Домой
Шрифт:
Сиротка спела грустную песенку, набрала хворосту и пошла домой. Настал выход Нины.
Гости в зале с умилением смотрели на сиротку, но Нина захватила все внимание. В ярком нелепом платье, со смешной прической, холодно-раздраженная, язвительная, мачеха была неподражаема. Она брезгливо выговаривала сиротке за лень и трусость, дергала носом, поджимала губы. Зрители в зале покатывались со смеху. А когда злая мачеха, вытянув палец, раздельно выговорила, чтобы сиротка убиралась прочь, зал разразился аплодисментами.
На поклонах Нине хлопали больше
Занавес закрылся. Арсений Васильевич откинулся на спинку стула:
– Уффф… Ох и насмеялся! Молодец Ниночка.
Володя улыбался. Какая она умница!
Родители не расходились – ждали дочерей. Вот выбежали зайчики, которые танцевали вокруг елки, потом выскочила Маша, потом фея. Нина прибежала последней – в своем школьном платьице, а прическа прежняя – шиш. Отец обнял ее:
– Умница моя!
Тетя Лида вторила:
– Как смешно было, Ниночка! Мы и не знали, что ты у нас артистка.
– Какая бы я артистка, если б Володя не говорил, как и что! – весело сказала Нина, – Володенька, ну как? Все я так сделала?
Володя смутился:
– Конечно! Ты такая умница, Нина!
– Какое! Все сделала, как ты сказал. А иначе так и бы и читала как по бумажке!
– Ты очень талантлива, Ниночка! – сказала высокая нарядная женщина, – так повернуть характер мачехи! Конечно, моя Маша тоже играла хорошо, но ты сегодня просто лучше всех!
– Спасибо, Ирина Михайловна! – ответила Нина, – я старалась, но вообще-то у меня был помощники, без них я бы не справилась. Прошу познакомиться, моя тетя – Лидия Васильевна, а вот мой друг, мы живем в одном доме – Володя.
Володя поклонился.
– Вот как? – удивилась Машина мать, – как же твой друг тебе помогал?
– Он все придумал – какой должна быть мачеха, я просто сделала так, как он говорил. И наряд для мачехи придумал тоже он.
– И сшил он? – язвительно спросила Маша.
Нина бросила на нее удивленный взгляд:
– Нет, сшил не он, сшила моя тетя. Но, уверена, Володя справился бы и с шитьем.
Подходили другие родители, и Нина, принимая поздравления, не забывала сказать, что сама она нипочем не смогла бы так сыграть и придумать и сделать такой прекрасный костюм.
Володя тоже оказался в центре внимания. Девочки рассматривали его с откровенным любопытством. Володя услышал, как одна шепнула другой:
– Какой красивый мальчик!
Володя смутился. Хотелось уйти, но это было невозможно. Лучше бы Нина молчала об его участии…
Арсений Васильевич тронул его за плечо:
– Пойдем на улицу? – тихонько спросил он, – жарко тут.
Володя благодарно кивнул.
Они успели изрядно замерзнуть, прежде чем из гимназии вышла Нина с тетей Лидой.
– Папа, а ведь каникулы! – закричала Нина, подбегая к отцу, – каникулы!
– Каникулы. Пойдемте к нам сейчас? Отметим. И у меня для вас подарки есть небольшие…
Володя отпросился у мамы и прибежал к Смирновым. У них уже стояла огромная елка.
– Когда вы успели?
– Вчера –
целый вечер наряжали. Красивая?– Очень!
– Смотри – там и твои камеры, и паровоз!
– А вот штаны и рубашка!
Они ходили вокруг елки, отыскивая знакомые игрушки.
– А вот и птичка!
– Точно, птичка.
– А что под елкой? – спросил Арсений Васильевич.
– Ты под елку положил? Так еще же не рождество!
– Ну и что, а у нас такое – маленькое. Мама говорила – как она говорила, Лида?
– Pikkujoulu, кажется.
Нина полезла под елку:
– Володя, давай со мной! Тут два свертка маленьких, а вот еще два больших.
– Маленькие от меня, большие от Лиды, – сказал Арсений Васильевич.
Володя осторожно вынул из кармана маленькую коробочку и положил под елку. Нина, сидя на полу около елки, рассматривала маленькие свертки:
– «Ниночке», «Володеньке»… Так, что у меня тут?
В ее сверточке оказалась маленькая куколка с набором одежды. Володя открыл свой.
– Ты у нас умница, Володя, так я тебе такую игру купил – как китайская головоломка, что ли… там и одному можно играть, и вдвоем, – сказал Арсений Васильевич.
– Спасибо большое!
– А в больших свертках что?
– А там от меня, – сказала тетя Лида, – доставай аккуратно, Ниночка – там пироги. С клубникой сейчас съедим, а с творожком Володя домой возьмет.
Володя смутился:
– Спасибо… так неловко!
– Что же неловко? – улыбнулась тетя Лида.
– А тут еще сверток! – крикнула Нина, – кому это?
– Это тебе, Нина, – сказал Володя, – ну, или всем… не знаю.
Нина открыла коробочку, оттуда выпала длинная лента.
– Это фильма, Нина, я нарисовал, – объяснил Володя.
– По Пушкину?
– Нет, это Чарская. Про Миру, помнишь?
Нина растерянно смотрела на мальчика:
– Ты мне такую фильму сделал?
– Да. Я потом покажу ее, через волшебный фонарь. Ну, или без меня посмотрите.
– Да как же без тебя! А давайте сейчас и смотреть? Мне очень хочется, – сказал Арсений Васильевич.
– И мне! – хором сказали Нина и тетя Лида.
Через несколько дней настал тысяча девятьсот семнадцатый год. На все каникулы Нина уехала в Галич – отец хотел проверить, в каком состоянии дом, повидать старых друзей, подышать воздухом.
Дом в Галиче был небольшой, но удобный. Арсений Васильевич сдавал его бездетной паре, когда приезжал, останавливался тут же в свободной комнате.
Сразу началась круговерть рождественских каникул. У Нины в Галиче была целая куча подружек – к каждой надо было забежать, пообедать, посидеть. Арсений Васильевич тоже собирался ходить в гости, и в первое же утро они взяли бумагу и расписали – куда и когда пойдут. Иногда расписание сбивалось – вдруг не хотелось идти в гости, Арсений Васильевич и Нина брали санки и шли кататься на валы, или просто сидели дома, пили чай, разговаривали или спали.