Долгая дорога в Никуда

– Чего-чего? – изумился я такому выражению.

– Да так, ничего… Скучно, в общем.

– Слушай, Алёнка, а ты здесь чего, одна что ли? Ну, я имею в виду, – из молодых. А то все гости, как на подбор, – старики да старухи!

– Да-к это ж деревня такая! Она уже брошенная. Тут с молодёжи вообще никого не осталось. Как только восемнадцать исполняется – как ветром сдувает! Самое ближнее – в Большую Василиху. Ну, это, в основном, девки туда замуж выходят. А парни, так те дальше подаются: кто в райцентр, в рай-город по-нашему, а кто и в область…

– Весёлую картину ты нарисовала! – я перепрыгнул через ограду и оказался рядом с девушкой. – Пойдём, погуляем.

– Пойдём, – согласилась она, и мы побрели рядом, осторожно ступая в почти непроглядной темноте.

Дома деревушки едва выделялись своими крышами на фоне призрачно-серебристой дымки небес, паутиной из мириадов пылинок заполнившей пустоту космоса. И он, космос, был рядом, здесь, с нами, на этой улице, в этой богом забытой деревеньке.

Нигде не видно было огней. Лишь в одном из домов, что был по соседству с избой Пантелеихи, в окнах горел слабый желтовато-зелёный, призрачный какой-то свет.

Я вспомнил, что днём Алёна вскользь упомянула о какой-то «ведьмячке», что жила здесь, и поинтересовался у Алёны с напускной сердитостью:

– А почему это в этом доме горит свет? Кто это не пошёл к нам в гости?

– Ведьма тут живёт, – как-то по-будничному, безо всякой острастки ответила она. – Она ни к кому в гости не ходит.

– Почему ведьма? – удивился я.

– Потому что ведьма, самая натуральная, – всё также спокойно и невозмутимо ответила Алёна.

Её ответ меня озадачил и в то же время вдруг заинтриговал.

– Разве такое бывает? – удивился я наиграно.

– Бывает, – подтвердила Алёна: было видно, что говорить ей на эту тему просто неинтересно.

– Хм-м, ни разу не встречал. … И как к этому относятся жители деревни?

– Да никак… Живут себе. Её никто не трогает. И она никого не трогает… Правда, случается иногда… А-а-а, – девушка махнула рукой.

Она замолчала, и я не стал больше её спрашивать, зато заметил, что незаметно, за разговорами, мы, оказывается, прошли всю деревеньку и оказались на горбатом мосту над речкой.

Где-то внизу, в темноте, иногда поплёскиваясь и так напоминая о себе, изредка прорезая тихим журчанием тишину космоса, струилась вода. Звёздное небо не отражалось в ней, потому что река была своенравна, мелководна и бурлива. От мысли, что кругом, по обе стороны дороги простираются заболоченные низины, а там, дальше по насыпи, высится густой, непролазный лес, вперившийся верхушками своих низкорослых, кряжистых, тяжело и неохотно поднимающихся от земли деревьев в звёздную пустоту низкого неба, мне вдруг сделалось как-то неспокойно, нехорошо на душе. Места вокруг были по-настоящему дикие, неуютные, необузданные. Какой-то первородный, враждебный человеческой природе, звериный дикий дух таился в спокойствии этой непроглядной ночи.

У меня по всему телу загуляли тучные стада крупных мурашек.

– Как вы тут живёте? – поёживаясь от холодка жути, поползшего по моей спине, спросил я у девушки.

– Да так вот и живём, – вздохнула она где-то рядом в темноте, словно бы угадав мои мысли. – Я-то тут родилась, и мне всё здесь привычно. Да и другим. … Вообще, у нас приезжих нет. Все только уезжают.

Я опёрся на жердяные перила моста, которые тут же заскрипели. Алёна последовала моему примеру. Перила заскрипели ещё сильнее, угрожая не выдержать нашего веса.

– Рухнем? – поинтересовался я у девушки.

– Не рухнем, – невозмутимо ответила она.

– Чего? – заинтересовался я её уверенностью.

– Мне так кажется…

Я придвинулся ближе к Алёне и ощутил тепло её тела.

Воздух кругом был уже прохладен, и один за другим вокруг нас стали собираться комары, всё чаще с наглым писком пролетая мимо уха.

Я осторожно положил руку на бедро девушки, обняв её. Я не видел её, и она молчала во тьме.

Пребывая в волнении, я продолжил своё наступление и попытался поцеловать её. Но Алёна опередила меня, на полпути остановив мои губы своей ладошкой.

– Не надо.

– Почему?

– Просто не надо, и всё, – она замялась. – Потому что я знаю…

– Что знаешь?

– Что бывает потом.

– А что бывает потом? – я попытался сломить её сопротивление.

– Ничего.

– Ну, а если ты мне нравишься?

– Ну, и что? С каждым, кто тебе нравиться, не будешь же целоваться?!

– Но ты ведь не каждая!

– Да отстань ты! Не хочу я! – повысила голос девушка, и сопротивление её стало настойчивее. – Не хо-чу!!!

Я отпрянул от неё, убеждённый последним возгласом, распоровшим девственную тишину ночи, в тщетности своих намерений. Некоторое время мы стояли молча, потом Алёна заговорила.

– А вот интересно, сколько сейчас времени?

– Да где-то уж за полночь, – прикинул я.

– Тогда пойдём, – предложила она.

– Куда?

– Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Она взяла меня за руку и потянула с мостика прочь от деревни, к лесу.

– Куда это мы? – озадаченно и настороженно поинтересовался я.

– Не спрашивай! Сам всё сейчас увидишь.

Мне стало любопытно и страшно. Жуть непривычной, непроглядной темени, в которую вдруг увлекла меня девчонка, пугала меня всё сильней.

– Но куда это мы?! Там же лес! – поинтересовался я, как бы пытаясь образумить свою спутницу.

– Нам туда и надо…

Мы приближались к лесу, верхушки деревьев которого вонзились в серебристую россыпь небес чёрными, зловещими стрелами, и всё больше поглощали её. На болоте то и дело, как мне показалось теперь, стали появляться огоньки, мерцающие голубым и зелёным. Вскоре почти всё небо над нами заслонили собой тёмные силуэты деревьев на опушке дремучего леса, но Алёна, не переставая, всё тянула меня за руку куда-то вперёд, в самую чащобу, и я невольно позавидовал тем отваге и храбрости, с которыми она направлялась в непроглядную тьму, волоча меня следом.

У самого края леса мы свернули направо. Видимо здесь была дорога, на которую я не обратил внимания утром. Вскоре впереди, в кромешной темноте, замаячили какие-то огоньки. И я понял, что свет этот идёт из какого-то здания, стоящего в непролазной чаще леса, где вокруг, наверное, множество всякого дикого зверья: непонятно кому и зачем понадобилось его здесь строить.

Из тьмы возникло приземистое длинное строение со множеством небольших квадратных окошечек. Мы подошли к одному из них. Алёна заглянула внутрь, а потом уступила место мне: