву, коллеги. У нее все ответы. Если сначала подельники использовали ее для получения информации и слепков ключей…

– Предположительно, – вставил Коровин.

– То теперь они уже подсылают ее к потенциальным жертвам, – словно не услышав его, продолжила говорить Ася, не забывая демонстрировать себя с разных сторон. – Она засветилась с Воронковым. И теперь у ее подельников нет нужды держать ее в тени. Они сняли свое собственное наблюдение со двора Шайкевич и послали туда Цареву.

– С целью? – насупленно наблюдала за передвижениями красавицы Мариночка.

– Войти к ней в доверие и тем самым заманить старую женщину в ловушку.

– Тогда она плохо подготовилась. – Худые плечи Мариночки приподнялись и опустились. – Устроить показательные выступления во дворе… Она приставала к ней! Назойливо, невежливо. А если бы кто-то вмешался?

– Но не вмешался же! Подельники Царевой несколько дней наблюдали за подъездом. И наверняка знали, кто когда входит и кто когда выходит.

– Почему тогда Царева оставила сумку Шайкевич у лифта? С ключами!

– Она могла просто снять слепок. Зачем ей их забирать? По излюбленной схеме сделала копию.

– На ключах не нашли следов пластилина, – настырничала Мариночка.

– Их смотрели в лаборатории? – Ася адресовала вопрос Коровину.

– Нет. Но визуально следов специального пластилина не было обнаружено, – попытался поддержать свою сотрудницу Денис.

– Вот видите, коллеги, в лаборатории ключи не исследовали, – снова игнорируя его, продолжила Ася. – Стало быть, Царева могла сделать копии ключей, а оригиналы оставить в сумке. Зачем они ей?

– А телефон зачем взяла?

Мариночка с досады готова была кулаки грызть. Следователь Панкратова разметала все ее предположения в пух и прах. И даже шанса ей не оставляла договорить до конца. У нее же еще оставался козырь в рукаве, да! Но станет ли кто ее слушать? Все глаза следят за перемещениями красотки. Та умела красть внимание.

– Все просто, майор…

Ася еще раз прошлась вдоль доски туда-обратно. Ее ноги на шпильках точно были созданы для подиума. Не для таких вот совещаний по громким грабежам и убийствам.

– Ей надо было убедиться, что Шайкевич не успела позвонить в полицию. И не сделает этого в ближайшие несколько минут, пока Царева сбегает. А потом она просто оставила телефон в такси и все. Есть еще чем мне возразить, майор?

Мариночка неожиданно тоже пошла к доске, оставив спасительный стул, за спинку которого она держалась все время.