Дом для изгоев

Вот за таким разговорами мы и добрались до того поворота, за которым нам открылись Зыбуны.

Вид у этих скал был очень даже мрачный и неприветливый, неудивительно, что новая дорога делала петлю и уходила от Зыбунов подальше. А вот старая, поросшая травой, с почти исчезнувшими колеями, вела прямо к скалам.

– Едем? – лукаво усмехнулся дядюшка Матэ.

– Едем, - согласился я.

========== Глава 16. Зыбуны ==========

Старая, поросшая травой, с почти исчезнувшими колеями, дорога вела прямо к скалам.

– Едем? – лукаво усмехнулся дядюшка Матэ.

– Едем, - согласился я.

И мы поехали. С каждым поворотом колёс скалы медленно подрастали, пока, наконец, не стали громадными, заслонив горизонт. Пейзаж был мрачноватый и какой-то инопланетный, и я невольно подумал о колдуне и его учениках – брате и сестре, вынужденных скрываться в этом месте долгие годы. Как они жили, о чём разговаривали долгими тёмными вечерами, о чём мечтали? Может быть, Хоману и Решии так надоела здешняя обстановка и необходимость скрываться от всех, что смерть учителя была для них своего рода освобождением и они ушли в большой мир с надеждой найти там своё место? Может быть, им это удалось. А, может быть, они так и остались изгоями и попали в лапы Нойотам… Нет, такого я для них не хочу, пусть у них всё сложилось хорошо… Пусть…

Повозка медленно катилась по дороге между скал, ставшей совсем узкой. Тишина стояла такая, что это невольно действовало на нервы. Только редкие крики больших птиц, планирующих над скалами, нарушали эту тишину, от которой невольно становилось не по себе.

Дядюшка Матэ молча правил тогрухом, Шер и Шоусси притихли, как-то боязливо озираясь по сторонам. Я тоже огляделся, но никакой опасности не приметил. Однако и мне было… как-то неприятно.

– Взбодритесь, ребята, - сказал дядюшка Матэ. – Нет здесь никакой опасности. Это остаточное колдовство иллюзора так действует. Силён он был, ничего не скажешь. Ничего, доедем до его могилы, познакомитесь с ним… Вам полегче будет.

И вдруг Шоусси вскрикнул и схватился за грудь, словно его ударило или обожгло.

– Шоусси! – вскрикнул Шер. – Шоусси! Что с тобой?

Естественно, тот ничего не ответил, видимо, боль была сильной, он только мог корчиться и хрипеть, глядя на нас умоляющими глазами и прижимая руки к груди.

Я торопливо задрал рубашку Шоусси и поразился. Кожа вокруг медальона стала красной, горячей и припухшей, словно от ожога. Видимо, именно он причинял Шоусси такую сильную боль. Но почему? Ведь это же охранный артефакт, да и магии в нём почти не осталось…

Но рассуждать было некогда, я торопливо ухватился за ремешок и через голову стянул медальон с шеи Шоусси, при этом мою руку с артефактом снова кольнуло, но как-то быстро и мимолётно. Но я не стал над этим раздумывать - некогда было.

Стоило мне только освободить Шоусси от артефакта, как он успокоился практически сразу. Удивлённый дядюшка Матэ порылся в своих вещах и протянул мне маленький глиняный горшочек:

– Давай-ка, смажь ему грудь. Полегче будет. Меня-то он всё ещё побаивается.

Я набрал на пальцы немного густой желтоватой мази, передав сначала медальон дядюшке Матэ:

– Посмотри, с чего вдруг артефакт взбесился? Он же охранный.

Тот взял медальон и удивлённо сказал:

– Я теперь его не вижу. Совсем. Хотя в ладони ощущаю. И он не взбесился. Просто почувствовал колдовство, а так как чары из него выветрились, он стал тянуть подпитку из Шоусси. А Шоусси ещё слаб, вот так и получилось.

– Понятно, - кивнул я, осторожно втирая мазь в грудь Шоусси. Тот расслабился, багровая, словно обожжённая, кожа под моими пальцами стала бледнеть, видимо, боль уходила. Его губы шевельнулись, словно он пытался что-то сказать, но не получилось ничего, кроме тихого хрипа. Зато перед моими глазами вновь возник ребёнок, который чётко проговорил «Спасибо. Не больно».

– Всё в порядке, - улыбнулся я и погладил Шоусси по волосам. И краем глаза заметил, как погрустнел Шер. Что не так? Не понимаю.

Тем временем послушный тогрух продолжал бодро топать вперёд, не обращая внимания на то, что происходило в повозке. Впрочем, никуда он нас не завезёт. Дорога-то одна.

– Возьми пока, - протянул мне медальон дядюшка Матэ. – Может быть, Имран разберётся. Он-то был колдун не чета мне…

– Хочешь сказать, что он может колдовать и после смерти? – хмыкнул я.

– Ну, не так шустро, как при жизни… - ответил дядюшка Матэ. – Но одно то, что он сумел оставить ментальную копию, которая не разрушилась за столько лет… И даже если сам не сможет – может быть, и подскажет что путное.

Я кивнул, соглашаясь, и спросил:

– Сменить тебя? Ты ведь, наверное, устал.

– Не стоит, - ответил дядюшка Матэ. – Скоро будет тропочка, что к могиле Имрана ведёт. Без меня вы её и пропустить можете. Смеркается уже.

– Надо же, - удивился я, - как быстро день прошёл.

– Это ещё одна особенность Зыбунов, - ответил дядюшка Матэ. – Имран ещё и с пространством-временем баловался.

– Да он просто уникум какой-то, - отозвался я.

– Он многое мог, - грустно ответил дядюшка Матэ. – Если бы он сумел поднять остальных на борьбу с Нойотами… Возможно, если бы колдовство перестало бы быть под запретом, вся история Техсина пошла бы по-другому. Но колдуны были слишком разобщены. Он не смог, разочаровался в людях и ушёл в Зыбуны. И до самой смерти ни с кем не общался, кроме Хомана и Решии.

– Как печально, - вздохнул эмоциональный Шер и погрустнел ещё больше.

Я взглянул на Шера и Шоусси, похожих на двух растрёпанных воробушков, попавших под дождь, и решил, что их стоит развеселить. Только как? Может, сказку рассказать? Не знаю, как Шеру, а Шоусси должно понравиться. Что-нибудь про любовь, волшебство и торжество справедливости…

– Не грустите, - улыбнулся я. – Хотите, я вам историю расскажу?

Шер с энтузиазмом закивал, да и в неподвижных глазах Шоусси загорелись искорки интереса. Вот и славно. Пусть лучше меня слушают, чем боятся…

Я откашлялся и начал:

– Давным-давно в одной далёкой стране жили два брата – Касим и Али-баба…

Сказка пошла на ура. История двух братьев – бедного и богатого, волшебной пещеры и одноглазого главаря разбойников вкупе с историей преданной рабыни Марджины и волшебным словом «Сезам*» - заставила Шера и Шоусси отрешиться от мрачности Зыбунов. Я уже успел рассказать до того места, где одноглазый атаман привёл караван верблюдов, гружёных кувшинами, в которых прятались его сообщники в город, и постучался в калитку Али-бабы, прося гостеприимства, как вдруг дядюшка Матэ сказал: