Дом, который построил Майк
Шрифт:
i came here to enter this gateway
which i came out from
Переводец был так себе, больше на понтах, чем на грамматике, но все-таки потом я все это показывал Найджелу Энтони Редингу, выдавая их за свои собственные произведения, чтобы повысить себя, итак уже неимоверно повышенного, в его глазах. Найджел каждый раз грустно на меня смотрел и говорил тихо, чтобы Мириям не услышала: "Ты очень больной человек, Майкл, очень больной. У меня есть хороший знакомый врач, психиатр, я сам у него лечился некоторое время, он тебя выслушает и, я надеюсь, поможет тебе"
Потом мы уходили с ним в глубину его огромного сада, мы принимали по пол спичечной головки кислоты ЛСД, мы ложились под кроны столетних дубов,
Кислота на меня не действовала, поэтому я просто предавался своему воображению. А оно то у меня, огого какое большое в моей больной навсегда голове.
Мирьям и Найджел после моих чтений переводов глубокозаключительного русского рока решили за собственный счет тогда отправить меня в Париж, к Максу, показать им эти тексты, которые я выдавал за свои. Дескать, у Макса своя достаточно известная в узких кругах панк-группа "Махно", может ему будет интересно. Максу действительно стало интересно и вот эта вот песенка про "у меня был друг, его звали Фома, который забыл все слова кроме слова чума", пришлась очень кстати для их нового альбома "Пидоры". Даже по радио её гоняли до уровня пятой позиции в их непонятном французском хит-параде.
Боря, каюсь, прости мою душу грешную за воровство в законе!
А Найджел, кстати, родился на борту авиалайнера Боинг-707, компании Куантос, совершающего рейс Мельбурн - Гонконг 19 августа 1963 года. Роды у его матери Стэйси принял второй пилот самолета, однофамилец будущего президента США, Тед Рэйган, и бывший лейтенант Американских Военно-воздушных Сил, засадивший осколок глубоко в попу Нику Вэйстеру, и многим другим далеко не в попу, за что и был тихо, без скандала, выдворен из ВВС.
Кстати, надо отдать должное американскому правительству - выдворен с орденом, так же как и другие славные бойцы.
Кстати у компании "Куантос" не было еще не одного крушения.
Такие дела.
Рональд Рэйган, тем временем, достаточно удачно снимался в Голливуде, в вестернах, и даже не подозревал, что во время его будущего президентства он схлопочет пулю под ребро очень небольшого калибра от борца за справедливость Джона Хинкли Джуниора.
Тэд Рейган же по окончании контракта с Австрэлиэн Эрлайнс переберется в родной штат Иллинойс, США, будет работать авиадиспетчером в Международном аэропорту имени Линкольна, одном из самых крупных в мире аэропортов, позже займет место управляющего Аэропорта, и Артур Хейли возьмет его за прототип Мэла Бэйкерсфелда в свой роман "Аэропорт".
У Найджела хранилась эта книга, первое издание, выпущенное издательством "Пингвин", с автографами Тэда и Артура и короткой припиской на первой странице - "Be good, big Nige!" Потом Найджел подарил её мне на мой 27 День рождения в Белфасте, Ирландия, Земля Солнечная Система. И это стала моя первая книжка полностью от А до Я прочитанная на английском языке.
А вот Джона Хинкли выпустили за хорошее поведение из тюряшечки в штате Нью-Джерзи, США, Земля, Солнечная Система в апреле 1999 года, в то время, когда Ронни уже не вставал с постели, а Нэнси молила его: "Не умирай!"
Ох, и циничная же я сука. Экскъюз май фрэнч.
Найджел так и не полюбил портвейн, предпочитая употреблять ЛСД или XTC.
Такие дела.
4 июля 2000 года, во время Летней Олимпиады в Австралии мы с Найджелом должны встретиться под Малым парусом Сиднеевского театра, чтобы посидеть спокойно и выпить портвейна. Или выкушать по пол спичечной головки кислоты.
А может, к тому времени изобретут что-нибудь более эффективное для погружения в себя. То есть в меня. Так как наркотики на меня не действуют
с некоторых чаелдхудовских пор. Тут я видно в деда своего Александра пошел генетически. Приходится мне довольствоваться портвейном.УФА
Пристрастие к наркотическим средствам, или проще сказать, наркотики итсэлф, никак не могут победить мой высушенный портвейном, но здоровый организм победителя себя в трудной борьбе над самим собой.
Первый прием кокса связан у меня с именем, с человеком, о котором Первушин Олежка как-то сказал: "Это человек никогда не врал".
Кто?
Владимир Семенович Высоцкий, конечно же, мать твою маковку!
Театр на Таганке приезжал в город герой Уфу, СССР, Земля, Солнечная Система в 1976 году со спектаклем "Хлопуша" с Володькой в одной из ролей, может даже в главной. Вам лучше знать. Спектакля то самого я не поимел (по некоторым причинам) удовольствия отсмотреть.
Спектакль проходил в Башкирском Русском Драматическом Театре, в котором всегда, а особенно на приезжих гастролеров, билеты достать было просто ну никак. А мамуленька моя в то время имела удовольствие этот театр, а так же кинотеатр "Салют", от местного Исполкома Ленинградского Райсовета курировать. Так что на каждый нововыходящий спектакль, а уж тем более гастрольной труппы, администрация всегда выделяла пару мест для маман и еще для кого-нибудь в сопровождение к ней. Места, как правило, были самые лучшие, самые престижные. В сопровождение к маман подразумевался мой папан, но он как-то все предпочитал от сопровождения уклониться под видом тяжелой работы по созданию новых книг о Владимире Ленине в Уфе, а часто просто по поднятию стакана лёгкого, недорогого вина.
Так что приходилось отдуваться мне. Если в кино я еще ходил с удовольствием, то на спектакли ходить видному подростку как я было тяжко. Уж лучше посидеть с пацанами на скамейке во дворе, да пообсуждать дефилирующих мимо бикс. Но вот на Высоцкого я пошел со смиренным страхом и замиранием души.
И как на зло перед самым спектаклем случилось у меня жесткое несварение желудка.
НАБЛЮДЕНИЕ
Я вот сейчас все так думаю и склоняюсь к мысли о том, что вся моя жизнь, сплошное несварение желудка. Перечитываю эти мои записки, и ведь в каждом из сюжетов, какая-нибудь да лажечка с несварением. Если не у меня, так у кого-нибудь рядом. Это моя Машка еще давно заметила - нет у меня в душе моей светлой, светлой страницы. Все перепачканы говном и чернухой. Да и не только у меня, у многих моих окружающих соплеменников.
Как любил поговаривать Терри, любитель "энималс порно": "Вот такое мы говно..."
УФА (продолжение)
Слава Богу, что у меня, двенадцатилетнего подростка, был прямой доступ за сцену, где меня все знали и уважали, (за маму-присматривателя-за правильностью-действа, естесссно).
Я же еще до первого звонка, плотно оккупировав уютный, всего с двумя кабинками туалет артистов, даже не пытался привставать с унитаза. Все движения приносили невыносимую резкую боль чуть пониже области пупка. Запах от меня шел такой, что я задним умом понимал, что на глаза актерам и персоналу театра лучше из кабинки не появляться.
Прозвенел третий звонок. Стало тихо и спокойно в уютной кабинке. Живот стало отпускать, но все же я решил посидеть немного до второго действия. Кончилась бумага, а это подразумевало собой, что нужно перебираться в соседскую кабину за новым рулоном. А так не хотелось это делать, так я в этой кабинке пригрелся.
И вдруг, это после третьего-то звонка, в туалет кто-то вбежал быстрой, уверенной поступью и остановился в соседнем кабинете. Вот незадача! Я замер и стал ждать привычных звуков снятия брюк, звяканья пряжки ремня, натужного кряхтения и тому подобного, что в будущем в полной мере отразилось в дипломной работе англичанки Мириям.