Дон Жуан

10

Быть может, он, потомству в назиданье,Построит школу, церковь лазарет,Оставив после смерти в новом зданьеУнылый бюст иль сумрачный портрет?Быть может, человечества страданьяОн утолить задумает? Но нет!Он предпочтет богатство целой нацииДержать в руках — и строить махинации.

11

Но что бы он ни делал — все равно!Пусть высший принцип — только накопленье!Какому дураку разрешеноНазвать безумьем это увлеченье?А почему, скажите, не грешноКутить, любить, выигрывать сраженья?Спросите-ка наследников, какойПриятней предок — мот или скупой?

12

О, как прелестна звонкая монета!О, как килы рулоны золотых!На каждом быть положено портретуКого-то из властителей земных,Но ныне бляшка солнечная этаЦеннее праха царственного их.Ведь и с дурацкой рожей господинаЛюбой червонец — лампа Аладдина!

13

«Любовь небесна, и она царитВ военном стане, и в тени дубравы.И при дворе!» — поэт наш говорит;Но я поспорю с музой величавой:«Дубрава», правда, смыслу не вредитОна владенье лирики по праву,Но двор и стан военный не должны,Не могут быть «любви» подчинены.

14

А золото владеет и дубравой(Когда деревья рубят на дрова!),И тронами царей, и бранной славойИ на любовь известные праваИмеет, ибо Мальтус очень здравоНам это изложил, его словаНас учат, что супружеское счастьеУ золота находится во власти!

15

Но ведь любовь почти запрещенаБез брака? Ибо все мы разумеем,Что якобы сопутствует онаСупружеству. Однако мы не смеемНасеивать… Верней — любовь должна(В угоду всем ханжам и фарисеям)Служить венцом супружеских утех;Любовь без брачных уз — позор и грех.

16

Но разве «при дворе», «в военном стане»Да и «в тени дубравы», черт возьми,Все воины, все гранды, все крестьянеЯвляются женатыми людьми?Не знаю, как оправдываться станетЗа этот ляпсус Скотт — mon cher ami, [65] Ведь он себя пристойностью прославил;Всегда его в пример мне Джеффри ставил.

17

К успеху равнодушен я, ей-ей!В былые годы мне везло немало,А в юности успех всего нужней,И это мне в дальнейшем помогало.Да, я доволен юностью моей.Хороших дней мне много перепало,И, как бы я за них ни заплатил,Я ни умом, ни сердцем не остыл.

65

Мой дорогой друг (франц.).

18

Я знаю: барды многие не разВзывают, как к неведомому богу,К суду потомства, веруя, что насРассудят и поддержат хоть немного.Но лично я — противник громких фразИ не зову потомков на подмогу.Они для нас загадка, мы — для них;Живые склонны думать о живых!

19

Мы сами ведь потомство — вы и я;Кого же помним мы и понимаем?Весьма немногих, милые друзья;Мы — на двадцатом имени хромаем!За множество досадного враньяМы старого Плутарха упрекаем,И Митфорд — современный грекофилЕго ошибки ярко осветил.

20

Признаюсь вам, читатель благосклонный,И вам, неблагосклонные пииты,В двенадцатой главе вполне законноЯ к Мальтусу прибегну под защитуИ к Уилберфорсу; лучше ВеллингтонаСпаситель чернокожих знаменитый;Ведь наш-то Веллингтон, по мере сил,И белокожих в рабство обратил!

21

А Мальтус сам себя опровергаетНа практике; я, право, не шучу.Я (как чужое, солнце ни сверкает!)Зажгу своей теории свечуФилософ размноженье осуждает:Оно — де бедняку не по плечу;Он, помня о проблеме пропитанья,Обуздывать обязан все желанья.

22

Как благородно, тонко и умно,И, боже, что за слово «филогения»!Оно, пожалуй, несколько темноИ может вызывать недоумение,Но вслух произносить запрещеноОбычное простое выражение,Не то у всех нас, господи прости,Была бы «филогения» в чести.

23

Но где я бросил милого Жуана?Он в Лондоне — столице всех усладИ всех невзгод людского океана,Где новичку превратности грозят.Хоть наш герой видал чужие страныИ был известным опытом богат,Но край, в котором ныне он блистает,Все иноземцы плохо понимают.

24

Мы можем очерк дать любой страны,Определяя степень процветания,Температуры лета и весны,Особенности климата, питания.Всего трудней — признаться мы должныТебя познать, о Великобритания!Так много львов и зубров всех породВ зверинце атом царственном живет!

25

Но полно о политике: начнемPaulo majore. [66] Ловкий мой геройЛавировал с отличным мастерством,Как конькобежцы зимнею порой.Он тонко флиртовал в кругу споем;Красавицам ведь кажется игройНевинная сия «тантализация»Не грех им мил, а грешниц репутация.

66

Немногим больше; здесь: более важное (лат.).

26

Не все дороги наши, скажем прямо,Под снегом целомудрия лежат:Порой и совершит иная дамаКакой-нибудь чертовский эскапад,И, право, на ослицу ВалаамаС такой тревогой люди не глядят,Испуганно и скорбно восклицая:«О! Кто бы мог подумать, дорогая?!»

27

Леила всем понравилась. ОнаБыла тиха, задумчива, послушнаИ как — то романтически бледна;Восточными глазами равнодушноОна вокруг глядела. НовизнаНе трогала ее; ей было скучно…Ее судьба, ее прелестный взорСтал модной темой с некоторых пор.

28

Конечно, дамы расходились в мненьях;Я не хочу красавиц обижать,Но споры столь обычное явленье,Что им бывает трудно помешать.Придется мне признаться, к сожаленью,Что дамы любят шумно обсуждать!На этот раз их воодушевилаЗадача воспитания Леилы.

29

Но все сошлись на том, чтоб подыскатьДля маленькой Леилы нечто лучшее;Ее наружность будет представлятьОпасность для ее благополучия,А Дон-Жуан с собою совладатьЛет пять способен в самом лучшем случае.И потому разумней и верней,Чтоб он уже теперь расстался с ней.

30

Тут началось всеобщее волненьеИ самых лучших дам соревнованье:Кто, делая Жуану одолженье,Турчаночки предпримет воспитанье?Ведь тут необходимо, без сомненья,Наставницы высокое призванье!Шестнадцать мудрых дев и десять вдовЯвились одновременно на зов.

31

Две дамы разведенные, бесплодныеИ грустные, как можно угадать,Готовы были девочку безроднуюКак собственную дочку воспитатьЕй преподать манеры благородныеИ в должном виде свету показать(Где в первый свой сезон всегда царицыХорошенькие юные девицы,