Дни мародёров

— Я помню все, Эд, — улыбнулась она. Эд тоже улыбнулся, но как-то очень мучительно, а потом вдруг резко притянул ее к себе. — Эд, ты что?! — она рассмеялась, уперевшись ему в грудь, но с Боунсом словно что-то произошло. Он не выпустил ее, а наоборот сжал еще крепче и присосался к ее шее, как вампир. — Эд, ты что! — она снова попыталась высвободиться, но это было не так-то просто. — Ты что, Эд?!

И тут внезапно он сам ее отпустил, она успела увидеть только мелькнувшую перед лицом волшебную палочку, а затем в ее голове вдруг стало как-то удивительно легко и пусто, словно она до краев наполнилась облаками...

— Меня спас твой брат. Он вернулся примерно через пятнадцать минут после того, как вы трансгрессировали, освободил меня и велел убираться. Наверное, рассчитывал, что я подохну в лесу, но мне повезло, там водилось еще много этих уродов в масках, я убил четверых или пятерых, не помню.

Единственным местом, где они могли побыть наедине, оказался смотровой балкон на одной из башен. В коридорах и на лестнице либо обнимались парочки, либо рыдали брошенные девушки, а здесь их никто не мог подслушать. После того как Роксана успокоилась, и ее перестало колотить, она смогла выслушать рассказ Мирона, но не столько слушала, сколько пожирала его взглядом, стараясь осознать такую огромную и простую, как небо, истину: Мирон жив.

Точь-в-точь как было сказано на стене «Зонко».

Это действительно был он, не галлюцинация, не двойник, это был ее Мирон, слегка осунувшийся и заметно голодный, но все же это был он, из плоти и крови. И в то же время... в нем что-то изменилось. Он стал как будто еще жестче и холоднее, чем прежде, и взгляд его то и дело застывал, проваливался в черноту, и он неосознанно скалил пожелтевшие клыки.

Услышав его последние слова, Роксана недоверчиво сдвинула брови и отстранилась.

— Люциус? Ты... Мирон, ты ничего не путаешь? Люциус тебя...

— Спас, да, именно так. После того, как все успокоилось, я перебрался в какой-то городок, затаился там и начал собирать новости. Впрочем, они больше сами меня находили. Из газет я узнал, что парни мертвы. Это... — он смежил веки и сглотнул, на скулах его вздулись желваки. Роксана молча ткнулась в его плечо. — Я боялся этого, Рокс... — его глаза вдруг снова стали пустыми. — Боялся когда-нибудь проснуться и понять, что их больше нет. И вот теперь я здесь, снова никто и ничто, но теперь даже их нет рядом.

Он перевернул ее правую руку и провел сухими обветренными губами по ее шраму.

— Спасибо, что не бросила меня. Тогда у меня не было возможности тебя поблагодарить.

Роксана с жалостью погладила темные круги у него под глазами. Его взгляд снова вынырнул на поверхность, и Мирон постарался улыбнуться.

— Три месяца, Вог... — прошептала она, жадно вглядываясь в его лицо. Все еще не верилось, что она действительно говорит с ним. Сколько раз она произносила это имя наедине, сколько звала его про себя. — Ты мог дать хоть какой-нибудь знак, если бы я знала... я бы... почему не пришел за мной?

— Это было условие твоего брата, — холодно молвил он, убирая ее руку от своего лица. — У него были какие-то грандиозные планы на твой счет. Ну да ладно. Хватит об этом. У тебя ведь сегодня День рождения, ты стала совершеннолетней, а мне и подарить-то тебе нечего, — он демонстративно дернул себя за края балахона с капюшоном, под которым скрывался на празднике.

Роксана усмехнулась.

— Я бы не радовалась, Вог.

Мирон приподнял бровь и Роксана пояснила:

— Мои гребанные предки продают меня замуж.

Вог фыркнул.

— Хм. И кто же муж?

— Чистокровный расист с кучей золота, кто же еще.

— Ну надо же, как неожиданно. Когда планируешь сбежать?

— Не знаю. Никогда, наверное, — она жалобно улыбнулась, взглянув на Мирона. — Преврати меня, а? И тогда мне уже никогда не придется выходить замуж, а моя семейка с радостью от меня откажется.

— Это не смешно, — оборвал ее Мирон.

— Да я знаю... — кисло протянула она.

Вог вдруг подвинулся прямо к ней и коснулся губами ее уха.

— Давай сбежим прямо сейчас? Я голоден, а тут неподалеку есть деревушка...

Роксана удивленно взглянула на него.

— ... а в деревушке один симпатичный паб, я сегодня видел, как там продали огневиски четырем школьникам. Может быть, и для нас найдется выпивка? — тут он довольно оскалился, томно притушив свет в угольных глазах. — Иначе я съем тебя.

— Мы не сможем выбраться отсюда ночью, Вог, — улыбнулась она. — Поверь мне, я пыталась. Тут повсюду преподаватели и...

Он вдруг отстранился и обдал ее просто ледяным взглядом.

— Что они с тобой сделали, Малфой? Держись крепче. Мы с тобой давно этого не делали. Может быть больно.

С этими словами Мирон обхватил ее и вывалился за ограду балкона.

Сердце подхватилось с непривычки, Роксана орала не своим голосом и хохотала. Охваченный светом сотен окон замок превращался в пятно, сливался с чернилом ночи, расплывался, все вертелось вверх дном, снизу вверх, ветер, верхушка дерева, вода, и затем они с хохотом повалились на мокрую холодную траву.

— Я успела отвыкнуть от этого способа передвижения, — смеялась она, пока Мирон сипло и как-то пьяно смеялся, выпутывая лицо из ее волос.

Они поднялись, и Роксана поняла, что Вог перенес их под ту же иву, у которой она говорила сегодня днем с Люциусом.

Смеяться резко перехотелось.

Люциус бьет ее по лицу.

Люциус спасает Мирона.

Что происходит? И как с этим разобраться? Голова кругом.

Мирон вдруг обнял её. Роксана испуганно вздрогнула, когда ее обвили непривычно холодные руки. А раньше она никогда не пугалась.

— Я скучал по тебе, — прошептал он.

— А я по тебе, — отозвалась она и прикрыла глаза, когда он поцеловал ее шею.

Ток мириадами вспышек пронесся по телу, плечи ее поднялась и опустились. Мирон неспешно целовал ее шею, плечо и жадно пожимал талию и под скользким шелком платья. Она вцепилась в его ладонь, когда она скользнула слишком низко, Мирон поднес ее руку к губам, небольшой укол — и он облизал ее мизинец.

«Сириус», — мысленно вздохнула она и испуганно поджала плечи, открывая глаза, но в этот же миг и Мирон вдруг разжал руки.

Роксана вывернулась из его объятий, в ужасе прижав ладонь к пылающему лбу.