Добро пожаловать в Детройт

Я знаю, что ты не будешь бродить по отелю без возможности слушать, что происходит, мисс федеральный агент.

Пока модуль синхронизируется со встроенным в шлем передатчиком, мы проходим чуть дальше. Двери лифта были открыты, а в проходе валялся «безымянный»² наемник, очевидно, положенный так специально, чтобы лифт нельзя было вызвать.

Мы проходим еще чуть дальше, к лестнице, и в этот момент откуда-то сверху до нас доносится звук стрельбы.

Передатчик пиликает, что связь установлена, но в канале царит мертвая тишина.

— Специальная группа тринадцать-восемьдесят один, вызываю охранный пост, доложите обстановку!

Сверху доносится звук, который мне сложно классифицировать, но мой голосовой анализатор вдруг срабатывает, и показывает зашкаливающий уровень агрессии.

Щелчок. Вошедший в канал и принесший одновременно с собой звуки яростной перестрелки, представляется старшим девятнадцатой охранной группы и сообщает, что они находятся на сорок пятом этаже и пытаются сдержать пришедших с пожарной лестницы противников, которые хотят прорваться через этаж на главную лестницу, где судя по звукам, тоже идет бой.

— Держитесь, мы поднимаемся, — только эти слова срываются с моих губ, как сверху доносится отчаянный крик «Нет!» знакомым голосом. И я не слышу этот крик в канале, значит, по какой-то причине микрофон Лары отключен.

— Канал прослушивали, будьте готовы, — мрачно добавляет старший группы и тоже отключается. Я срываю со шлема модуль, бросаю взгляд на широкую, внушительного вида лестницу с уходящим ввысь колодцем и улавливаю какое-то движение, сопровождаемое далеким, но приближающимся грохотом, словно по лестнице на нас несется потерявший управление грейдер. Движения происходят в колодце, они смазанные, очень быстрые. Звук исходит явно не от них. Выведя кибероптику на максимальную возможную мощность, я, чувствуя неприятную резь в глазах, все же успеваю разглядеть, что к нам спускается гибкая женская фигура с черным кофром за спиной.

— Дружественная цель, — коротко оповещаю я. — встречаем.

Я неторопливо поднимаюсь на второй этаж. Звук сверху нарастает, я слышу в этом грохоте отчетливые удары, словно что-то тормозит прямо в стены, отталкивается, несется по ступенькам и снова врезается в перекрытие.

И через несколько напряженных минут мне навстречу выбегает Лара. Из одежды на ней только белье и ремень с подсумком, лицо и плечи забрызганы кровью, вся левая часть тела похожа на один большой кровоподтек. На спине – виденный мною ранее кофр. Она чуть не врезается в меня и тут же достаточно громко озвучивает нашу новую главную проблему, после чего в её глазах, с огромным, расширенным на всю радужку зрачком, мелькает узнавание и наемница, вцепившись в мою руку, продолжает бежать, таща меня за собой.

— Взрывчатка? Это по моей части, — отзывается Люк, но Лара не слышит его, продолжая свою попытку вывести меня из отеля. То, что настолько испугало её, совсем скоро будет здесь и нужно срочно привести наемницу в чувство. Или, действительно, увести подальше.

Словно услышав мои слова, Лара поскальзывается на луже крови, я подхватываю её за локоть, и уже сам тащу через холл, задавая единственный вопрос, который для меня сейчас важен.

— Стрелять будешь?

— Да! — Она чуть замедляется, голосовой анализатор отмечает возрастающий уровень агрессии в её голосе, и я отпускаю женский локоть, разворачиваюсь и бегом возвращаюсь к своей команде, останавливаясь рядом с ними, примерно в двадцати метрах от лестницы, чувствуя, как пол слегка вибрирует в ответ на удары о стены. Наш противник совсем рядом.

Текона и Шарп, что уже переложили трупы, раньше лежавшие чуть дальше от площадки, пряча под ними установленные поперек лестницы заряды, держали дробовики в руках, еще не поднятые, но направленные в сторону предполагаемого противника. У стены напротив ступеней появилось еще одно тело, из-за которого Люк прямо сейчас закончил тянуть прозрачно-белесую капроновую нить. Закрепив ее к стойке перил, он со всей возможной скоростью рванул в сторону от лестницы, и в этот момент нечто огромное, отливающее серым металлом, возникло на площадке, в два скачка преодолело последний лестничный марш3 и влетело плечом в стену напротив.

Звуки выстрелов, Лары и наши, практически сливаются в одно. Акустический демпфер в шлеме спасает от их раскатистого эха, но последующий звук взрыва, когда аугментированный то ли осознанно, то ли уже конвульсивно дергается вперед, полностью заглушить не в силах.

Ошметки бетона, человеческих тел, куски агонизирующей твари... Все это вместе со взрывной и звуковой волной обрушивается на нас и сбивает с ног.

Все мы вставать начинаем почти одновременно. Люк, не успевший надеть шлем, трясет головой и с недовольной физиономией прикладывает палец к уху. Текона и Шарп, как и я, слегка оглушенные, стаскивают свои шлемы, цепляют их за пояс. Переглядываясь, показывают друг другу большие пальцы, начиная идиотски хихикать.

Я нахожу Лару. Она ловит мой взгляд и едва заметно улыбается. С правой стороны из уха у неё течет кровь.

Голова чуть кружится, но эта мелочь не мешает мне убрать револьвер в кобуру, дойти до наемницы и подать руку, помогая встать. Когда я касаюсь ладонью её спины, она вздрагивает со стоном боли и, глянув туда, я вижу, что вся кожа вокруг «Рапида» на расстоянии ладони от него имеет багровый, снисходящий в кожу цвет, а в месте соприкосновения с имплантом осталась коричневая спекшаяся корка.

— La naiba...

Раньше я видел такое только у сорвавшихся, что обманули сами себя, сняв ограничения со своего импланта у «черного» дока. Но Лара не выглядит, как сорвавшаяся. Она шутит, говоря громче, чем обычно, но это легко списать на последствия акустической травмы, а потом идет к туше ауга, опускается на неё коленями и что-то ищет у него в области головы. Я подхожу как раз тогда, когда наемница вдруг говорит про жетон, а потом в ярости ударяет кулаком по смятому выстрелами и взрывом лицу трупа.

Я замираю, боясь, что сейчас она все-таки сорвется и смотрю на её разжимающийся, покрытый кровью кулак. Но тут мое внимание привлекает что-то металлическое в глубине разорванного горла, рядом с её рукой. Сняв перчатку, чтобы суметь пролезть туда, засовываю ладонь в лишенный нижней челюсти рот, нащупывая пальцами скомканную цепочку. Извлекаю и вручаю наемнице.

Вытянутый медальон Лара придирчиво осматривает, убирает в подсумок и, встав, пошатываясь, возвращается к оставленной на женском трупе винтовке. Меланхолично вытирает её сдернутым с этого же трупа шарфом, потом – вытащенной из кофра тряпкой в оружейном масле. Убирает оружие в кофр и поднимает на меня уставшие, «больные» глаза.

— Хочу спать. И есть. И пить. Но больше есть.

В голосе практически отсутствуют эмоции, и я не знаю, хороший это признак или плохой, потому как при срыве может быть и так и так. Но, придерживаясь информации о том, как стоит вести себя к с близкими к психозу людьми, стараюсь ответить ей в тон.

— А еще к врачу.

Она не спорит. Принимает поданную мною руку. Стоит, пока я снимаю с себя обсыпанный и заляпанный всем, чем тут только можно плащ и аккуратно накрываю ей плечи, скрывая голову капюшоном, чтобы спрятать лицо от гудящих за дверью отеля папарацци. Наблюдает за тем, как я закрываю кофр и вешаю его себе на спину. Переводит взгляд на подошедшего Шарпа и потом идет рядом, пошатываясь и опираясь на мой локоть рукой.