Дорогие мои, хорошие!… Стихи друзьям: оды, мадригалы, посвящения, поздравления, тосты, пародии и другие экспромты
Шрифт:
принимай антибиотик,
если грустным станешь, Отик —
антиотик принимай!
Хоть с годами стал ты, Отик,
гладким, как камчатский котик —
это вовсе не беда.
Пусть слегка мы облысели,
есть еще у нас в резерве
и усы и борода!
Будь всегда, товарищ Отик,
прочным, как античный портик,
острым, как кинжал и кортик,
умным, как слоны,
мы в тебя, товарищ Отик,
наш поэт и полиглотик,
просто влюблены!
Потому,
разевай пошире ротик,
пей вино и кушай тортик,
веселись, как в Первомай,
если заболит животик —
принимай антибиотик,
если грустным станешь, Отик —
антиотик принимай!
* * *
В урожайных приметах день,
на уборку — всех школьников, классом…
А у Отика дивный ячмень
прорастает под левым глазом.
Удивительная судьба!
До чего докатилась наука:
на глазах колосятся хлеба,
не хватает морковки и лука!
Наливаются тыквы в ушах,
мягкой пахотой светится рожа,
зарастает горохом душа,
виноградом и рожью.
Мы когда-нибудь отцветем,
ляжем в землю, схоронимся сами,
все мы, Отик, тогда прорастем
ячменями, пшеницей, овсами.
Мы лежим, протянув носки
в годы сталинской солнечной эры,
а над нами стригут колоски
комбайнеры и пионеры.
* * *
Безусловно, большие победы
одержали мы в прошлом году,
но летят над землею мопеды
всем идущим по ней на беду.
Шел ты, думая о поэме,
расцветала метафоры гроздь,
он прицелил по нервной системе,
но попал, к сожалению, в кость.
Если б точно ударил по нервам,
если б смог прокатиться по ним,
в этом деле он был бы не первым,
не вторым и не двадцать вторым.
Чьи мопеды во тьме угрожают
нам на склоне катящихся лет?
В результате врачи обнажают
в тихой комнате тонкий скелет.
Там лежат, как потом на погосте,
как потом под сырою землей
наши кости, родимые кости —
от берцовой и до лучевой.
Если щуриться честно и долго,
то, светясь, проступает из тьмы
наш скелет — новогодняя елка,
на которой подвешены мы.
ТЕЛЕГРАММА
Пятьдесят у нас еще не возраст,
надо долго жить, не волноваться,
чтоб добиться рано или поздно
издавна заслуженных оваций.
Жизнь еще обнимет, приголубит,
будешь у
нее средь самых милых,а друзья тебя, как прежде, любят
и в дальнейшем разлюбить не в силах.
Юрию ОЛО
Лорду-хранителю упийской печати
* * *
Традиции, дай БОКС, не потускнели,
пускай сигнал на расставанье дан,
как наши предки вышли из «Шинели»,
так мы прошли сквозь боксовский диван.
Нам угрожает море вин, салатов,
серьезность трудно сохранить вдвойне…
Пусть антресоли — родина талантов
поплевывает сверху на фойе!
И дело не в отрыве от народа:
сатирики, конечно, за народ,
но такова уж подлая порода
сатириков — им все наоборот!
Одной надеждой БОКС извечно дышит:
восславить злые, нежные слова.
Тот глуховат, кто этого не слышит,
кто сердцем, не ушами глуховат.
Поэт, фотограф и знаток музыки,
могуч, как прежде, вещий твой язык.
Мы все, как зэки, надрывались в ЗИКе,
и временами был «боксером» ЗИК.
Но жизнь скачет на манер футбола,
вас в разные команды развело.
Напрасно я кричу: «Алло, мой Оло!
Алло, мои БОКС! УПИ, алло, алло!»
…Люблю его, судьба моя такая —
технического, поли-, одного…
Давайте сохраняться вертикальней
колонн незабываемых его.
И дай нам БОКС, чтоб мы не потускнели,
пускай сигнал на расставанье дан,
как наши предки вышли из «Шинели»,
так мы прошли сквозь боксовский диван!
Геннадию ПОТАПОВУ
Босому трамваю. Гена, я тебя уважаю!
ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ОБЕЗЬЯНЬЕМ ПИТОМНИКЕ
Послание Геннадию Потапову в Сухуми
Ах, скажите, Потапов,
по жизни потопав,
ощутили вы древнее дыханье Земли?
Мы с историей шли
вдаль от питекантропов,
но куда мы пришли,
но куда мы пришли?
Прав был Гамлет:
распалась времен гидромуфта,
все трамваи, как прежде,
отправляются в Рим,
только нам не попасть туда,
потому что
и не это мы пишем,
и не то говорим.
Ну, так что ж! Мир прекрасен,
нет места изъянам,
жизнь ликует, как в театре
захмелевший худрук.
Передайте, пожалуйста,
всем обезьянам:
я их верный потомок