Дни мародёров

– Ты хочешь сказать, что ваш лорд и спаситель Волан-де-Морт избавится от твоего папаши, как только он станет ему не нужен, – с удовольствием проговорила Роксана.

Мальсибер наморщил лоб.

– В общем-то да. А я, как ни странно, люблю своего отца и вовсе не хочу, чтобы он пострадал из-за меня. Кажется, в этом мы с тобой похожи, птичка. Ты тоже не хочешь, чтобы твой отец умер из-за тебя. У нас с тобой общая цель – не допустить исполнения приговора. Вместе мы могли бы этого добиться.

Пару мгновений Роксана молча смотрела на него, а потом (хотя каждая клеточка её организма сопротивлялась этому), разомкнула презрительно изогнутые губы и спросила:

– Как?

Мальсибер наклонил голову и его темные глаза вдруг стали совсем черными.

– Мы с тобой объявляем нашим семьям, что заключили помолвку. Тайный союз, почти как в книжках, не правда ли, красиво?

Роксана потеряла дар речи от шока, поэтому ничего не смогла ответить. Мальсибера это не трогало, он продолжал говорить:

– Скажем, что дали Обет и всё такое. У наших семей не будет другого выхода, кроме как остановить эту нелепую вражду. Твоему брату станет невыгодно подставлять меня, а у Темного Лорда больше не будет претензий к твоей несговорчивости. Ты будешь обручена и связана обязательствами с одним из преданнейших его сторонников. Всё по закону. И все счастливы.

В коридоре повисла звенящая тишина.

– Ты совсем ебанулся, Мальсибер? – наконец выдохнула Роксана, когда смогла совладать с собой и вернуть себе способность произносить слова и складывать их в предложения.

– Не надо делать из этого трагедию, Малфой, – брюзгливо проговорил Мальсибер. – Это всего лишь сделка. И не думай, что мне так уж этого хочется, или я, упаси Мерлин, питаю к тебе какие-то чувства. Мне на тебя наплевать. Абсолютно. Будь моя воля, я бы пробрался в твою комнату и прикончил тебя во сне, – он окинул её недовольным взглядом. – Но ты все же Малфой. Твоя кровь высоко ценится в нашем мире, пока она течет по твоим жилам, а не по полу. Мой отец немолод и довольно скоро посадит меня на свое место, и я уже сейчас должен учиться смотреть вперед. Он не понимает, что на самом деле уничтожение вашего семейства не принесет никакой пользы. Отец не сможет сам контролировать свои дела, ваши и заниматься волшебным миром. Он не так силен, как думает. Да и как он может сохранить ваши связи, без Люциуса с его умением изворачиваться, без Абраксаса и его хватки у него ничего не выйдет. К тому же, у вас столько золота и влияния на министерство магии Франции – было бы преступлением терять такие ресурсы. Ты заварила эту кашу, создала всем кучу проблем, я же нашел гениальное решение, выход, удобный для всех, – он вскинул ладонь, увидев, что Роксана готова что-то сказать. – Подумай над этим как следует, прежде чем совершить еще одну ошибку. Сомневаюсь, что у тебя получится придумать решение получше, время-то истекает. Очень скоро будет поздно. Но пока у тебя есть время. Подумай, Малфой… Подумай.

С этими словами он оставил её и вернулся к друзьям, а Роксана осталась стоять в темноте. И с тех пор, кажется, так и не выбралась из неё, хотя прошел уже целый месяц. И в течение этого месяца Мальсибер неустанно жалил её напоминаниями о своем предложении, изводил, видя, что она на перепутье. Судя по всему, это доставляло ему удовольствие. Как и то, что Роксана потеряла покой и сон, нагребла целую кучу плохих оценок, схлопотала выговор от Слизнорта.

Трудно описать, какой раздрай творился в её душе. Примерно такой же, какой начался бы в комнате тысячи и тысячи бумаг, начнись там ураган. Ни единого шанса привести всё в порядок. Разве что зажечь спичку и сжечь всё к чертям. И единственное, что еще не давало ей окончательно сойти с ума, так это…

Роксана налила в стакан еще и поднесла к губам, но тут вдруг знакомые руки обняли её со спины.

– Тебе, случайно, компания не нужна? – Сириус отобрал у неё стакан и выпил сам, а когда со стуком поставил стакан на стол, они с Роксаной уже целовались.

– Так эта дрянь кажется вкуснее, – выдохнула она, сжимая воротник Сириуса.

– Да? Я попробую? – Сириус протянул бутылку к её губам, дал Роксане сделать пару глотков, отнял бутылку и быстро слизнул пролившийся остаток. Роксана не выдержала и втянула его язык в рот. Где-то рядом раздался звон бьющегося стекла – кажется Сириус выронил бутылку, когда обнял её.

Да. Сириус. Сириус был её главным средством хотя бы ненадолго забыть о том кошмаре, в который превратилась жизнь. Только рядом с ним её демоны не выдерживали и ненадолго отступали в тень, а боль от их укусов стихала. Раньше это было его привилегией – прижать её к стене в уединенном уголке замка, коридоре или туалете и просто стащить с неё трусы, трахаться с ней всю ночь напролет, до тех пор, пока она не потеряет способность внятно ему отказывать, приставать к ней везде и всюду, ни на минуту не давать забыть о своем желании. Теперь она сама нападала на него при любой удобной возможности. Проще говоря, они трахались как кролики сутки напролет. Секс с Сириусом начисто выметал из головы все, все мысли, все страхи. Позволял забыться. Не думать. Не чувствовать боли, угрызений совести, отчаяния или страха.

Сириус был как обезболивающее зелье, магловский морфий, или наркота. Или всё вместе. Чем невыносимее становилась реальность, тем отчаяннее Роксана повышала дозу. И тем больше напоминала себе Мирона Вогтейла в последние дни его человечности, когда он пил литрами и не мог напиться.

Только на Мирона ей не было наплевать, в отличие от самой себя.

– Ты посмотри, посмотри, что делают! – Бенджи вытянул голову и нагло облизнулся, стоя на коленях в своем кресле и наблюдая за парочкой возле стола с напитками. – Вот это да!

Они с близнецами заняли самые козырные места – прямо напротив камина.

– Он как будто сейчас прямо её и съест! – пролепетал Бенджи и охнул, когда Сириус вдруг поднял свою миниатюрную подружку и усадил на стол перед собой.

– Ух ты черт, если они еще и потрахаются прямо здесь, клянусь, я им заплачу, – Гидеон качнул головой.

– Не-е, Блэк – чистоплюй, никогда он не будет трахаться у всех на виду, – протянул Фабиан, отпивая из своей бутылки.

– И как он только уломал Малфой на секс? – Бенджи плюхнулся обратно в кресло и поймал взгляд друзей. – Нет, я не об этом, я в том смысле, что… они же, Малфои, все такие… такие… – он повел плечами, выгнул губы и растопырил пальцы, словно девица. – Холодные все.

– Я думаю, она бы тебя удивила, – фыркнул Гидеон. – Говорят, у Малфоев кровь вейл.

– Бре-ед! – протянул Фабиан.

– Наверное. Но знаете, что? Мне иногда хочется потрогать её волосы, – протянул Бенджи и пьяно икнул. – Они такие бе-елые…

– Может тебе и волосы Люциуса хочется потрогать? – скривился Фабиан и все заржали.

– Здорово, можно к вам?

Мальчишки оглянулись и шумно приветствовали Ремуса и Питера.

– Классная игра, да? – Фабиан убрал ноги с дивана, уступая место Ремусу. Питер уселся в свободное кресло. – Наши показали хомякам, где нарглы зимуют!

– Барсукам, – вставил Бенджи. – Они – барсуки, – ик – Фабиан.

– Какая теперь разница?! – возмутился Пруэтт и заорал на всю гостиную. – Мы надрали им пушистый зад!

Вся их компания и несколько человек со стороны ответили единодушным радостным ревом, бутылки сомкнулись, расплескивая содержимое.

Они немного пообсуждали матч, когда вдруг услышали рядом отзвуки громкого спора.

– Дирк, ну что ты как маленький? – раздался голос Мэри – и парочка показалась в проеме, ведущем к спальням мальчиков. Мэри уже успела переодеться в джинсы и свитер, на Дирке все еще была спортивная форма. Все так увлеклись праздником, выпивкой и друг другом, что появление с треском проигравшегося вратаря никого не заинтересовало. В начале вечеринки его бы наверняка освистали, Ремус слышал, как некоторые поносили его за отвратительную игру. Хорошо, что все уже успели как следует накачаться медовухой и огневки.