Царя Соломона однажды привлекПризыв еле слышный — шептал мотылек:«К суду твоему, о владыка, взывалиИ люди, и джинны, и прочие твари,И ты им благой приговор возвещал,И слабых от сильных всегда защищал.И ныне — слабейшие в мире созданья —Мы просим, о царь, у тебя состраданья:Мудрец, поспеши нам на помощь прийти,Могучий — бессильных ты нас защити,Поскольку твой суд — повеление Божье!»Спросил Соломон: «Защитить? От кого же?Преступники все, по суду моему,Давно уже брошены были в тюрьму.Всем слабым со дня, как ношу я корону,Защита оказана и оборона.С тех пор, как я стал над землею царить,Обидчики зло перестали творить,И свет правосудия пролил везде я,А только во тьме обитают
злодеи!»Шепнул мотылек: «Умоляю о том,Чтоб ветер предстал перед царским судом:Он мучит безвинно, гоняет нас всуе:Едва он подует, как мы врассыпную!О царь, ты щадить нас ему повели,Чтоб мудрость твою мы прославить могли!»Сказал Соломон: «Справедливость мы явим,Ответчику слово теперь предоставим:Коль ветер тобой во грехе обвинен,Пред царские очи да явится он!»Тут ветер явился по царскому зову:Едва он повеял, чтоб вымолвить слово,Как тотчас без лишних речей наутекПустился почуявший страх мотылек.А царь ему вслед: «Ну куда же, куда ты?Еще моего не услышал суда ты!»Но тот прошептал: «Так я ветра боюсь,Что лучше из зала суда удалюсь!..»…Встречаясь со злом, с беззаконьем и ложью,На них ты готов призывать кару Божью,Но, только лишь явит Свой лик Судия, —Ты в страхе бежишь! Где ж решимость твоя?..
Набег огузов
Огузы — союз тюркских племен, в середине XII в. жестоко разоривших при своем вторжении Хорасан. В суфийской образности нападение разбойников нередко служит метафорой гнева Божьего, настигающего человека. Данная притча полемична по отношению к ортодоксальному мусульманскому взгляду, согласно которому Бог карает одних людей для того, чтобы устрашить других и привести их к покаянию (ср. в «Гулистане» Саади: «…Так как этот грех совершил не только я один, ты лучше другого подвергни наказанию тому, а я с него пример возьму!» — Глава «О любви и молодости», пер. Рустама Алиева). Суфийское учение о милости и строгости Творца основано на иных, более глубоких, представлениях о духовной реальности.
Д. Щ.
Набег огузов
Однажды в небогатое селоКочевников-огузов принесло,И там, прибегнув к методам скорейшим,Огузы захватили двух старейшин.Грабитель одного к стене прижалИ, угрожая, выхватил кинжал.Вскричал старик: «Властители пустыни!Какая вам корысть в моей кончине?Ведь я — больной, покинутый и нищий,Нет в доме у меня ни крошки пищи!»Главарь ему: «Тебя распотрошим —И твоего соседа устрашим:Второй старик, что жаден и богат,Расскажет нам, где прячет он свой клад!»А старец им: «Клянусь, мы оба нищи,Пошлите наши осмотреть жилища!»Но тут второй старик вскричал: «О нет:На поле он зарыл пятьсот монет!»Ответил первый: «Если правда это,И я боюсь отдать свои монеты, —То пусть погибнет нищий мой собрат,Чтоб от испуга отдал я свой клад!»
О Лукмане и его сотоварищах
В данном рассказе мудрый Лукман олицетворяет внутреннюю чистоту и упование на Бога («пекся об одном — о Божьей воле»). Верность Лукмана подтверждается в момент «испытания утроб», когда сокрытое выходит наружу (согласно мусульманскому вероучению, подобное испытание постигнет людей в день Последнего суда).
Д. Щ.
О Лукмане и его сотоварищах
Был скорбен и задумчив раб Лукман:Хозяин в нем подозревал обман,Но, преданный хозяину всех боле,Он пекся об одном — о Божьей воле.Всё это видя, прочие рабыБрыкались и вставали на дыбы,Составив план — покрыть его позором:Ведь он для них служил живым укором.И вот, в саду наевшись фруктов всласть,Вместо того, чтоб их в корзины класть,Они подняли крик: «Плодов не стало,Всё съел Лукман — бесстыдный объедала!»Лукман в ответ: «Ну нет, я не согласен,И ты хозяин, нас проверить властен:Ты едкий щелок в воду положиИ нам, рабам, напиться прикажи,А сам, воссев на быстрого коня,Хлещи кнутом — как их, так и меня!..»…Бегут рабы, спасаясь от кнута,И пищу извергают их уста.Так их наветы с правдою не спелись:Узрел хозяин, чем они наелись.Один Лукман тотчас оправдан был:Ведь он в тот день одну лишь воду пил!..
Мудрец Лукман
Смысл притчи в том, что суфий («Лукман»), в течение всей жизни благодетельствуемый Богом («хозяином»), не должен роптать на испытания и кары, которым Он его время от времени подвергает. Ибо и в эти моменты суфий не лишается радости, связанной с ощущением Божественного Присутствия («блаженствовал всегда я под твоим крылом»). Он постоянно чувствует ту нисходящую свыше любовь (мухабба), которая услаждает для него горечь испытаний («претворяет яд в целительный настой»). Терпение (сабр) — одна из главных суфийских добродетелей.
Д. Щ.
Мудрец Лукман
Хозяина Лукман разумностью пленил,И тот его с тех пор так высоко ценил,Что вместе с ним всегда садился он обедать,И блюдо каждое давал ему отведать,И лишь когда Лукман вкус пищи проверял,То и хозяин ел и тоже одобрял.Вот
как-то он зовет Лукмана: «Слушай, нынеК обеду нам сосед прислать изволил дыню.Попробуй поскорей — сладка она, иль нет?»Вкушает раб кусок с восторгом, как шербет,А тот ему уже дает второй и третий —Лукман смакует их, как будто нет на светеВкусней. А господин глядит, как раб жует:«Ну что ж, пора и мне наполнить свой живот!»Но только он кусок от дыни откусил,Как тотчас побледнел, вскричал, лишился сил, —Так горечь обожгла и рот, и всю утробу,Что час ему пришлось отлеживаться, чтобыПрийти опять в себя. И он спросил раба:«Как мог ты это есть? Как понимать тебя?Притом ведь на лице твоем сияло счастье?!»А тот в ответ: «Во мне ты принимал участье,Меня ты одарял сочувствия теплом,Блаженствовал всегда я под твоим крылом.И, если б от тебя взять горечь отказался,Предателем бы я позорным оказался:Чтоб языка не жег прогорклой дыни кус,Неужто от любви твоей я отрекусь?!.»…Любовь из медяка чеканит золотойИ претворяет яд в целительный настой,И силы от любви пробудятся в больном,И уксус от любви взыграет, став вином.Тому, кто полюбил, тюрьма — как светлый рай,Тому, кто разлюбил, как цепи — вольный край.Сменив на милость гнев и правду возлюбив,Посланником добра предстанет страшный див.Скорбь станет от любви счастливым торжеством,Храбрея от любви, мышь обернется львом.А грозный царь, любви сиянием влеком,Вокруг свечи кружит кротчайшим мотыльком.И, ведая, что все дает любимый Друг,Ты примешь полноту и радостей, и мук.
IX. Цель обучения
Умножение любви и мудрости, расширение сознания ученика, одоление им новой духовной ступени — все это может стать результатом прохождения очередного отрезка суфийского Пути, который бесконечен…
Слон
Притча иллюстрирует споры и трения, вплоть до взаимного неприятия и ожесточения, между представителями разных религий и философских учений. Между тем, по смыслу притчи, каждый из них воспринимает лишь часть Истины, всю же ее в целом способен обнаружить только свет «лампады», т. е. достоверное, «зрительное», восприятие, осуществляемое с помощью духовной интуиции (айн алйакин). Таким образом, светом подлинного знания обладает лишь озарённый мистик, остальные пребывают в «ночном мраке» неведения — и потому односторонни в своих суждениях. Сюжет об ощупывании слона в темноте (или слепыми) был распространен в суфийской литературе и до Руми — например, у Санаи (первая пол. XII века). В русской поэзии похожий образ встречается у А.К. Толстого, изобразившего Правду воспринимаемой каждым по-своему, со своей точки зрения (стихотворение «Правда»):
…И подъехали к правде со семи концов,И увидели правду со семи сторон……А вернувшись на свою родину,Всяк рассказывал правду по-своему;Кто горой называл ее высокою,Кто городом людным торговыим,Кто морем, кто лесом, кто степию.И поспорили братья промеж собой,И вымали мечи булатные,И рубили друг друга до смерти…
Д. Щ.
* * *
Согласно этой притче, именно невежество («ночной ли мрак, или умов затменье») разъединяет людей, поселяя в их душах фанатизм и взаимное недоброжелательство. Достаточно, однако, «лампады», т. е. внесения хотя бы частицы истинной мудрости в проблемы, разделяющие людей, чтобы реальность сделалась видима с разных сторон, а люди, прежде ожесточенно спорившие, пришли к общему мнению. Истинная мудрость, объединяя частные знания, дает узреть общую картину бытия и уничтожает вражду между носителями верных, но односторонних взглядов. Печальную картину «ощупывания слона в темноте» — фанатичного отстаивания узко понятых великих истин — мы наблюдаем в кровавой истории религиозных войн, взаимных гонений и истреблений между представителями разных вероисповеданий: вспомним Крестовые походы, многовековую деятельность «отцов-инквизиторов», Варфоломеевскую ночь, еврейские погромы, террористические акты, совершаемые современными фанатиками, и т. п. Суфийские наставники всегда старались внушить своим ученикам идею о том, что истина («слон» из притчи) многогранна, и никогда не следует считать себя обладающим ею «в последней инстанции». Пробудить в мюридах жажду поиска истинной мудрости («лампады») — еще одна из задач суфийского воспитания.
М. Х.
Слон
Для развлеченья люда в край неблизкийОднажды был доставлен слон индийский.Его в конюшне темной поместили,А любопытных посмотреть пустили.Те вкруг слона кружком сомкнулись плотнымИ ощупью знакомились с животным.Один из них нащупал хобот: «Ба!Слон — это водосточная труба!»Тот ухо взял: «Ничуть и не бывало:Слон — это что-то вроде покрывала!»А этот оказался близ ноги:«Слон — это столб! Пожалуйста, не лги!»А кто-то гладил бок: «Скажу я вам,Что слон напоминает мне диван!»«Слон — это вещь прямая, как алиф!»«Нет, слон — сплошной наклон, сплошной извив!»……Ночной ли мрак, или умов затменьеМешают нам сойтись в едином мненье?Когда б в конюшню ту внесли лампаду,Тотчас бы истина открылась взгляду!
Древо Бессмертия
Образы «Древа Жизни» и «Древа Познания» — одни из ключевых не только в Библии (ср. Быт. 2, 9 с Притч. 3, 13–18), но и в традициях самых разных народов. В данной притче «Древо Жизни» отождествляется с «Древом Знанья». Притча учит различению между буквальным смыслом (который большинство теологов придают Божественным Книгам) и символическим и мистическим (именно в таком ключе толкуют Коран суфии). Вражда между представителями разных религий объясняется приземленным, буквальным, пониманием их адептами сути собственных вероучений: «…Когда ж названье — как стена, // То может вспыхнуть среди нас война». См. также притчу «Названия винограда».