Должница

– Мне не нужны цветы, которыми пропах весь дом. Каждый день прислуга выносит опавшие лепестки – мешками! А ты вновь пытаешься загладить вину материальным, деньгами. Вновь приносишь цветы!

– Все девушки любят цветы, - замечает он.

– Все девушки, отношения которых начинались если не сказочно, то хотя бы не ограничивались рамками договора. Жестокого договора.

Я вздрогнула – рука Артема оказалась на стене, рядом с моей головой.

Он прижал меня в углу. И сам он был непозволительно близко.

– Забыли прошлое. Живи настоящим.

Меня охватывает злость. Злость, не знающая границ. Я уперлась в его грудь руками и оттолкнула, что были силы. Дай бог, сдвинула на сантиметр. Больше только разозлила его. Вновь.

– Тебе легко говорить! Забыть прошлое… - жестоко усмехаюсь, - ты принес мне столько боли! Почему-то ты не забыл, не простил ту незнакомую девушку, которая по глупости доставила тебе столько хлопот. Ты даже не выслушал меня!.. так почему я должна слушать тебя сейчас?

– Успокойся.

Смахиваю слезы. Мы говорим слишком громко. Богдан может вновь заплакать, но рядом Наташа… она рядом.

– Ты подавлял ее. Подавлял меня. Ты… ты превратил в пыль ее жизнь и людей, что окружали ее.

– Это ты про Кирилла? – сжимает кулаки.

При имени Кирилл внутри что-то неприятно зашевелилось. Я делаю глубокий вдох.

– Каждый наш разговор заходит в тупик. Ты давишь даже сейчас, Артем.

– Я тебя даже не трогаю.

– Боюсь, что твоих прикосновений я больше и не выдержу… - шепчу.

Руднев зарычал. Или мне показалось. Но шею опалило горячим дыханием – так сильно он прижался ко мне.

– Отпусти меня, Артем. Я никогда не смогу быть с тобой!

– Ты будешь со мной! Будешь. Добровольно или насильно – решать только тебе, Аля!

Его глаза налились привычной жестокостью. Тело напряглось до предела. Я всхлипнула – от бессилия и страха.

Если бы я плохо знала Руднева, то подумала бы, что он меня ударит. Прямо сейчас. Так зол он был.

– Извините…

Мы резко поворачиваемся – при входе на кухню стояла Наташа.

Боже, как стыдно. Она слышала наши последние фразы.

Не зная правды, она надумает лишнего, а затем может кому-то передать наш разговор… черт.

Артем повернулся ко мне. В его глазах я читаю те же мысли. Наташа стушевалась.

– Извините, но вы громко говорите. Богдан проснулся и плачет сильно. Обычно у Али получается успокоить малыша…

Смерив друг друга напряженными взглядами, мы расходимся. Я делаю вдох, выхожу из кухни и взбегаю по лестнице. Спешу в детскую.

Это было моим спасением. Боюсь представить, к чему мог прийти этот разговор.

Глава 45.

Я бы не тронул ее. Мне кажется, я давно утратил силу трогать ее.

Тем более, я никогда не поднимал руку на женщину. Но факт есть факт: Аля боится меня, и по совершенно другим причинам.

Слова, сказанные ею невпопад, вонзали нож как в живого и проворачивали его в моем теле несколько раз. Я думал, во мне ничего живого не осталось, но оказалось - ошибся.

Наш сын давно заливался плачем, но из-за повышенных тонов мы с Алей не уследили. Похоже, что отказываться от Натальи было еще рано. Совершенно точно рано.

– Извините, Артем Ильясович. Возможно, я лезу не в свое дело, поскольку не знаю всей ситуации, но я могу дать вам несколько советов.

– Ты права, Наталья. Ты лезешь не в свое дело. Не твоя работа, - холодно отчеканил я.

А затем глубоко вздохнул и передумал. Наталья уже собиралась выйти из кухни, когда я чертовски остро понял, что она права.

– Стоять. Давай свои советы. Хуже уже не будет.

Эту няню мне порекомендовали. Если она скажет что-то дельное, то я пойму, что точно в ней не ошибся, ведь с Богданом она справляется на отлично.

А еще она сумела найти общий язык с замкнутой Алей.

Или только для меня она такая замкнутая?

– А вы знаете, какое имя нравилось отцу вашей супруги?

Я нахмурился, посматривая на Наталью с недоумением. Это ее советы?

Наталья улыбнулась – нервно, испуганно. Неужели я выгляжу так устрашающе?

– Богдан. Ему нравилось имя Богдан. Поэтому Аля дала вашему сыну такое имя.

– Как это связано с советом?

Пусть мои слова звучат цинично, но я чертовски не понимаю, куда она клонит.

– Я говорю это к тому, что мелочи важны. Для вашей супруги детали играют особенную роль, особенно в такое время… непростое для каждой женщины.

– Я нихрена не понимаю, Наталья. Так… идем в кабинет, - велю я.

Стушевавшись от моего тона, Наталья направляется за мной. Сама предложила, теперь пусть до конца объясняет.

В кабинете я сажусь за свой рабочий стол, Наталья - на стул передо мной.

– Заточение для женщины – это боль. Вдвойне тяжело, если она остается один на один с ребенком. Але больше не хватает воздуха в вашем большом и, несомненно, прекрасном доме.

– В лес пошла и подышала…

– Нет же! – воскликнула Наталья, вызывая мое удивление.

Она притихла и продолжила:

– Здесь очень напряженно. Даже я чувствую это, а вам оно вдвойне ощущается. Богдан вновь начал плохо спать, краски в этом доме сгущаются. Сегодня был последний всплеск, и я бы не решилась учить вас тому, как вести себя с женщиной, но… Аля задыхается. В этом доме она скоро погибнет – ей нечем дышать, вы забираете у нее все!... даже воздух. И вместо того, чтобы позволить ей надышаться свободой, открыть тяжелые запертые двери и избавить ее от высокого забора, вы…

– Ты хочешь, чтобы я отпустил ее?

Наталья не преминула мудро заметить и укорить меня:

– Я? Я ничего не хочу. Сегодня я здесь, а завтра я могу разорвать рабочий контракт и уйти, - она машет в сторону выхода, - ведь я тоже замужем, Артем Ильясович, но заметьте: я свободна. Это тонкая грань, которую я пытаюсь сделать видимой для вас. Не я так хочу. Это вы должны хотеть, чтобы ваша женщина была счастлива.

Я замолчал, раздумывая над ее словами.

Наталья замужем, но ее муж не против того, чтобы она работала вахтой и жила в совершенно чужом для нее доме. Я бы не позволил Але работать так.