Доктор и стрелок

– Ты точно попал? – спросил изобретатель.

– Абсолютно точно.

– Тогда давай смотреть, верный я нашел принцип или потратил неделю впустую.

С этими словами Эдисон направил устройство на сову.

– Ближе подойти не хочешь? – спросил Холидей.

– Радиус действия у этого прибора – несколько миль, – ответил Эдисон. – В теории.

Большим пальцем он нажал неприметную кнопку. Дантист не услышал ничего, даже низкого гудения, не увидел вспышки; из ствола ничего не вылетело, зато неясыть заверещала, сорвалась с места и хотела было улететь… но вспыхнула огненным шаром. На землю просыпалась горстка пепла.

– Будь я проклят! – выдохнул Холидей.

– Надеюсь, Соединенные Штаты судьба ждет иная, – довольно улыбнулся Эдисон.

– Это был не Джеронимо и не Римский Нос, да?

– Скорее всего, – согласился Эдисон. – Они видели, что я сотворил с Белым Орлом, и должны были раскусить наш замысел, когда ты выстрелил в сову. Они бежали бы, однако шаман… или пусть это будут шаманы, ведь они следят за нами вместе – даже если птицу прислал только один – хотели, наверное, проверить, как далеко я продвинулся в своих изысканиях.

– Ты же понимаешь, что ты теперь для них мишень? – предупредил Холидей.

– В некотором смысле. Правда, шаманы еще не знают, как подействует устройство непосредственно на них, и не догадываются, что у меня имеется в запасе. Может статься, остальные приборы куда опаснее. В общем, пока мне ничего серьезного не угрожает.

– А ты тот еще оптимист.

– Возможно, – ответил Эдисон, – хотя, чисто для исторической справки: с начала войны между наукой и магией это – первый раз, когда наука одержала победу в мелкой перестрелке.

– Будь здесь Белый Орел, он бы с тобой поспорил, – мрачно усмехнулся Холидей.

– Хорошо, второй раз.

Неистово жестикулируя, Эдисон велел вознице ехать назад в город. Когда изобретатель с Холидеем забрались в экипаж, дантист достал фляжку и предложил другу выпить.

– Нет, спасибо. Мне еще надо сделать заметки о сегодняшнем эксперименте, так что голова нужна трезвая.

Холидей, отпив из фляжки, завинтил колпачок и убрал ее в карман.

– Я вот тут подумал, Том…

– Да?

– Что если птица была Джеронимо или Римским Носом?

Эдисон глянул в окно и улыбнулся.

– Очень маловероятно, – убежденно произнес он.

– Ты так уверен…

Эдисон указал на дерево за окном.

– Видишь там на ветке белую птицу?

– Да.

– Полярная сова. Вероятность встретить такую посреди Нью-Мексико, в разгар дня, еще меньше, чем наткнуться на бородатую неясыть.

Холидей помахал сове рукой, и та махнула в ответ крылом – хотя позднее Холидей решил, что ему показалось.

29

Той ночью Холидей проиграл в покер три сотни долларов, затем выиграл пятьдесят в фараон и решил остановиться, пока не потерпел фиаско сродни тому, что постигло его в «Монархе», в ночь, когда Оскар Уайльд пришел посмотреть на его игру. Утром он встал в десять часов. На карнизе за окном сидела птица. Холидей заговорил с ней, но птаха в ответ лишь защебетала и, стоило к ней приблизиться, упорхнула.

Холидей спустился в вестибюль и, не застав там Шарлотты, вышел на улицу. Провел ладонью по щеке и решил, что пора побриться. Отправился в цирюльню.

– Могу вас и подстричь заодно, – предложил брадобрей, намыливая Холидею щеки.

Тот хотел было отказаться, но, взглянув на себя в зеркало, решил, что и правда слегка оброс. Шарлотте определенно будет приятнее ужинать с ним, если он приведет себя в порядок. С такими мыслями Холидей согласился на стрижку.

– Чуть ранее заходил ваш друг, мистер Бантлайн, – сообщил цирюльник, беря в руки ножницы. – Пытался продать мне латунную бритву, – хихикнул он. – Представляете! Латунную бритву!

– На вашем месте я бы купил, – ответил Холидей.

– Вообще-то, мистер Бантлайн пытался втюхать мне две дюжины лезвий. Божился, что они никогда не затупятся.

– Хотите верьте, хотите – нет, он говорил чистую правду.

– Сколько у меня, по-вашему, рук? – усмехнулся цирюльник. – Если эти лезвия никогда не тупятся, что мне делать с двумя дюжинами таких?

– Похоже, – улыбнулся Холидей, – Нед доизобретался до того, что разучился торговать.

– Так он не брехал? – спросил цирюльник. – Лезвия и правда вечны?

– Если Нед сказал, что вечны, значит, они вечны.

– Вы его друг, Док. Передайте мистеру Бантлайну: четыре я еще купить могу.

– Как увижу – передам, – пообещал Холидей.

– Ну ладно, не двигайтесь, сейчас я побрею вас настоящей бритвой.

Минуты через три цирюльник закончил, и Холидей, заплатив гривенник, вышел на улицу. Проведя два года в Тумстоуне и Лидвилле – городах, которые Эдисон буквально открыл заново, – он никак не мог заново привыкнуть к лошадям у коновязей, к кучкам навоза на дороге и газовым лампам, что средь бела дня освещают темные уголки комнат.

Холидей заглянул к Мейбл Гримзли и занял свой обычный столик. Мейбл сразу вышла к нему с чашкой в одной руке и кофейником в другой.

– Ага! – сказала она. – Мой любимый клиент!

– Скорее самый известный и зловещий, – ответил Холидей.

– Это одно и то же, – улыбнулась хозяйка. – Сохраните за собой громкую дурную славу – и останетесь моим любимым клиентом.

– Шарлотта к вам не заглядывала?

– Часа два-три назад. Сказала, что у нее кое-какие дела, но не захотела беспокоить вас. Решила, раз вы накануне играли в карты, то встанете очень поздно.

– Она была права отчасти, – криво усмехнулся Холидей. – В карты я проигрался и продрых только до девяти.

Мейбл засмеялась.

– Говорят, вы за две ночи выиграли несколько тысяч. Не может же вам всегда везти.

– Не может, – согласился Холидей. – Однако мечтать не вредно.

– Что заказывать будете, Док? Как обычно?

Холидей уже думал взять, по привычке, тост и яичницу, однако тут понял, что сильно голоден. Должно быть, накануне ночью не успел нализаться как следует.