Дни мародёров

Утром мародеры приперли Ремуса к стенке.

Перед уроками они как всегда завернули в клоаку – покурить и поглазеть на учеников. Школа все еще приходила в себя после бурного матча, к Джеймсу то и дело подходили студенты с разных факультетов – пожать руку, или обсудить игру. Мимо сновали ученики. Питер жевал булочку и судорожно дочитывал параграф, заданный на дом, а Сириус, сделав парочку крепких утренних затяжек, завел разговор:

– Ну-ка Лунатик, колись, где ты опять пропадал всю ночь? Ты ушел с вечеринки, а Рокс сказала, что явился ты под утро. Опять секреты?

Ремус замялся и сунул руки в карманы.

– Какие еще секреты? – пробормотал он.

– Ты был с девчонкой? – продымил Джеймс. Он сидел в «гнезде», пустом оконном проеме, поросшем мхом, согнув одну ногу в колене и небрежно откинув голову на стену. Две нескладные когтевранки с красными губами и замазанными тональным кремом, прыщавыми, но симпатичными мордашками, бросали на него зазывные взгляды. Ремус тоже бросил на него взгляд, правда куда менее зазывный, после чего глубоко вздохнул, уронил голову и виновато раскинул руки.

– Да, – обреченно сказал он. Питер уставился на него с таким видом, словно Ремус его ударил. – Да, я был с девушкой. Точнее, с женщиной. Можно даже сказать, с пожилой дамой.

Мародеры переглянулись.

– Я был в библиотеке, – простодушно солгал Ремус. – С мадам Пинс. Готовился к экзаменам. Похоже, я один помню, что ЖАБА уже через два месяца.

Сириус поморщился, словно у него заболели зубы, и к нему вернулось его прежнее, скучающее выражение лица.

– А как насчет твоих предыдущих побегов? Ты весь месяц тайком куда-то сбегаешь, а куда – не говоришь, – Джеймс струсил пепел. – Когда такое было в прошлый раз, выяснилось, что слизеринцы заставляли Хвоста сливать информацию о нас.

Питер подавился. Сириус бесстрастно хлопнул его по спине.

– Вообще-то я здесь! – обиженно прошамкал Хвост.

– Шухер, Сохатый! – вдруг вскинулся Сириус.

Джеймс поспешно выкинул сигарету и запахнул мантию. В клоаку вдруг вылилось целое стадо галдящих, скачущих третьекурсников, идущих с завтрака, а следом за ними вышли преподаватели.

– Доброе утро, профессор Грей! – радостно гаркнул Джеймс.

Судя по одежде, Грей направлялась в лес. Она шла, погруженная в свои мысли, серьезная и слегка напряженная. Услышав Джеймсов вопль, охотница удивленно оглянулась, окинула взглядом его компанию и отделалась прохладным приветствием в ответ.

– Доброе утро, профессор Стебль! – не менее радостно добавил Сириус, обращаясь к полной преподавательнице, торопливо семенящей вслед за Грей. – Прекрасно выглядите!

По случаю наступления весны, профессор Травологии сменила свою обычную рабочую мантию на светлую и чистую, а шляпу украсила цветами. Взглянув на мальчиков, она покачала головой и укоризненно погрозила пальцем.

Сириус проводил последнего из учителей взглядом и снова достал из кармана пачку.

– Ну так что, Лунатик? – спросил Джеймс, когда толпа прошла мимо и исчезла в недрах замка. Ремус, который в этот момент сосредоточенно искал что-то в карманах мантии, поднял голову. – Ты тоже тайно стучишь на нас слизням?

– Да, Сохатый, именно так, – ответил Ремус в тон ему. – Мы ведь с ними лучшие друзья, забыл?

– Тогда девчонка. Не вижу другого объяснения, – пожал плечами Джеймс.

– Да с чего ты взял? – промямлил Ремус, отчаянно надеясь, что не краснеет.

– Хотя бы с того, что мимо нас только что прошла «женщина всей твоей жизни», а ты и носом не повел, – фыркнул Сохатый. – Что, попустило, Лунатик?

– М-м… да, – Ремус выдавил улыбку. – Можно сказать и так.

Он сам до конца не понимал, почему не хочет рассказать парням о своих отношениях с Валери. Дело было вовсе не в том, что она – их учительница, или что он стыдится их отношений. Об этом Ремус вообще не думал. Он был счастлив, так, как не был счастлив еще никогда. Но счастье это было таким хрупким и новым, что ему страшно было кому-нибудь его показывать. К тому же, он чувствовал, что парни его не поймут. То есть, кто-то из них присвистнет, кто-то хлопнет его по плечу, возможно, они начнут уважать его еще больше за такой «подвиг», но на самом деле никогда не поймут. И это встанет между ними. Или, и того хуже, оттолкнет их от него…

– Ну, надеюсь, ты нас с ней познакомишь. Со своей девчонкой, – Сириус оглянулся и затянулся. – Хотя, если она – одна из них, то лучше не надо.

К ним с робкой настойчивостью ледокола приближалась компания девочек с четвертого курса. Лица у всех были старательно, но неумело накрашены, волосы уложены «по-взрослому», а губы накрашены так, что создавалось впечатление, будто на них напали бешеные пчелы. Они неустанно хлопали ресницами, хихикали и смотрели на Джеймса и Сириуса, цепляясь друг за дружку и перешептываясь.

– Готов к очередной раздаче автографов? Подпиши им альбомы как следует! – Сириус хлопнул Джеймса по спине, спрыгнул с гнезда и закинул на плечо свою сумку. Джеймс всполошился и завертел головой, глядя попеременно то на идущих к ним девочек, то на уходящего от них Сириуса.

– А ты куда? – растерянно крикнул он.

Сириус обернулся на ходу и пару шагов прошел спиной вперед, небрежно улыбаясь и держа свободную руку в кармане.

– А мне не интересно, Сохатый.

После чего развернулся и пошел прямиком в замок.

Урок зельеварения должен был начаться через пятнадцать минут.

Роксана сидела на постаменте у одной из статуй Слизерина и пыталась читать параграф, заданный на дом. Строчки ускользали, не откладываясь в памяти, некоторые предложения она читала по несколько раз, но все равно ничего не запоминала. По сравнению с теми проблемами, которые скопились в её жизни, «серьезная проблема использования драконьей крови в зельеварении» казалась откровенной тупостью. И самое дикое – отделаться от неё все равно не было никакой возможности. Еще одна домашняя работа с отметкой «О» – и Роксана схлопочет наказание, Слизнорт уже намекал на это и сегодня наверняка приведет приговор в исполнение.

Роксана потерла урчащий от голода желудок. И зачем она только пропустила завтрак? Дурацкое зельеварение. Какая же это чушь. И насколько же все это на самом деле не нужно. Вот если бы существовал рецепт, способный избавить её отца от необходимости держать Обет, Роксана бы его выучила назубок.

Она запустила пальцы в волосы, пытаясь хоть как-то успокоить вихрь гнетущих, мрачных мыслей, и начала читать с самого начала, не замечая, что девчонки-слизеринки, столпившиеся у входа в кабинет, поглядывают на неё и перешептываются.

С первым ударом колокола в подземелье явились те, кто всегда приходит на урок последним – шайка слизеринцев во главе с Мальсибером. Они громко обсуждали что-то, угодливо смеялись и вежливо трогали друг друга за рукава школьных мантий. Отвлекшись на секунду от разговора, Мальсибер взглянул на Роксану, так насмешливо, словно в жизни не видел ничего забавнее, чем девчонка, сжавшаяся в комок в изножье гигантского идола. Он направился было к ней, но, к счастью, не успел ничего сказать или сделать, потому что в этот момент с боковой лестницы спустился шумный поток гриффиндорцев, когтевранцев и пуффендуйцев. Подземелье заполнили их разноцветные мантии и громкий смех.