Дни мародёров

— Рем, — наконец не выдержал Сириус, не отрываясь от «Практики Щитовых Чар». — Скажи, наконец, эту потрясающую новость вслух, а то тебя порвет на части.

Ремус захлопнул книгу, подержал ее какое-то время между ладоней, чуть заметно покачиваясь взад-вперед, а потом вдруг с силой хлопнул ею по столу.

Питер оторвался от своего журнала.

— Почему? — выпалил Люпин. — Дамблдор знает, кто я... как он мог? Как он мог?!

— Мсье Лунатик, вы не могли бы изъясняться точнее, — Сириус перевернул страницу. Ремус вырвал у него книгу из рук и бросил ее на стол.

Сириус уставился на Лунатика, давая ему понять своим взглядом, что обычно случается с людьми, которые так ведут себя с Сириусом Блэком, а потом вздохнул и вкрадчиво молвил:

— Ну хорошо, я слушаю тебя, сын мой.

— В Хогвартсе — охотник на оборотней! — едва слышно “проорал” Ремус. — Какого черта происходит, Бродяга, объясни мне? Зачем он позвал эту Грей? Ты видел ее сегодня? У нее глаза безумные! Как будто Дамблдор специально... — он осекся на полуслове, глаза его, и без того огромные, расширились еще больше. Он выпрямил спину. — Специально...

— Лунатик, — твердо пресек его бормотание Сириус. — Ты вот сейчас полную херню несешь.

Ремус вскочил и заметался перед камином.

— А что мне еще думать? Сириус, мне подобные сейчас там, за пределами школы нападают на маглов! — он вытянул руку, указывая пальцем на черное окно. — Что мне еще...

— Вот именно, «за пределами», старик. Ты сам сказал, там сейчас черт знает что творится. Потому Дамблдор и позвал к нам эту цыпочку, она защитит нас, — Сириус хмыкнул каким-то своим мыслям и закурил.

— Нас? Или вас?

Сириус терпеливо вздохнул, выдыхая дым.

— Старик, у тебя просто мания величия. Тебя Сохатый покусал? — одна из подушек вдруг вырвалась из-под головы Сириуса и он больно стукнулся головой о быльце.

— Какого?.. — Сириус потер голову, оглянувшись, вернул подушку на место и снова повернулся к Ремусу. — Да, наш дедуля в курсе, что раз в месяц твой пушистый зад скачет по территории. Да, он понимает, что эта ведьма может тебя убить. Но он уверен, что ты каждое полнолуние смирно сидишь в Хижине и носа оттуда не кажешь. Ради Мерлина, не дергайся, Лунатик, пока ты с нами, с тебя ни один волосок не упадет. Я учую красивую телку за милю, так что она со своими стрелами и близко к тебе не подойдет. Учи спокойно свои уроки, сынок, и... съешь что-нибудь. Полегчает.

Как только Ремус сел, в окно настойчиво постучали — мелькнула черная тень, и новый конверт упал поверх кучки остальных на подоконнике.

— Может, все-таки посмотрим, кто это пишет? — с надеждой спросил он, поглядывая на белеющую за плотным стеклом стопку конвертиков.

— Забини, — легкомысленно отозвался Сириус, даже не взглянув на окно.

От звука этого имени Питера словно подбросило. Он почувствовал, как кровь хлынула к щекам, и поспешно отвернулся, делая вид, что занят учебником.

Блэйк Забини.

Наверное, не было в школе ни одного мальчика, который хоть раз бы не оглянулся ей вслед.

К Питеру же она приходила почти в каждый сон...

А сегодня он увидел ее на стадионе утром и всю игру усердно втягивал живот, так что под конец начались колики.

Он поборол желание немедленно подскочить и кинуться к окну и спросил с деланной непринужденностью:

— Интересно, кому она пишет?

— Тебе, конечно, кому же ещё, — отозвался Сириус. — Она влюблена в тебя, Хвост, это точно.

Несмотря на явную издевку, сердце подскочило.

Конечно, Сириус знает о том, что он, Питер, мечтает о Блэйк Забини — с той же безнадежностью, что и многие-многие другие студенты Хогвартса... так зачем же...

Ремус наклонился к Сириусу.

— Вы что... да?

Сириус промычал что-то согласное в ответ.

— Когда?!

— В поезде, — небрежно отозвался Блэк.

Клац.

Эти слова как молоточек ударили по сердцу Питера, и оно рассыпалось в крошку.

Ремус качнул головой и в его несчастном, встревоженном взгляде мелькнуло восхищение.

— Ну ты даешь, Бродяга.

— Кстати, о поезде... — явно наслаждаясь произведенным эффектом, Сириус разлегся на диване, как собака, словно хотел похвастаться тем достоинством, которым... Питеру даже думать об этом не хотелось. — Мне одному интересно, почему Сохатый рассказал о мертвеце в экспрессе Хагриду и даже Нотту, а не нам?

Если Блэк решил сегодня добить его, Питера, то у него это официально получилось.

А он ведь только-только забыл о том, как легко и просто Джеймс присвоил себе его поступок...

А тут на тебе.

— ... а я говорю тебе, что это Нотт! Он что, просто так его обвинил при всех?!

— Вот именно, Бродяга, вот именно, при всех! Убийца, скорее всего, тоже был там и все слышал!

— Гениально, он что, хочет, чтобы его во сне прикончили?

— Сириус, ну ты сам подумай, зачем он сказал это Хагриду? Это ведь все равно, что Дамблдору в ухо нашептать!

— Я не понимаю только одно: зачем все это делать в одиночку?! Почему нельзя было сразу сказать все нам?!

— Может, он... — Питер замялся, когда они оба одновременно повернулись к нему. — Может, он просто боялся, что по школе поползут слухи, и ему от... отомстят?

Сириус фыркнул и перестал злиться.

— Хвост, только последнее дерьмо станет бояться этих ушлепков.

— Не стоит их недооценивать, Сириус. Но меня, если честно, волнует другое: что имел в виду Нотт, когда говорил про Лили? Про то, что она будет первой?

— Понятия не имею. Но если он тронет ее хотя бы пальцем, Джеймс его убьет, — совершенно серьезно сказал Сириус, взъерошил волосы и вдруг пружинисто вскочил с дивана. — Ладно, завтра же прижмем Сохатого к стенке, пусть все выложит как на блюдечке. Хватит секретов.

С этими словами он пошел в спальню мальчиков, прихватив свою сумку. И даже не взглянул на горку конвертов за окном...

Сириус осмотрел комнату и снова сунул подушку под голову.

Поборов желание швырнуть напоследок чем-нибудь еще и в Питера, Джеймс обернулся под мантией в оленя. Красная комната привычно выкрасилась в насыщенный фиолетовый цвет.

Где-то в подполе пробежала мышь, Сириус перевернул страницу, все трое дышали вразнобой, у Питера урчало в животе, наверху кто-то разговаривал, запах табака был таким сильным, что Джеймс мотнул рогатой головой.