Дорога в Небо. Книга вторая. Цена мечты

– Ты уже большой парень и должен понимать, – чуть усмехнулся в усы пожилой капитан с заправленным за пояс пустым левым рукавом. – Нам придется прослушивать и записывать все твои разговоры. Не заставляй ни в чем не повинных сотрудников заниматься лишней работой.

Славик, стоящий перед ним на вытяжку, только переглотнул.

– Давай договоримся об одном звонке в месяц или даже в два, длительностью не больше получаса. И, не пытайся придумать какие-нибудь обходные варианты: подставные номера, прокси сервера и прочую ерунду. Поверь, кибернетический отдел Комитета работает хорошо. Если что-то такое заметят, офицерских петлиц тебе не видать. Все понял?

– Так точно, – шепотом ответил Славик.

И объяснил старикам при следующем разговоре, что сможет звонить им лишь изредка. Семен Андреевич согласно покивал и хмыкнул:

– Ясное дело. Большой брат не дремлет. Тоталитаризм, однако.

Славик густо покраснел. Слово было знакомое и неприятно было слышать его в адрес своего государства.

Больше на политические темы они не заговаривали. Дедушка был умным человеком и понимал, что этим может испортить внуку карьеру. Хотя, видно было, что иногда он еле сдерживается. Чувствовалось, что Новороссию пожилой человек искренне не любит.

На политзанятиях Славику разъяснили, откуда такое берется и прокрутили фильм о том, как представляют его страну в средствах массовой информации Украины. Со жгучим возмущением, поскрипывая временами зубами и ужасаясь идиотизму и откровенному вранью, воспитанники досмотрели его до конца и Станислав, не выдержав, задал вопрос:

– Товарищ пропагандист, а зачем у нас глушат их передачи? Это же ложь! Любой поймет!

– Частично потому и глушат, – ответил молодой лейтенант. – Вот у вас после часового фильма уже ненависть кипит, правда? Зачем ее подпитывать лишний раз? И так отношение к северному соседу отвратительное. К тому же, я показал вам то, чем власти Украины кормят своих граждан. На нас пытаются вещать совсем другие господа, и, поверьте, делают это очень грамотно. Война давно уже переместилась в идеологию и ведется всерьез. И люди на ней гибнут чаще, чем в пограничных стычках.

Признаться, после таких вот занятий и бесед с представителями «компетентных органов» ехать на Украину было страшновато. Славик чувствовал себя чуть ли не разведчиком в стане врага. Хотя, никаких шпионских поручений ему не давали, наоборот, настоятельно посоветовали ни в коем случае не дразнить вражеские спецслужбы:

– Ты едешь к родственникам, и только, – наставлял его все тот же однорукий училищный особист. – Забудь, что ты курсант. Не ведись ни на какие провокации, отмалчивайся и не вступай в политические споры. Говори только на украинском языке и старайся выглядеть как местный. Можешь даже придумать себе легенду для посторонних, но без фанатизма, и только, чтобы не светить своим гражданством.

Славик последовал этому совету и долго создавал себе искусственную личность. Дело оказалось удивительно увлекательным, а особист даже похвалил паренька за старание и заметил:

– Тебе стоит подумать о сотрудничестве с Комитетом. Если бы не твои блестящие перспективы в военной сфере, я бы попытался тебя сагитировать пойти к нам. Впрочем, одно другому не мешает.

Понятно, что после такой вот идеологической накачки Славик, выходя из автобуса в поселке Пушково, чувствовал гораздо более сильный мандраж чем, когда в Норильск прилетел.

Поселок был довольно большой. Раньше он принадлежал Кировоградской, а, затем, Кропивницкой области Украины. Во время войны несколько раз переходил из рук в руки и был практически стерт с лица земли.

Потом, с солидным куском Крапивницкой области, он отошел к Николаевской республике. В развалинах домов обосновались пограничные секреты и огневые точки. А, когда с северным соседом был установлен шаткий и непрочный, но мир, очень быстро отстроился. Еще бы – один из немногих пунктов перехода границы. С украинской стороны он оброс таможенными складами, гостиницами, корчмами, автомобильными стоянками и прочей инфраструктурой. Переход через границу до сих пор дело долгое и муторное, так что украинские предприниматели старались на этом нажиться. Новоросская часть поселка была гораздо более упорядоченной и даже строгой. Большая пятиэтажная гостиница, пара столовых и таможенный городок.

Славик перешел «на ту сторону» только на следующий день.

Был он тщательно досмотрен, перепроверен по базам данных, коротко допрошен о целях визита и впущен на Украину.

Где попал в на удивление крепкие для его возраста объятия деда.

– Какой ты уже взрослый! – воскликнул Семен Викторович, отстранившись. – Ну, пошли скорее! А то бабка мне через каждые пять минут звонит: «где там мой внук?»

Они уселись в старенький, еще бензиновый, Фольксваген и, мимо зеленых и золотых полей и редких рощиц, доехали до городка Тывров.

То есть городком его назвать было трудно – обычный поселок городского типа с развалинами заброшенных промышленных предприятий, парой десятков облезлых хрущевок и россыпью домиков с обширными огородами.

«Особняк» семьи Руденко расположился на северо-восточной окраине. Через дорогу от него зеленела густая роща. Дом был основательный, хоть и старенький. С большим участком, разбитым на грядки, несколькими фруктовыми деревьями и отгороженным сеткой рабицей курятником.

Сказать, что бабушка Ксения обрадовалась внуку, будет жутким приуменьшением. Славик с головой погрузился в ее любовь и заботу. Пареньку даже не по себе было от этого. Он привык к полной самостоятельности, а тут…

Спасал его только дедушка Семен. Он таскал юношу на рыбалку, водил в рощу, возил по окрестностям.

Одним словом – не жизнь, а сказка. Правда, портили настроение визиты участкового полицейского, которому спустили распоряжение приглядывать за гостем с юга, да косые взгляды, которые Славик время от времени ловил на себе.

Это не удивительно. По телевизору Новороссию постоянно склоняли и изображали как помесь концлагеря с бесчеловечным агрессором. И, если старики еще как-то держались, то молодежь и редкие не уехавшие на заработки на запад люди среднего поколения смотрели на курсанта чуть ли не с ненавистью.

Ну и, разумеется, напрягало то, что все говорили исключительно на украинском языке. Сам Славик тоже перешел на язык Шевченко, который заметно подтянул за последние месяцы. Но происхождение парня все равно распознавали. Продавщицы в магазинах чуть ли не шипели, а подростки пару раз пробовали навалять тумаков. Первый раз Славик, помня наставление особиста, просто убежал, а вот во второй пришлось показать местным, что такое военная подготовка дзержинца. Славик сдерживал себя, чтобы никого не травмировать, и все четверо обидчиков ретировались на своих ногах.

После этого случая дедушка с бабушкой запретили парню выходить в одиночку.

Но, пока Славик еще не угодил под защиту, он все-таки посмотрел на знаменитых украинских проституток. Рядом с поселком был старинный монастырь. Полуразвалившиеся каменные стены и приземистые строения облагородили и смотреть на них привозили туристов.

Стаяла сонная летняя жара. Развалины казались совершенно заброшенными. Ни одного человека в округе. Как раз то, чего и хотел Славик. Он неторопливо осматривал достопримечательность, когда на площадку перед монастырем вырулил большущий и какой-то надутый автобус с тонированным пластиковым монолитом стен и крыши. Дверь с легким придыханием открылась и из прохладного нутра неспешно выбралась группка пестро одетых господ.