Домой
Шрифт:
Он потолкался по комнате, потом вышел в коридор и столкнулся с отцом.
– Папа, что случилось?
– Волнения в городе, сынок. Нет хлеба.
Володя пожал плечами. Что значит – не хлеба? Не привезли, так привезут завтра. И потом – есть мука, вот Дуняша сегодня испекла хлеб.
Отец посмотрел на него:
– Другое дело, что все это, конечно, надо менять.
– Что?
– Да ничего. Иди к себе, Володя, читай. Уроки сделал?
– Конечно, – уныло ответил мальчик и поплелся к себе.
На следующий день после уроков он заскочил в лавку. Арсений Васильевич сидел около прилавка, Николай стоял
– Вот и подними цены, Арсений! Что такого? Сейчас за любые деньги муку твою купят, тебе что, денег не надо?
Арсений Васильевич молчал. Володя поздоровался, Николай повернулся:
– Володя, ты бы шел, погулял. У нас тут разговор взрослый.
– Нет у нас никакого разговора, – сказал Арсений Васильевич, вставая, – какой тут разговор? Цены установлены, ничего я менять не буду.
– Боишься?
– Отстань, – отмахнулся Арсений Васильевич, – надоел… Посмотри лучше, что там с сахаром?
Николай ушел.
– А Нина где? – спросил Володя.
– Дома. Конфету хочешь?
– Нет, спасибо, – смутился Володя.
Лавочник достал большую шоколадку:
– На, иди к Нине, чайку попейте.
Володя поблагодарил, взял шоколадку и через лавку прошел в квартиру. Нина сидела в гостиной и что-то читала.
– Володя, – обрадовалась она, – хорошо, что пришел.
– А мне Арсений Васильевич шоколадку дал и послал к тебе чай пить.
– А, давай. Ты сам можешь на стол накрыть? Мне чуть-чуть дочитать.
– Конечно…
Володя достал чашки, потрогал большой термос – огромную удобную штуку, в которой вода оставалась горячей. Нина отбросила свою книжку и села к столу.
– Как там у папы настроение?
Володя задумался:
– Да ничего, вроде. А что? Он переживает, что в городе хлеба нет?
– Нет. Из-за меня.
– А что – из-за тебя?
Нина вздохнула:
– Ох, Володя. Неловко вышло. Расскажу сейчас. Ты же помнишь, на моем дне рождения Таисия Николаевна была? И Миша?
– Помню.
– Так вот. Эта Таисия Николаевна с моей тетей Лидой – совладелицы, у них швейная мастерская, ну ты знаешь. Когда Таисия Николаевна только ее открывала, папа ей денег дал, потому что они друзья. Мы у них часто в гостях бываем. И вот Таисия Николаевна вздумала учить меня шить. Мы пришли как-то – она мне как в гимназии: Ниночка, вот тебе урок – изнаночный шов проработать. Я сначала думала, она шутит. Пришла я в другой раз в мастерскую, к тете Лиде, а Таисия эта мне – Нина, где изнаночный шов? А я и думать забыла! Говорю, я не делала ничего. А она нахмурилась и мне пальцем грозит: что это такое, ведь тебе задано было… Вот дожили? Задано! И говорит – чтобы к следующему разу три шва таких сделала. А сейчас садись за машинку, я тебе покажу… что показать хотела, я забыла уж, тоже шов какой-то. Я, конечно, говорю, Таисия Николаевна, я не буду ни шов изнаночный делать, и за машинку сейчас не сяду. А она – распустил тебя отец! Я развернулась и ушла, на улице тетю Лиду дождалась и ей рассказала. Ох, как она разозлилась! Мы с ней домой пришли, а там папа. Тетя Лида меня в мою комнату отправила, сказала, с папой поговорить надо. Она с ним, наверное, про Таисию Николаевну говорила, папа такой смущенный был потом и мне сказал, что Таисия Николаевна больше со мной так разговаривать не будет, а он виноват. А чем он виноват, я не поняла.
– Я тоже не понял.
Давай шоколадку откроем?Арсений Васильевич, подслушивавший под дверью, услышал про шоколадку и успокоился. От сестры ему досталось основательно:
– Это что же, каждая твоя мадам так с девочкой говорить будет? Ох, я завтра ей скажу, чтобы себя помнила!
– Лидочка! – взмолился Арсений Васильевич, – не надо, милая, я уж сам.
– Сам ты только одно можешь! Молчи! Устрою завтра дуре, на всю жизнь запомнит.
Он открыл дверь, вошел:
– Вкусная шоколадка? Ну что, ребятки? В лото поиграем?
– Я, наверное, пойду, – сказал Володя, – мама не знает, куда я пошел. А вы в воскресенье пойдете гулять?
– Мы в гости в субботу и на воскресенье там останемся, Володенька.
– А куда, папа?
– В Рыбацкое.
– Это где такое?
– Все увидишь, моя маленькая. Давай я тебя провожу, Володя, а мы поиграем, что ли.
– Нет, папа, ты мне про Рыбацкое будешь рассказывать!
Володя с удовольствием послушал бы про Рыбацкое, но на самом деле было пора домой.
Как хорошо было бы поехать с ними в гости! Где это Рыбацкое, что это такое? Наверное, это какое-то село под Петроградом, значит, трамвай туда не идет. На извозчике?
В субботу Нина с утра приготовила уроки, отец приводил в порядок счета. В два часа он зашел к ней в комнату:
– Давай кушать, Ниночка, и в дорогу.
Они пообедали и стали собираться. Нина долго наряжалась – в шубке было уже жарко, она достала новое синее пальто, выбрала платье – тоже синее, с вышивкой. Отец одобрил:
– Ты у меня красавица!
Подумал и добавил:
– И умница.
Потом оглядел себя в зеркало:
– А я как?
– И ты красавец! – весело сказала Нина.
Дорога до Рыбацкого оказалась настоящим путешествием – сначала ехали на трамвае, потом взяли извозчика. Нина укрылась накидкой, а Арсений Васильевич рассказывал обо всем, что они проезжали:
– Вот Невская застава, тут рабочий район. Тут вот церковь красивая, и столовая при ней для рабочих, и клуб… А вот сейчас – смотри, Ниночка – будет церковь, знаешь как в народе называется? Кулич и пасха.
– Правда, похоже! – удивилась Нина.
Вокруг стояли двухэтажные деревянные дома. Нина оглядывалась:
– Папа, на Галич похоже.
– Да, есть немного… Завтра тут погулять сможем, я тебе памятник покажу, расскажу.
– А мы к кому едем-то?
– Товарищ у меня тут, – сказал Арсений Васильевич и покраснел.
Наконец извозчик остановился у двухэтажного нового дома. На крыльце стоял высокий мужчина:
– Арсюшка! Мы заждались уж. Ты что не с утра?
– Дела разные, – сказал Арсений Васильевич, доставая деньги.
Мужчина сбежал с крыльца:
– Оставь-ка. Я пригласил, я и плачу.
– Ну вот еще…
– Не возражай, не возражай! Иди в дом, а то девочка замерзла небось…
– Я не замерзла, – сказала Нина и улыбнулась.
Мужчина улыбнулся в ответ:
– Отец твой говорил, что ты красавица, а сейчас и сам я вижу. Меня Федор Алексеевич зовут. Проходи!
Нина с отцом поднялись на крыльцо, сняли пальто и прошли через коридор в большую столовую.
У круглого стола сидела женщина. Услышав звук открываемой двери, она встала. Арсений Васильевич улыбнулся: