Чтобы исцелить человеческую душу («рабыню») от пагубных духовных недугов («стенает она, в лихорадке горя»), Бог («царь») разрешает ей на время увлечься земными страстями, которые в притче изображены как любовь рабыни к молодому ювелиру (золотых дел мастер символизирует богатство, свадебный пир — телесные наслаждения). Пройдя определенную «тренировку» на вещественных объектах и созрев для восприятия духовных истин, душа, наконец, обращает свою любовь к Богу, а прежние желания теряют для нее свою привлекательность («погасла в ней страсть»). В «переориентации» любви с преходящих явлений на их духовную Первопричину и состоит «важная тайна» притчи.
Д. Щ.
Царь и рабыня
Послушай-ка притчу, как некогда встарьК рабыне душой воспылал некий царь.И вот во дворце очутилась она,Но вдруг оказалось: рабыня больна,Стенает она, в лихорадке горя…Один за другим к ней идут лекаря,Совсем забывая, что только АллахДарует удачу в лечебных делах.Они же надеялись на вещество,И было напрасным всё их врачевство……Но вот некий дервиш явился к царю:«Позволь, я рабыню твою осмотрю!»И прежде, чем к делу сей врач приступил,К Аллаху о помощи он возопил.И зелье такое велел он сварить,Что тайну души помогает открыть:В уста человеку вольется оно —И выскажет каждый, чем сердце полно.Что ж с помощью зелья целитель узнал? —Что дух нашей девы от горя стенал,Что сердце рабыни давно покорилОдин
самаркандец — младой ювелир.Тут просит целитель: «Пусть юноша сейВ наш город прибудет как можно скорей!»Вскричал государь: «Я рабыню люблю,В любви к ней соперника не потерплю!»А лекарь: «Доверься мне, действуй смелей,И дело устроится к пользе твоей!..»…Прибыв в Самарканд, государев посолТого ювелира на рынке нашел:Посулами почестей разных прельщен,С послом к государю отправился он.Узрела его наша дева — и вдругСтал таять, как лед, ее тяжкий недуг.А царь посылал ювелиру дары,Его, что ни день, приглашал на пиры,Пока не устроили свадебный пир:Невеста — рабыня, жених — ювелир!Вот вместе живут они месяцев шесть,И врач получает счастливую весть:Болезнь у рабыни прошла без следа!..И новое зелье сварил он тогда,И юноше в пищу его подмешал:Напиток сей воли и мощи лишал!..Чуть муж над женой потерял свою власть,Исчезла в ней нежность, погасла в ней страсть.И этим был так ювелир огорчен,Что вскорости умер, бедой удручен.Но царь огорчен этим не был совсем,И тут же рабыню забрал он в гарем!..…Друг, пусть для тебя эта притча странна,Но важную тайну содержит она.Глядишь ты вокруг, но где правда, где ложь, —Лишь в душу свою углубившись, поймешь!..
Зу-Н-Нун
Притча иллюстрирует тезис о раздвоенности восприятия и связанной с этим нетвердости веры у тех, кто усвоил только внешние формы суфизма, но не его суть. Напряженно ожидая от шейха «особого урока», эти люди оказываются не в состоянии понять, что «урок» уже преподан, поскольку в любом событии они воспринимают лишь его «внешний сюжет».
Д. Щ.
Зу-Н-Нун
Лишился рассудка учитель Зу-Н-Нун.С тех пор промелькнуло уж несколько лун,И суфии группой явились в обительБезумцев, где был заточен их учитель,И так рассуждали: «Подобен пророкамНаш шейх: он здоров, обезуметь не мог он!Для виду безумствует мудрый пророк,Желая дать людям особый урок!»Зу-Н-Нун, их узрев, с ними стал препираться:Мол, кто вы такие? Вам лучше убраться,Не знаю, мол, вас и на вас не взгляну,Уйдите, не то я в вас камень швырну!«Учитель, ты в ярость впадаешь напрасно,Что ты не безумен — мы знаем прекрасно,Для виду юродствуешь ты, как пророк,Чтоб нам преподать свой особый урок!»Зу-Н-Нун зарычал и безумно взглянул,И в суфиев камень с размаху швырнул!И суфии еле успели пригнуться,Потом распрямились — и прочь от безумцаПустились, вопя: «Точно, спятил наш шейх!Немедля бежим! Перебьет он нас всех!»Зу-Н-Нун рассмеялся: «Что делать мне с вами?Что я притворяюсь — сказали вы сами.Но, если мое поведенье — вранье,Что ж вас так пугает притворство мое?!..»
Халва
Способность посредством земных слов и поступков воздействовать на высшие миры — привилегия особо одаренных шейхов– чудотворцев. Их щедрость по отношению к нуждающимся («тратил не глядя») — только отражение тех сверхъестественных дарований, с помощью которых они могут «задеть Небеса за живое» и даже для своих хулителей и обидчиков вымолить у Бога милосердие.
Д. Щ.
Халва
Суфийский подвижник, хоть мало имел,Но многим несчастным помочь он сумел,Поскольку, той помощи ради,Брал в долг он и тратил не глядя.Так жил он, и многим за жизнь задолжал.Теперь, умирая, он дома лежал,А все, кому суфий был должен,Сошлись и склонились над ложем.И в уши тому, кто дышал уж едва,Вопили они, предъявляя праваНа книги его и на вещи,И крик стоял в доме зловещий.Вдруг — с улицы голос: «Шербет и халва!»И суфий, услышав такие слова,Сказал: «Пригласите торговца —Товару здесь место найдется!Скажите — мальчонку затем я зову,Чтоб роздал он всем вам шербет и халву:Дай Бог, чтоб вы горя не зналиИ душу мою поминали!»Когда же все гости поели халвы,То мальчику суфий промолвил: «Увы!Мне нечем платить тебе — каюсь,Притом я и с жизнью прощаюсь!»Услышав такое, заплакал юнец,А все остальные вскричали: «ПодлецБессовестный! Это уж слишком —И нас обобрал, и мальчишку!»Но к вечеру вестник меж ними возник:«Эмир, наш правитель и твой ученик,Приветствует шейха, и рад онОсла, нагруженного златом,С великим почтеньем тебе передать!»Тут все закричали: «О шейх, благодатьАллаха с тобою повсюду!Свершил ты великое чудо!»А тот: «Лишь в ответ на мольбу беднякаСодеяла чудо Господня рука —Лишь плачущий мальчик с халвоюЗадел Небеса за живое!..»
VIII. Экзамены
Жизненные переломы и испытания нередко становятся, с точки зрения Божественной педагогики, «экзаменами на зрелость». Здесь собраны образцы таких ситуаций.
Фасолина
Искушения и страдания, переносимые мюридом в период ученичества, подобны «адским мукам» варимой в чугунке фасолины. Воздействие «огненной стихии» Духа, просвещающего и возгревающего внутренний мир суфия, вызывает мучения до тех пор, пока душа не достигнет должного взаимодействия с духовным началом («Страдай достойно и собой владей, // Пока не растворишься ты в воде»). Вся предшествующая жизнь человека, все, что удалось ему до этого узнать и пережить, — есть подготовка ко вступлению в суфийское братство («Росла ты вольно на холме высоком… Не для того ли, чтоб сюда попасть?..»).
Д. Щ.
* * *
Фасолина, в исходном виде твердая, как камень, символизирует эгоистичное состояние души ученика, вступающего на суфийский путь. Далее под воздействием двух стихий — «пламени» (внешние испытания, лишения, страдания) и «воды кипящей» (внутреннее восприятие Учения, которое в Священных Писаниях представлено в виде воды) — фасолина сначала смягчается, а затем и полностью растворяется в однородной субстанции. Это значит, что под воздействием «жара» испытаний душа ученика пропитывается «водой» Слова Божьего и сливается воедино с другими «фасолинами» — душами, помещенными в «чугунок» (суфийское братство). Заметим: ни «пламя» само по себе, ни «вода» не могут довести «фасолину» до требуемого состояния. Только совокупность всех элементов суфийского обучения преобразует душу ученика.
М. Х.
Фасолина
Фасолина от адских мук страдала:Взмывала ввысь и в бездну ниспадала,Крича и от бессилия ярясь,В воде кипящей мучась и варясь.Она молила жалобно кухарку:«Ужель тебе меня совсем не жалко?Сдвинь чугунок иль пламя погаси,Меня от мук безжалостных спаси!»На этот вопль ответила кухарка:«Терпенье! Еще долго будет жарко:Страдай достойно и собой владей,Пока не растворишься ты в воде.Росла ты вольно на холме высоком,Пила росу, и наливалась соком,И
светом солнца насыщалась всласть —Не для того ли, чтоб сюда попасть?..»
Два невольника
За первым смысловым слоем притчи (призывом судить о человеке не по внешности, а по свойствам души) скрыт второй — иносказание о «достоверном знании» (илм алйакин) и «достоверном зрении (или восприятии)» (айн алйакин). «Достоверное знание» приобретается с чужих слов. Его символизирует рассказ второго раба, давшего хозяину обманчивые представления о первом. В противоположность этому, «достоверное зрение» позволяет правильно судить о предмете. Оно достигается в результате разговора с первым рабом лицом к лицу, что позволяет хозяину уяснить истинный характер этого человека. «Достоверным знанием» обладают мусульмане, находящиеся на первом этапе религиозного познания (ступень шариата), т. е. выполняющие внешние предписания веры: они знают об Истине с чужих слов — от своих наставников. Суфийские подвижники, вступившие на стезю тариката (путь мистического опыта), непосредственно соприкасаются с Высшей Реальностью — и поэтому обладают «достоверным зрением».
Д. Щ.
* * *
В суфийской традиции учитель не только наставляет ученика, но и исцеляет его душу. А для этого за внешними словами, за строем и содержанием речи, за мимикой и жестикуляцией мудрец должен ясно видеть состояние души ученика, ее недуги и изъяны. В данной притче вопрошающий («хозяин») прибегает к выработанному за многие столетия суфийской практики приему — побудить испытуемых («рабов») самих рассказать правду о своем внутреннем состоянии. Настоящий наставник, которому небезразлична судьба наставляемого, в процессе обучения уделяет внимание не только уровню знаний, но и состоянию души своих подопечных. Духовное, и прежде всего нравственное, обучение в большинстве случаев начинается с постижения Священных Книг («…нас учит слово Божье, // Что истиной является, что — ложью»). Как известно, Священная Книга (будь то Библия, Коран, Веды, Авеста и др.) лежит в основе каждой культуры, являясь главным и незаменимым источником нравственного просвещения народа (очень жаль, что до сих пор изучение книг Священного Писания, хотя бы как литературных и этических первоисточников, не заняло на начальных этапах обучения, в т. ч. в школьной программе, подобающего места…).
Другой важнейший принцип педагогики — осознание себя частью нравственно ориентированного социума. Человек не создан самодостаточным, и понять себя мы можем, лишь созерцая свое «отражение» в ближних, а также стараясь увидеть самих себя их глазами («…его свидетельства точны, // К тому же смотрит он со стороны»). Сообщество друзей — необходимое условие самосовершенствования каждой личности. Поэтому очень важно заботиться о той нравственной атмосфере, в которую погружены обучаемые. По мере своего нравственного и интеллектуального совершенствования человек начинает осознавать необъятную мощь заложенных в нем мыслительных способностей («А что до мысли — от ее игры // Порой зависят целые миры»). Интересно, какое именно действие мысли подразумевает здесь Руми? Идет ли речь о силе мысли как таковой, пределы которой до сих пор неведомы? Или же — о силе мысли, проявленной в действии, результаты которой (в особенности негативные) столь зримо воплотились в XX веке («А мысли — клад, но веку испокон // В соседстве с кладом прячется дракон»)?..
М. Х.
Два невольника
Раз некий муж с невольничьих торговПривел домой двух молодых рабов.Но в человеке ум важней, чем стать,И он решил их мысли испытать.Сладка ли речь, горька ли наша речь,Она — лишь средство, чтобы мысль облечь.А мысли — клад, но веку испоконВ соседстве с кладом прячется дракон.Один невольник притчи изрекал,В парчу и жемчуг мысли облекал,И речь его подобилась волне,Где чудный жемчуг спрятан в глубине……Способна проницательная речьНас обольстить, сбить с толку и завлечь,И потому нас учит слово Божье,Что истиной является, что — ложью.Как часто наши мненья неверны!Мы зрим нередко в небе две Луны,Но если исцелится косоглазый,Одна из этих Лун исчезнет сразу.Нередко речь приправлена обманом:Чтоб долго не блуждать в пути туманном,Ты не слова, а смысл в расчет бери,Раскрой глаза — не слушай, а смотри!..…Хозяин видит: этот раб речист,Сладкоголос и выговором чист.Другой невольник слово произнес…«Не подходи, — зажал хозяин нос, —Я слушал бы, коль у тебя во рту быНе сгнили, не испортились все зубы:Нет, замолчи! В лицо мне перестаньДышать — и от меня подальше встань!»За снедью первого раба послав,Второму он сказал: «Неужто правТвой друг, сказавший мне, что ты порочен,Что, мол, к работе склонен ты не очень,И репутация твоя плоха?Я думаю — он сам не без греха?»И раб ответил: «Друг мой очень честен,Характер мой ему вполне известен:Боюсь, его свидетельства точны!К тому же, смотрит он со стороны,А всем известно: смертного судьба —Всё в мире видеть, только не себя.Вот почему гордыню я смиряю,И показаньям друга доверяю.Но я молюсь, чтоб мне при жизни БогПомог исправить каждый мой порок!»Хозяин, этой речью озадачен,Сказал: «Ну что ж, тогда мы обозначимИную тему: ты мне расскажиО свойствах друга — лени или лжи,Дабы потом, как жить мы вместе станем,Я мог бы снисходить к его обманам».Тот молвил: «Друга моего порокВ том, что солгать он никогда не мог.Второй порок: добро — его отрада!Но вовсе не посмертная наградаЕго к творенью блага побуждает:Само добро его и награждает.Хотя и сказано в святом Коране,Что к раю нас ведут благодеянья,Но, может быть, мой друг отчасти прав:Приятней Богу бескорыстный нрав.Похоже на торговлю благочестье,Когда оно живет с корыстью вместе.И третий есть порок в твоем рабе:К другим он мягок, но суров к себе!»Сказал хозяин: «Ты начнешь едва лишьРечь о грехах — и сразу друга хвалишь!Замолкни: мы исследовать должны,Насколько похвалы твои верны.Теперь иди — пройтись тебе пора б!»И тут же возвратился первый раб.Ему хозяин горько улыбнулся:«Ну, хорошо, ты вовремя вернулся:Друг о тебе такое говорил,Что при тебе бы вряд ли повторил!»«Поведай, что же он сказал такое,Чтоб мог я оправдаться пред тобою!»«Во-первых, он сказал, что ты неверный,И, во-вторых, что нет привычки скверной,Которой бы ты не был заражен;И, в-третьих, что чужих ты портишь жен!»Раб зубы сжал, услышав это слово,И стало все лицо его багрово,И крикнул он: «Ах, так! Какой подлец!Что ж, на земле он больше не жилец!Я думал — он и вправду мне приятель,А он — доносчик, жалкий пес, предатель!Я знаю: с детских лет и до сих порОн — мерзопакостник, и лжец, и вор!»Сказал хозяин: «Да, твой друг неправ!Ведь я его и твой проверил нрав.Ты, недостойный всех его похвал,Сей речью сам себя обрисовал.Хоть речь твоя чиста и хороша,Но мерзостью разит твоя душа.Так отойди! С сегодняшнего дняПодальше стой и берегись меня!А он, хоть нечисты его уста, —Зато душа прекрасна и чиста!..»…Пусть кубок и красив, но мы-то пьемНе красоту его, а то, что в нем.Исчезнет красота когда-нибудь,Бессмертна только внутренняя суть.Стареет плоть, к небытию спеша,Но вечно обновляется душа.С ракушкой схож души сокрытый дом,Но не во всякой жемчуг мы найдем.Зачем ты внешней мощи возжелал?Всегда булыжник тяжелей, чем лал.Твоя рука куда сильнее ока,Но взор твой простирается далеко,А вот рукой, длине ее под стать,Лишь то, что близко, можешь ты достать.А что до мысли — от ее игрыПорой зависят целые миры!..