Дорогой дневник

— Эльф, пей, чего сидишь? — Яна дотронулась до моего плеча. — Смотри, ударник — Холодов Ваня — это парень Лады. У него всегда с собой стремянка. Угадай зачем?

— Зачем? — Пиво брало свое, и я яростно тормозила.

— Чтобы залезать на лесенку, когда они с Ладкой целуются. Иначе не дотягивается! — расхохоталась Яна, и Лада ткнула ее локтем в ребра.

— Заткнись, Яныч! Может, оно и так, зато вы с Лосевым друг другу одинаковые говнодавы покупаете!

Я посмотрела на тяжелые ботинки Лося и точно такие же — на ногах Яны и придвинула свои ноги в черных кедах поближе к дивану. Не хватало еще, чтобы меня тоже начали высмеивать за нашу с Багом одинаковую обувь. Снова приложилась к пиву, и чувство сопричастности теплой волной согрело грудь.

— Ну а Бага ты знаешь, — продолжила Яна. — Баг — он просто ходячее недоразумение. Вымерший вид.

— Ошибка природы, — поддакнула Лада.

“Ошибка природы” в это время сидел на полу и, согнувшись в три погибели над гитарой, менял лопнувшую струну. Он сосредоточился на своем занятии и был так прекрасен, что я невольно залипла. От острого сожаления подступили слезы.

Как по наитию, Баг поднял голову, заметил мой взгляд и подмигнул. Я вздрогнула и густо, позорно покраснела.

— Девчонки, — прошептала я, как только смущение схлынуло. — А что вы думаете про его Машу?

Девочки многозначительно и хмуро переглянулись.

Яна порылась в кармане, выудила оттуда сигареты и закурила.

— А про нее вообще можно что-то думать? Это Баг в ней что-то этакое выискал. Неведомое больше никому.

— Баг — он и есть баг. — Лада тоже потянулась к пачке и щелкнула зажигалкой.

***

В общем, напились мы знатно. Я — так вообще напилась в первый раз.

Господи, как же стыдно. А-А-А-А-А!!!!

Если честно, целостную картину вчерашних событий я пока еще до конца не восстановила: в голове возникают только разрозненные яркие картинки.

Ребята репетировали, мы пили, пели и ржали. Время исказилось, вытянулось и ускорилось. Незаметно все стали родными и близкими, хохотали до слез, братались…

Я крикнула, что жизнь — дерьмо, но мы в тельняшках, задрала толстовку, показала всем свой спортивный лифчик в бело-синюю полоску, и ребята по очереди дали мне “пять”.

Лада пыталась изображать танец живота, но Ваня сгреб ее в охапку и зажал в углу.

Помню, как Баг сидел на полу, прислонившись спиной к радиатору, и пел под гитару красивым голосом:

— …Только шепни: “Пожалуйста”…

Ты — волшебный свет…

И запретов нет…

Только с утра не плачь. — И смотрел на меня. У меня сбивалось дыхание и щипало глаза.

— …Время ушло…

Но, снова пытаясь повторить

Опыты первых фраз,

Я снова тяну за нить.

Трудно смотреть глазам.

Щурясь, ловлю улыбки тех,

Не доверяющих тормозам,

Но кто всех в итоге вытянет

В тот волшебный свет,

Где запретов нет…

Только с утра не плачь.

Веди меня

Дорогой мягких снежных троп,

А цвет седой, такой же белый,

Только уставший.

Держи меня…

Хотя я вряд ли уже побегу.

Нас время трет песком,

И даже куклы становятся старше… ^[10]

Просто я знаю эту песню, и Баг, когда ее пел, был таким… Таким… Уставшим, одиноким, потерянным, любящим… Невероятным. Он мне буквально душу вывернул.

А потом он отложил гитару, подсел ко мне, осторожно взял за подбородок и…

Господи, увы мне, увы… Мы лизались с ним на том самом диване несколько часов кряду. Да так увлеченно, что до сих пор болят челюсти. Пристрелите меня, пожалуйста. Просто прибейте меня. А-А-А-А-А!!!»

***

Срабатывает будильник, и мама тихонько стучится снаружи. Быстро прячу тетрадь под подушку, но не успеваю изобразить глубокий сон и рассекречиваюсь.

— Во сколько вчера вернулась? — заглянув, скорее для порядка осведомляется она.

Скрыв одеялом половину лица и возможный перегар, вдохновенно вру:

— В половине двенадцатого, мам. Мы с одноклассниками гуляли по площади. Разошлись в двадцать два пятьдесят, но я не успела: пришлось очень долго ждать такси.

На самом деле мое возвращение состоялось гораздо позже. Было темно, родители спали.

Однако мама верит моей версии событий — улыбается, спрашивает, чего бы я хотела на завтрак, кивает и притворяет за собой дверь.

А я пялюсь в серый потолок, проглатываю огромный ком вины и едва дышу.

В час ребята отправились ночевать к Холодосу, а нас с Багом понесло на прогулку по ночному городу.

Мы шли, крепко держась за ручки, как пара влюбленных подростков. Болтали о разном, заговаривая в один голос, валялись в сугробах, делали «снежных ангелов» и смотрели на звездное небо. Какое-то время, видимо. Потому что в один из моментов Баг заслонил обзор, и мы снова самозабвенно присосались друг к другу. Я порхала среди этих самых звезд.