Домой
Шрифт:
– Здравствуй, Варя.
– Здравствуй! – обрадованно сказала женщина, – здравствуйте… проходите! Замерзли с дороги?
– Вот моя дочка.
– Ниночка, давно хотела с тобой познакомиться. Я Варвара Степановна, а то и просто тетей Варей можешь звать.
Нина улыбнулась:
– Мне очень приятно.
Вошел Федор:
– Варвара, давай уж на стол подавай. Гости голодные!
Варвара кивнула и вышла, через несколько минут вошла горничная, стала накрывать.
На столе были в основном рыбные блюда – уха, рыба с хреном, пирог с рыбой, жареная
– Слушайте, а вам мяса не хочется?
– Хочется – покупаем, – улыбнулся Федор, – а вас решили рыбкой покормить. Свежая – только поймали!
– А, я поняла! – сказала Нина, – вы рыбак. И живете в Рыбацком!
– Да.
Еда была вкусная, Нина наелась от души. Потом был чай из самовара и большой пирог – теперь уже с вареньем.
Нина чувствовала, что слипаются глаза. Спать хотелось ужасно, и она боялась заснуть. Отец нагнулся:
– Ты засыпаешь, моя девочка? Варя, как бы нам Нину на кроватку устроить?
– Сейчас, Арсений!
Варвара взяла Нину за руку:
– Пойдем, деточка.
В маленькой спаленке стояла высокая кровать с кучей подушек.
– Раздевайся, деточка. У тебя и рубашечка с собой? А то я приготовила. Постелька свеженькая – белье в реке полоскали, в саду на морозе висело, аж хрустело, как стелила… одеяльце, Арсений сказывал, ты легкое любишь? Вот тебе такое дам, а рядом на стуле – теплое и вот покрывало еще. Ниночка, что надо будет – стукни в стенку, я приду сразу. Ты темноты-то не боишься? Оставить лампу тебе или свечку?
– Нет, ничего не боюсь.
– Ну спи, моя маленькая. Посидеть с тобой?
– Посидите. А вы как рыбу ловите?
– Артель у мужа моего. Ловим, продаем.
– А Нева рядом?
– Завтра выйдешь – и сразу спустишься. Ты вот к нам зимой приехала, а еще приезжай весной, летом. У нас тут ведь село, не город. Отпрошу тебя у Арсения у нас пожить, отдохнешь, побегаешь, я тебе место покажу, где купаться можно. У тебя совсем глазки закрываются, Нина. Спи, дитятко, спи, доченька. Дай перекрещу…
Нина проснулась от тихих голосов. Дверь в столовую была приоткрыта.
– Ты, Арсюшка, думать не хочешь, а я бы задумался. Это я рыбак, ничего другого не умею, и паспорта нет, никогда нигде не бывал – вот только на Ладоге да на Волхове… А ты? Путешествовать, как сам говоришь, любишь, немецкий знаешь, какой еще? Торговать все едино где.
– Рыбачить тоже везде можно, паспорт получить не штука. Если ты боишься, так тебе всяко проще – ты да Варя. А у меня? Девочка в гимназии, у Лиды мастерская, да мы тут еще с ней чайную открыли – на Песках. Если б и хотел – все собрать и переехать… Тебе проще.
– Варьке не напоминай.
– Да боже меня сохрани, Федя. А… так и ничего?
– Ничего. Я тебе соврал – что не были нигде. Ведь как ловля заканчивается, так мы – по монастырям, по источникам, по лекарям. Где только не были! Я не больно богомольный, а весь лоб себе в церквях исстучал. Эх… дом какой, она хозяйка сам знаешь, добрая, ласковая… ты, Арсений, вдовец, а все равно счастливый.
– Счастливый, –
согласился Арсений Васильевич, – да если бы не Нина, я бы тогда следом за Сашей.– Грешно так говорить! – послышался женский голос.
– Грешно, не грешно, а если правда?
– А нам тогда что делать?
– Федя, Варя, – нерешительно заговорил отец, – а вы взять ребеночка не хотите? Ведь в приютах есть сиротки, и постарше, и совсем малыши.
– Я вот говорю Варьке про это, – оживился Федор, – а она…
– А почему нет, Варя?
– Не знаю, Арсений. Вернее, знаю, объяснить смогу ли… ты вот за Нину свою на любое дело пойдешь, жизнь отдашь не задумавшись. А за чужого ребенка?
– Да как же он чужой? Если при тебе вырастет?
– А все-таки? Ты бы – смог чужого любить? Вот так, чтобы на всю жизнь?
– Начиталась ты, Варька, – недовольно сказал Федор, – «жизнь отдать»… тем жизнь и отдают, что растят, ночей не спят.
– Чужого полюбить… – задумчиво сказал Арсений Васильевич, – не знаю, Варя. Наверное, смог бы. Смог бы, да.
– А я боюсь не полюбить, Арсений.
– Ну, тогда бойся, – сердито сказал отец, – ездите по богомольям.
Варя всхлипнула. Шаркнул стул, хлопнула дверь. Федор шумно вздохнул:
– Вот и поговорили…
– Это я виноват.
– Ничего ты не виноват. Может, к тебе прислушается – по старой-то памяти.
– Какая там уж память…
– Такая, Арсений… Пойдем спать? Тебе вот там, в боковой комнате постелено.
– Пойдем.
Следующий раз Нина проснулась уже утром. Она встала, подошла к окошку и ахнула – прямо перед ней, за небольшим заснеженным садом, лежала покрытая льдом Нева. Девочка застыла у окна. А какая тут красота весной и летом, подумала она радостно. Варвара Степановна приглашала – обязательно надо будет приехать.
Варя как раз входила в комнату:
– Ты проснулась, доченька! А что ж босиком? Вот тебе я тапочки подам… ой, ножка-то маленькая! Ну ничего… чаек пойдем пить? Завтрак я накрыла, все готово.
– А папа встал?
– Встал давно, с Федором ушли погулять. Мужчины отдельно, а мы с тобой уж тут.
– А папа со мной гулять хотел!
– И с тобой потом сходит – перед обедом-то.
Нина кивнула, быстро оделась, заплела косы и вышла в столовую. Стол снова ломился от яств.
– Я, пока у вас в гостях, растолстею! – весело сказала она.
– Да где тебе толстеть – стройная такая. Садись поближе к печке? Не замерзла ночью? Я несколько раз зашла, смотрела, не раскинулась ли?
– Я не мерзну. У нас дома прохладно, папа жары не любит.
– Вот и морозит девчонку!
– Я тоже жары не люблю. Мы раньше даже в Крым ездили в сентябре. А теперь вот гимназия…
– Хорошо учишься?
– Чаще хорошо, вот математику не понимаю. Я читать люблю.
– А что ж Арсений математику не объяснит?
– Папа сам не понимает. Он же так, в уме видит, не считает… я не понимаю, как он так. Я ему говорю – задача из трех действий. А он мне – как из трех? И ответ мне говорит. Три-то зачем, спрашивает.