Дни мародёров

Она просто вдруг ни с того ни с сего вспомнила, как на первом курсе летом они все пускали кораблики на Озере.

Тогда они верили в то, что именно их жизнь будет самой-самой лучшей в этом мире. В том числе и те, в честь кого теперь плыли огни по черной глади...

И тут ужас ледяной иглой пронзил сердце Лили, всё тело враз онемело и перед глазами всё поплыло.

Боже...

Это её вина.

Она выбирала, кого дезиллюминировать первым, а кого вторым...

Это она выбирала, кому жить, а кому нет.

Не Пожиратели... а она...

... Мальчик и девочка в купе.

Секунда сомнений — и она выбирает девочку, потому что она еще совсем маленькая, а мальчика выволакивают из купе, пока они прячутся в углу. Его испуганное лицо в купе... его улыбающееся лицо в небе над озером. Он мог бы жить сейчас, ходить на уроке, есть, спать.

Лили Эванс распорядилась иначе.

Лили закрыла голову руками и сжалась в комок.

Как она теперь будет жить с вирусом этой правды и вины в крови?

Как?

Как?

Джеймс выпрямился и оглянулся, хотя Лили не говорила ни слова. Пару секунд они просто молча смотрели друг на друга. А потом Джеймс решительно подошел к ней, проваливаясь в песок и гальку и обнял, обхватил Лили так крепко, как ещё никогда не обнимал.

— Я помню, как много лет назад мальчик по имени Том Реддл впервые пересек это озеро и переступил порог нашей школы в надежде найти здесь верный оплот своему сердцу. Знания очаровывали его... возможности ослепляли. В прошлом месяце этот мальчик объявил нашему миру войну. И Хогвартс... первым понес утрату. Невосполнимую утрату.

Дамблдор на секунду замолчал, оглядывая собравшихся у его кафедры людей, и берег провалился в такую тишину, что слышно было, как потрескивал воск на свечах.

— Пятьдесят замечательных, чудесных человек больше никогда не войдут в Большой зал. Не придут на школьные уроки. И не подбросят вверх свои шляпы, когда придет время уходить. Никогда не осуществят свои изумительные, прекрасные мечты.

Слизнорт тихо высморкался в платок. Лицо его было красным от слез.

Джекилл рядом с ним смотрел себе под ноги и едва заметно кивал, печально поджимая губы. Мадам Помфри плакала громко, не таясь — среди погибших учеников был ее тринадцатилетний племянник. Макгонагалл похлопывала ее по плечу, крепко прижимая платок к губам.

— Помните о ваших замечательных, честных, храбрых и добрых друзьях, — Дамблдор поднял хрупкие старческие руки в слишком тяжелых для них рукавах. — Помните о них, чтобы они всегда могли жить в наших сердцах. Помните о том, как мимолетна и как прекрасна жизнь. И никогда не забывайте о том, кто так жестоко и несправедливо отнял ее у них...

Пятно огней, достигшее середины озера, вдруг оторвалось от воды и огромным облаком света поднялось вверх.

Ученики страшно взволновались и ринулись к воде, но тут же замерли, когда в звездном небе над их головами вдруг возникло огромное изображение

Рыжие волосы...

Усыпанное веснушками лицо...

Невероятно красивые голубые глаза...

Взглянув на собравшихся учеников, девушка сочувственно улыбнулась, и на щеках появились две ямочки...

— Элизабет Керли...

Где-то в небе раздался хлопок. Один из огоньков взорвался, словно маленький фейерверк, и рыжеволосая девушка на фотографии превратилась в лопоухого паренька с россыпью родинок на щеках и большими карими глазами.

— Джеймс Миддлстоун...

Снова хлопок.

— Том Уитейкер... Пит Помфри, Артур и Кристофер Макмиллан, Пенелопа Питтипет...

Огоньки уплывали все выше и выше в небо.

Голос Дамблдора становился все громче и громче, перекрывая звуки взрывов.

— ... Рональд Бэлл и Сэм Аберкромби! Мы помним вас и любим. Где бы вы сейчас ни находились и куда бы ни держали свой путь... — Дамблдор вынул палочку и на секунду замер, глядя, как озеро куталось в вызолоченном тумане. А потом медленно поднял палочку вверх, и на конце ее зажегся огонек. Следом за ним несколько сотен зажженных палочек указало в небо. — Хогвартс всегда будет вашим домом!

— Прощай, Мирон... — прошептала она, поглаживая теплый, трепещущий воздух вокруг свечи, словно это было живое существо. — Прощайте, мальчики. Я буду скучать.

На секунду Роксана запнулась, потому что до этого никогда и никому не говорила о любви.

— Я люблю вас, — быстро и беззвучно молвила она огоньку. — Но мы ведь... еще встретимся, правда?

Слизеринцы, вместе с которыми она пришла, стояли в стороне. Пока они шли Роксана слышала, как они посмеивались и фыркали над этим “сентиментальным цирком”. Именно поэтому она шла в стороне, подавляя яростное желание выхватить палочку и исполосовать чертовых наследничков волшебного мира какими-нибудь гадкими темными чарами.

Чувствуя на себе взгляды Катона Нотта, Мальсибера и им подобных, Роксана зашагала к воде.

Плевать, что они скажут.

Плевать на них всех.

Питер уронил свой шарф в воду и пока Макгонагалл не смотрела, выжимал его прямо в озеро.

— От воды, придурок! — проходя мимо, Сириус толкнул его.

— Мистер Блэк! — губы преподавателя трансфигурации дрожали от негодования, глаза покраснели от слез. — Могу я вас попросить хотя бы сейчас вести себя прилично? Или это слишком трудно для вас?

— Простите, профессор, — буркнул Сириус, бросил на Питера злой взгляд и зашагал обратно к лесу, сунув руки в карманы кожаной куртки.

Остальные ученики уходить не торопились и наблюдали за тем, как размывал огонь черноту озера.

У деревьев стояли близнецы и Марлин.

Они встретились взглядом.

Марлин подержалась за него немного, но только крепче прижалась к плечу Фабиана и опустила ресницы.

Чуть в стороне от них Ремус утешал Алису Вуд. Круглое лицо девочки покраснело, нос распух. Люпин что-то ласково, но неслышно говорил ей, а она кивала, поджимая губы, как черепашка.

— Просто... ветер... холодно, — услышал Сириус её скрипучий голос.

— Ветер? — поинтересовался он, подойдя к ним.

Алиса покивала, плечи ее задрожали, и она опустила голову.

Сириус переглянулся с Ремусом.

— Ветер — это не страшно, — он полез за пазуху. — С ветром мы легко справимся, — Сириус вытащил платок и протянул его девочке. — Вот, говорят, хорошо помогает.

Алиса поднесла платок к лицу и окончательно разрыдалась.

Сириус приобнял за плечи безутешную, икающую одноклассницу и вместе с Ремусом повел ее наверх.