Добрый 2

А самое главное, непонятно с чего. Ну, был я уже в одиночестве в этом мире. И было мне, как говорится, до состояния русичей супротив татаро-монгольской орды. Ну, это когда они про себя рассказывали, сколько их. И всё спокойненько, ни один волосок на попе не шелохнулся. А сейчас прямо вот ужас, ужас и паника, паника. И главное, умом понимаю, а сдерживаюсь из последних сил.

И самое противное — это непреодолимое желание забиться в какую-нибудь щель, закрыть голову, хотя бы даже и руками, и отделиться от этого мира хоть какой-то, но защитой.

Вот сейчас.

Вот за тем камушком.

Хоть на чуть-чуть.

Просто успокоиться.

Да-да, вот так хорошо.

И подремать.

Всего минуту.

Просто на минуту закрыть глаза.

Просто собраться с силами.

Тридцать секунд.

Ещё тридцать секунд.

— Всё, ты проиграл.

Приснившийся мне голос был абсолютно не знаком. А впрочем, меня это не волновало. Я наконец нашёл в этом мире точку, где я могу успокоиться и не бояться. Поэтому пошли все голоса к чёрту.

— Но ты играла нечестно.

— Да? И в чём моя нечестность?

— Ты специально направила его в другую сторону и заманила на сонную поляну.

— Это твои домыслы. Никто его в спину не толкал. Он сам пошёл в этом направлении.

— После встречи с двумя ведьмами?

— И что такого? Большой мальчик, мог бы запомнить направление. Или вам, мужикам, небольшая близость отбивает мозги?

— Но это нечестно. Это манипуляция.

— И что? Где в нашем уговоре запрет на манипуляции? Запрет на колдовство вижу, а вот на манипуляции что-то не проскальзывает. Может, процитируешь?

— В любом случае у меня ещё есть три дня.

— Три дня он будет спать. Признай, что ты проиграл.

— Три дня.

— Через три дня его уже никто не разбудит. Он просто умрёт во сне от голода и жажды. Тебе его совсем не жалко?

— Три дня.

— Упёртый вихр! Признай поражение, и мы его разбудим и отправим в свой мир. Можем даже память почистить.

— Что это сейчас было? В тебе проскользнула доброта?

— Не стоит ловить меня на профессиональной непригодности. Он не по нашему департаменту. Тут я могу проявлять любые эмоции.

— Но доброта… у тебя?

— А он мне симпатичен. За последнюю тысячу с небольшим лет это единственный участник наших споров, который мне симпатичен. Давай, признай поражение — спаси ему жизнь.

— Значит, симпатичен? Тогда я выиграю этот спор.

— Нет, не выиграешь. Как с Великим вождём не будет. Тогда я была ещё слишком молода. И история была уж очень пронзительная. А тут… он мне просто симпатичен.

— Три дня. И я признаю поражение.

— Думаешь, что я сдамся, видя, как он умирает на моих глазах?

— Давай подождём три дня.

— Чтобы ты не тешил себя иллюзиями, я подкину тебе ещё один денёчек. Пусть у тебя будет четыре дня. Я же всё равно выиграю этот спор.

— Три дня. Мне не нужны от тебя одолжения.

Неожиданно что-то больнючее прилетело мне в голову, выбивая из неё все звучавшие во сне голоса.

— Очнись, Серёжа!

Это противное требование наравне с болью снова сделало мою жизнь невыносимой. А я ведь только нашёл то уютное местечко, которое искал всю жизнь. И на тебе! Даже тут кем-то занято.

— Да очнись же ты! Кто же тебя затащил-то сюда? Это место специально ищи — не найдёшь.

Вот сейчас открою глаза, встану и поубиваю всех и каждого. Сейчас… минуточку… тридцать секунд… ну десять…

— Вставай!

Хлёсткие удары по моим щекам не давали возможности уединиться в своём мирке. В своём уютном, тихом, спокойном, желанном мирке.

— Только такой придурок, как ты, мог пройти пояс ужаса, чтобы уснуть на поляне забвения. Ведь специально же делали, но, видно, для тебя идиота простые чувства слишком просты. Вставай! Я сама тебя отсюда не вытащу.

— И вот это вот только что мне говорило про нечестную игру? И кто ты после этого?

— А колдовства здесь нет. А если я что-то нарушил, прошу мне это процитировать.

— Ты поганый воришка! Женским полом заведую я. Она не должна была тебе помогать.

— А не слишком ли вас много, этого женского пола? Принцессы, ведьмы, королевы — и всё это против одного вождя, пусть даже и Великого.

— Ты сам согласился играть по этим правилам.

— Не писаным правилам. И значит, я могу менять их в процессе игры. Или, может, процитируешь мне пункт, который это запрещает?

— Она его не выдернет. Силёнок маловато. А больше в этот круг никто не зайдёт. Ужас не пустит.

— Ну он же зашёл.

— Он не наш.

— И она зашла.

— Не смеши меня. Она дух. На неё эмоции этого круга не действуют. Вот только выдернуть она его не сможет. Сон его не пустит.

— Но он всё ещё не уснул до конца.

— Он не наш. Поэтому засыпает чуть дольше. А она всё равно его не выдернет. Не её стихия. Была бы вода…

— Последний раз предлагаю: признай, что ты проиграла, и мы всё это закончим.

— Вот это поворот! Я проиграла? Даже если предположить, что эта предательница женского рода и выдернет его отсюда, за три дня ничего не изменится. Он за всё это время ни смог справиться! А сейчас должно случиться чудо?

— Всё это время он шёл к чуду, а сейчас ему остался все лишь шажочек. Готов принять твоё поражение на щадящих для тебя условиях.

— А знаешь, я тебе даже подарю два дня. Пусть у тебя их будет пять. Потешь себя надеждой.

— Мне достаточно трёх.

— Помочь?

Новый голос возник в моём сне и совсем меня не обрадовал. Прямо не сон, а проходной двор, да ещё с физическими воздействиями. Когда же вы уже все сдохнете-то?

— Ит? Рада тебя видеть, но советом мне помогать не надо. Тут не советовать, тут тянуть нужно.

— Я могу. Я уже пробовал, когда он был под воздействием сока дорго. Хотел остановить. Правда, неловко получилось. Это об меня он сломал руки.

— Тогда тяни. Его нужно вытащить хотя бы из круга сна.

— Ты решил собрать всех духов?