Долго, счастливо

О.

Сказать, что я удивлен - это ничего не сказать. Гриффиндорец, разбирающийся в зельях, и переплюнувший саму Гермиону в том, чтобы ходить к профессорам перед занятиями... да он храбрец. Или Северус стал лояльнее относиться к студентам на занятиях, когда я выпустился.

– Образцы дистиллятов будут нагляднее всего, - спокойно киваю.
– Можете также найти словесные примеры, которые еще не успели опробовать на практике.

– С-с-сп-п-пасибо, - ребенок кивает и выскальзывает за дверь, неловко прощаясь с Северусом. Впрочем, прощание я слышу уже мельком, потому что исчезаю в камине за секунду до этого. Как ни странно, направляюсь я вовсе не домой, а в гостиную Гриффиндора, куда меня по привычке каминная сеть доставляет за пару секунд. Мельком кивнув Толстой Леди, я бегу по лестницам и едва не сшибаю парочку первокурсников. Встретившаяся по пути МакГонагалл возмущенно смотрит мне вслед:

– Мистер Поттер, вы могли бы не бегать по коридорам?..
– а потом до нее доходит, что я не должен быть здесь в принципе.
– Мистер Поттер?!

Мне не до нее. Я хочу ребенку помочь оправиться от ледяного тона и немного помочь с домашней, потому что он абсолютно не осведомлен о том, что я выяснил в ходе последней недели своих изысканий.

Ну вот. Сидит у стенки и угрюмо смотрит в свиток, не зная, откуда начать.

– Джонсон, правильно?

– Мистер Поттер... сэр?
– вскакивает, одергивает мантию. Мне даже неловко за вихры.

– Просто Гарри. На Се... профессора Снейпа только не обижайся, - улыбаюсь и протягиваю руку.
– И не говори ему, что принял мою помощь. Идем, я покажу, что надо с дистилляцией делать.

Светится счастьем. Эх, мне бы его энтузиазм в школьные годы... может, сейчас бы не пришлось сидеть над диссертацией так долго.

Через три часа я возвращаюсь домой, довольный донельзя - мальчик оказался очень толковым и выслушал все мои рекомендации, а потом исполнил все точно так, как я сказал. Вероятно, он у Северуса сейчас любимый студент... в отличие от Дракошкина, даже заслуженно. Хотя ладно, он не Дракошик, он Драко. Уизли, между прочим. Неофициально, но все же уже такой Уизли, что всем Уизли Уизли...

– И в какой лаборатории ты был в этот раз?
– не отрываюсь от книги - бессмысленно, тебя и так проймет.

– В Хогвартсе, - я совершенно забыл, что тебе это может не понравиться.
– Помог твоему студенту.

– И, конечно, не подумал, что ему необходимо самому дойти до всего, если он хочет стать кем-то в выбранной специальности. Тем более, что твои исследования являются превосходящими по уровню те знания, которые ему сейчас положено иметь.

– Он просто не знал, с чего начать, а я разъяснил технику безопасности той процедуры, о которой он не знал, - упрямо сжимаю губы, но сажусь на подлокотник твоего кресла.
– Северус, ты сам ему совершенно ничем не помог, да еще и сказал прикрепить образцы экспериментальных результатов, которые они не должны получать в одиночестве. За остальных ты волнуешься, когда они делают это в классе под твоим присмотром, а ему сказал сделать это самостоятельно. Я не мог не помочь.

– Во-первых, он намного смышленей, чем большинство его сокурсников. Во-вторых, я сказал «нагляднее», но не говорил «обязательно». Если он не научится слышать подобные нюансы и трезво оценивать свои силы - бесполезно его чему-либо учить.

– Северус, он пришел к тебе в кабинет и увидел довольно-таки удивительную картину. Сомневаюсь, что он был в состоянии оценить твои нюансы и то, что ты говоришь между строк, - я возмущаюсь, и надеюсь, что справедливо. Хотя ты редко это признаешь.
– Да, кстати, я прошу прощения за то, что допустил это. Больше не буду к тебе в кабинет приходить...

– А если бы у него в лаборатории уже проводился эксперимент, а он пришел просто уточнить? По-твоему, потрясение дает право на невнимательность? Если так, то, в отличие от тебя, я не желаю, чтобы замок был разрушен из-за чьей-то впечатлительности.

– Северус, я не понимаю, почему ты злишься-то? Замок не разрушен, я ему немного помог, не разжевывая ничего до состояния готового продукта, всем хорошо, - я искренне не понимаю, в чем дело. У тебя есть полное право злиться, да, но причины ты обычно говоришь сразу. Это вряд ли может быть причиной...

– Причина в том, что они должны сами учиться. У тебя была Война, она многому тебя научила, если помнишь. У них, к счастью, подобного нет, но у этого есть и другая сторона - когда жизни грозит опасность, уроки воспринимаются быстрее. Сейчас им придется быть внимательнее, а если по доброте душевной ты будешь вмешиваться, они выйдут из школы теми, кто будет ждать помощи со всех сторон, но только не от себя.

– Северус, это было всего лишь парой предложений от меня!
– я смотрю на тебя и все никак не могу понять, почему это так сильно тебя злит. В конце концов, ты меня наставлял довольно долго, чтобы я только пришел к тому, что умею сейчас.
– Я сказал, что при работе с этими реактивами нужно носить очки, и предложил ему расписать, почему именно. Подсказал, что температуру лучше изменять в процессе. Проследил, чтобы он все сделал правильно. Вернулся домой.

– Ты забываешь свой статус в обществе. Для современных студентов твои слова всегда будут истиной, даже если ты скажешь им полную чушь.

– Это ты говоришь полную чушь, - надуваюсь.
– Меня нельзя воспринимать всерьез, я для этого выгляжу слишком взъерошенно.

– Для меня и для большинства взрослых - возможно, но для тех, кто младше, ты - Герой. А слова Героя всегда - истина.

– Хорошо, я больше никогда не буду помогать твоим студентам, - я раздражен, но тут до меня начинает доходить одна простая, но невероятная мысль.

– Надеюсь, что так и будет, - прикрываю глаза, мысленно прикидывая, что осталось теперь сделать завтра, из-за потраченных сегодня впустую часов.

– Северус...
– я вкрадчиво решаю узнать, правильно ли я мыслю, и что можно из этого извлечь в смысле выгоды.
– А ты меня не ревнуешь случайно?

Приоткрываю глаза:

– С чего ты так подумал?

– Ты слишком долго злился из-за какого-то студента.

– Потому что незачем тебе вмешиваться в учебный процесс.

Я внимательно смотрю на тебя и расплываюсь в улыбке:

– Северус, ты ревнуешь.

Хмыкаю:

– И не думал.

Я бережно откладываю твою книгу и соскальзываю к тебе на колени, обнимая за шею:

– Ревнуешь. Он сейчас того же возраста, что и я после Войны. Только для меня он все равно ребенок, потому что я с тобой привык быть, - я трусь о твою грудь щекой, мурлыкаю и вообще наслаждаюсь тем, что ты рядом.

– К счастью, ты не в том возрасте, в каком был я после Войны.