Дни мародёров

— Гребаная летучая мышь? Так ты меня еще не называла.

Роксана подхватилась и чуть не прикусила язык.

Глаза Мирона были все так же закрыты, а губы, наоборот, приоткрыты — он водил по ним языком, слизывая кровь, и слабо улыбался.

— Вог! — пронзительно вскрикнула Роксана. Вампир приоткрыл глаза и улыбнулся уже по-настоящему. — Ты... ты... ты мерзкий, вонючий ублюдок! — она толкнула его обеими руками. Мирон охнул и засмеялся. Она толкнула его ещё раз. И ещё, и ещё. — Ты был жив, ты был, черт тебя подери, долбаный ты урод, жив!!! Да я умру сейчас, Вог, я думала, что ты сдох, чтоб тебя! — прекратив колотить его, она просто упала на него и обняла, рыдая от счастья.

Придя в себя, она встала сама и помогла Мирону сесть.

Выглядел он совершенно ужасно — чудовищные мешки под ошалевшими от голода глазами, белые губы, увеличившиеся клыки. Как только он сел, жадно повел носом, уставился на Роксану и сглотнул.

— У тебя... у тебя... рука... — он облизал губы и прерывисто вздохнул.

Совершенно не думая, Роксана просто протянула ему руку, и Мирон тут же схватился за нее.

Роксана дернулась. Это было на самом деле ужасно больно, совсем не так, как об этом пишут в книгах чокнутые престарелые ведьмы. Кожу словно обожгло, а потом резкая судорога заморозила каждый нерв и боль углубилась. И ей не стало легче, когда Мирон потянул из очага боли кровь, так что рука еще и онемела, превратившись в ватный валик.

Мирон сглотнул и Роксане сделалось дурно. Стараясь не думать о том, что происходит, Роксана просто прижалась к своему возможному убийце, осторожно перебирая его волосы, в то время как Мирон, всё больше и больше увлекаясь, впивался в неё, пожимая тонкими пальцами мягкую, холодеющую плоть её руки.

Когда же легкое ощущение дурноты перешло в тошноту, и земля снова поплыла в сторону, Роксана попыталась отстраниться, но Мирон вдруг сжал ее еще сильнее и зарычал, как животное.

— Мирон, ты хочешь меня убить? — прошептала Роксана и тут вампир вдруг гулко зарычал и оттолкнул ее от себя.

Она упала и больно ударилась боком о торчащую из пола деревяшку (должно быть, именно так ранило и самого Мирона), а он сам отскочил в сторону на четвереньках, забился в тень под обломками и закрыл голову руками, часто и тяжело вздыхая.

— Не подходи! — рявкнул он, когда Роксана попыталась к нему подползти.

— Прекрати это, Вогтейл! — твердо сказала она, возобновляя движение. — Я тебя не боюсь!

— Не трогай меня, убирайся! — голос у него был жуткий, нечеловеческий, высокий и визгливый.

— Все хорошо, Вог, всё в порядке! Посмотри на меня.

Мирон резко вскинул голову. Подбородок его был залит кровью, глаза покраснели, зрачки увеличились почти вдвое, и на Роксану оттуда смотрела глухая пропасть. Клыки удлинились, закрыв губы, мелкие венки на лице вздулись и затянули его кожу, как сеть. Сейчас он был меньше всего похож на того Мирона, которого она знала.

Роксана сглотнула. Жуткое зрелище.

— Все хорошо, Вог, — проговорила она, присаживаясь на корточки рядом с ним и осторожно касаясь мелко дрожащих волос на его голове. — Сейчас станет легче, сейчас все пройдет.

Он вдруг зашипел, учуяв её рану, которую сам же и сделал, лязгнул зубами в её направлении и тут же отпрянул, ударившись спиной о деревяшку.

Всего пара секунд и несколько футов отделяли Роксану от возможной смерти. Инстинкт вопил, что надо делать ноги, но она уже в который раз за свою жизнь наступила на этот инстинкт, вплотную подползла к Мирону и взяла его лицо в ладони.

Роксана гладила его по лбу, по скулам, даже по губам, рискуя лишиться пальцев, а Мирон (точнее, не совсем Мирон) смотрел на Роксану из своего кошмара, бегая диким, животным взглядом по всему её лицу. Клыки его медленно уменьшались, зрачки, хоть и горели бешеным огнем, снова приобретали привычный цвет, а кожа разглаживалась.

— Вот так... — Роксана стерла с его подбородка остатки крови. — Все, все уже позади.

— Рокс... — это было первое, что он произнес своим прежним голосом.

Роксана замерла на секунду.

Они посмотрели друг другу в глаза, а уже в следующую секунду схватили друг друга и Вог поцеловал её взасос.

Туман над поляной рассеивался, воздух светлел, а они все никак не могли остановиться. Так было проще поделиться всем тем, что они пережили за эту кошмарную ночь.

Наконец Роксана отстранилась и, шмыгая носом, помогла подняться и Мирону.

— Пойдем, нам надо уходить, скоро взойдет солнце, мы спрячемся в лесу.

— А где Дон?

— Импедимента!

Мирона отшвырнуло назад. Роксана стремительно обернулась, выхватывая палочку, но не успела даже сообразить, что к чему, как вдруг доски у неё под ногами взорвались.

— Рокс! — заорал где-то за спиной Вог.

Кое-как она смогла подняться и увидела, что к ним бегут две фигуры в черном.

— Уходи отсюда, быстро! — крикнул Мирон, но его заглушил другой голос:

— Инкарцеро!

Веревки больно хлестнули ее по телу.

Мирон оглянулся, зарычал и, оскалив клыки, бросился в атаку.

— Сектумсемпра! — пронзительно крикнул один из них. Его голос показался Роксане смутно знакомым.

— Вог! — взвизгнула она, увидев, что заклятие достигло цели, но Мирон только оступился и снова ринулся в бой. Ножевые раны ему были не страшны.

Несмотря на ситуацию... это было впечатляюще.

— Петрификус Тоталус!

Снова мимо. Вог был слишком быстр.

— Круцио!

Судя по визгливым ноткам, Пожиратель перепугался.

Вог прыгнул.

— Инкарцеро.

При звуке этого спокойного и холодного голоса у Роксаны все внутри заледенело.

Люциус.

Веревки опутали Мирона прямо в воздухе, и он с грохотом приземлился в дымящиеся остатки декораций, кубарем прокатился по земле и зашелся кашлем где-то в обломках. Роксана попыталась дотянуться до лежащей в паре дюймов от нее палочки и тут почувствовала, как ее схватили за веревки на спине. Секунда невесомости — и она на ногах.

— Ну здравствуй, сестренка, — перед ней появился белый, как полотно, Люциус. Зрачки глаз, которые она видела ночью в прорезях маски, сузились и превратились в точки, сами глаза казались совсем прозрачными. Он словно не верил или не желал верить в то, что это действительно она. — Моя милая сестренка...

Роксана с чувством плюнула ему в лицо.

Люциус отшатнулся и размахнулся. Роксана испуганно дернулась (хотя много раз читала о том, как люди стойко переносят пощечины, сама этим похвастаться не могла), но рука Люциуса повисла в воздухе, а потом он медленно опустил ее, словно кто-то вдруг вытянул из нее все силы.