Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Я не отчаиваюсь еще въ возвращеніи онаго. Но какое бы ни было осужденіе мое въ замк Гарловъ, любезная тетушка, не откажите мн нсколько строкъ вашего отвта, для увдомленія моего, есть ли надежда получить прощеніе на условіяхъ не столько суровыхъ, какъ прежде мн предписывали, или уже я вовсе оставлена, чего избави Боже!

По крайней мр, любезная тетушка, постарайтесь чтобъ оказали мн справедливость, которую я требовала въ одномъ письм къ сестр моей, въ разсужденіи моего платья и малаго количества моихъ денегъ, чтобъ я не была лишена самыхъ необходимыхъ выгодъ и не принужденабъ была одолжаться тми людьми, которымъ я боле прочихъ не хочу дать надъ собой такого права. Позвольте мн замтить, что когда бы мой поступокъ былъ предумышленной; я бы могла по крайней мр, посредствомъ денегъ и дорогихъ каменьевъ, избгнуть огорченій мною претерпнныхъ, и которыя еще боле умножатся, естьли мое требованіе будетъ отвергнуто.

Ежели вы получите позволеніе принять обьясненія мною предлагаемыя, то я открою вамъ тайны сердца моего, и увдомлю о томъ, что вамъ не извстно.

Когдажъ меня хотятъ мучить, ахъ! скажите имъ, что мученіе мое уже чрезвычайно; однакожъ оно происходитъ отъ собственнаго моего размышленія, а не отъ той особы, отъ которой ожидали многихъ бдъ. Вручитель моего письма иметъ какія то дла, кои должно ему окончить въ одномъ мст недалеко отъ васъ отстоящемъ и вы дайте ему время дождаться вашего отвта и принесть мн его въ субботу по утру, естьли вы меня удостоите такой милости. Сей случай былъ нечаянный. Остаюсь, и проч.

Кл. Гарловъ.

П. П. – Никто не будетъ знать о вашемъ письм, естьли вамъ угодно, что бы то осталось тайной.

Письмо CXXXVI.

АННА ГОВЕ, къ КЛАРИС ГАРЛОВЪ.

Въ субботу 22 Апрля.

Я не знаю какъ толковать поступки твоего втреника; но онъ точно сомнвается, что сердце твое не при-надлежитъ ему: и въ томъ покрайнй мр нахожу я въ немъ великую скромность; потому что ето значитъ тайное признаніе, что онъ того недостоинъ.

Онъ не можетъ терпть слыша твои сожалнія о Египетскомъ Лук, и безпрестанныя укоризны ради твоего побга, и всего того, что ты называеть его пронырствами. Я разсмотрла вс его поступки, сравнила ихъ съ его нравомъ, и нашла, что въ гордости его и мстительности, то есть въ малодушіи, гораздо боле видно довренности и единообразія, нежели мы об воображали. Отъ самой колыбели, потачка употребляемая родными въ разсужденіи одинакаго сына, сдлала его робенкомъ злонравнымъ, прихотливымъ, пронырливымъ, и учителемъ своихъ учителей. Въ большомъ возраст, сдлался онъ повсою, щеголемъ и присяжнымъ волокитою, который не уважаетъ благопристойности, и вообще презираетъ весь нашъ полъ, за погршности нкоторыхъ женщинъ, которые весьма дешево продали ему свою благосклонность. Какъ велъ онъ себя въ твоемъ семейств, имя на тебя подобныя виды? Съ того времени, какъ твой безпутный братъ по случаю сталъ обязанъ ему жизнію, онъ платилъ наглость наглостію и тебя запуталъ въ свои сти, посредствомъ ужаса и хитрости. Какую вжливость ожидать можно отъ человка подобнаго сложенія?
–

Такъ, но что длать въ твоемъ положеніи? Мн кажется, что ты бы должна его презирать, ненавидть… естьли можешь… и вырваться отъ него: но куда скрыться?

А особливо теперь, когда братъ твой выдумываетъ странныя умыслы, и хочетъ сдлать участь твою еще нещастнйшею?

Естьли ты не можешь его презирать и ненавидть, естьли не хочешь его оставить; то теб надо убавить не много твоей суровости. Когдажъ и такая перемна не причинитъ скорой свадьбы, я бы прибгла подъ покровительство его родственницъ. Почтеніе, которое онъ повидимому къ теб иметъ, есть уже достаточная ограда твоей чести, хотябъ и выдумали новое какое подозрніе. Ты бы напомнила ему по крайней мр о предложеніи его, доставить теб въ сотоварищи одну изъ двоюродныхъ сестеръ его Монтегю, что бы провождать съ тобою время въ новой Лондонской квартир, до окончанія всхъ твоихъ подозрній.

Но тмъ обьявишь ты, что уже принадлежишь ему. Я въ томъ согласна. Какоежъ остается теб другое теперь убжище? Злоумышленіе брата твоего разв не увряетъ тебя, что нтъ другаго средства?

И такъ, врь мн, моя любезная, что время отказаться отъ тщетной наджды къ примиренію, которая держала тебя по сію пору въ нершимости. Ты мн признаешься, что онъ предложилъ теб о супружеств весьма ясными выраженіями, о которыхъ ты не упоминаешь; и я вижу, что онъ даже изьяснилъ причины понуждающія тебя принять его предложенія. Въ людяхъ его свойства, которые обыкновенно стараются унижать наше самолюбіе, значитъ чрезвычайное великодушіе, когда говорятъ они, что мы должны ихъ любить, хотя того они не стоятъ, за то единственно, что они насъ любятъ.

Будучи на твоемъ мст, съ такими прелестными осторожностями, которымъ я удивляюсь, можетъ быть не иначе бы сама поступила. Я бы желала безъ сомннія видть неотступность его страстною, но почтительною, прошенія постоянными, и что бы вс рчи и дла любовника стремились къ одной только цли. Однакожъ, естьли бы я подозрвала въ его поведеніи хитрости, или какую медлнность основанную на сомнніи въ моихъ чувствахъ, я бы ршилась, или обьяснить такіе сомннія, или отвергнуть его навсегда. Естьли бы послдній случай сей былъ теб приличенъ, бывъ твоимъ врнымъ другомъ, я бы собрала вс мои силы, что бы доставить теб неизвстное убжище, или что бы раздлять твое несчастіе.

Какой презрительной съ его стороны поступокъ, согласиться съ такою удобностію на твою отсрочку до прізда г. Мордена! Но я опасаюсь что ты была съ лишкомъ строга; ты признаешься, что онъ восчувствовалъ такую непристойность. Естьли бы я была увдомлена его собственными извстіями; то уврена, что бы нашла излишнюю суровость въ твоихъ подозрніяхъ и недоврчивости. Поймавъ его на слов, ты бы пріобрла надъ нимъ такую власть, какую онъ теперь надъ тобой иметъ. Ты знаешь сама, моя любезная, что женщина, упавшая въ подобную сть, должна сносить множество огорченій.

Но на твоемъ мст, съ моею скоростію, я тебя увряю, чрезъ четверть часа, я бы все разобрала и увидла бы ясно все основаніе дла. Его намренія должны быть добрыми или худыми: когда он худы; надо скоре о томъ увриться; естьли же по щастію тому противное, можетъ быть онъ испытываетъ скромность своей жены.

Мн кажется, что я бы также убгала всхъ уличеній могущихъ растравлять досаду, и всхъ укоризнъ касательно старой распри въ разсужденіи нравовъ; особливо тогда, какъ ты еще столько счастлива, что не имешь причины говорить о томъ по собственному опыту. Признаюсь, что великое удовольствіе для благородной души сражать порокъ; но естьли такое сопротивленіе не умста, и естьли порочный расположенъ къ исправленію, сіе не столько послужитъ къ ободренію его, сколько для ожесточенія, и принудитъ его прибгнуть къ лицемрію.

Малое уваженіе его къ умному намренію твоего брата, мн нравится равно, какъ и теб. Бдный Жамесъ Гарловъ. Ето полоумная голова осмливается вымышлять безчинныя предпріятія и дйствовать хитростію, въ то время, когда длаетъ г. Ловеласа главнымъ обвинителемъ за его умыслы? Мошенника остроумнаго, по моему мннію, должно тотчасъ повсить, безъ всякихъ обрядовъ но безумнаго, который мшается не въ свое дло то есть въ злоумышленія, надлежало бы прежде колсовать, а потомъ повсить, коли угодно. Я нахожу, что г. Ловеласъ описалъ Жамеса въ короткихъ словахъ.

Гнвайся естьли хочешь, но я уврена, что такой бдной родъ людей, какъ братъ твой восхищается, доведши тебя до необходимости оставить отцовской домъ, и опасаясь только видть тебя независимою, въ тщеславіи своемъ равняется съ цлымъ свтомъ, и осмливается сражаться съ Ловеласомъ собственнымъ своимъ оружіемъ. Разв ты забыла его торжество, которое ты сама мн описала по извстіямъ твоей тетки, какъ онъ гордился похвалами дерзкой Бетти Барнесъ?

Я ничего не ожидаю отъ письма твоего къ госпож Гервей, и надюсь, что Ловеласъ никогда не узнаетъ содержанія онаго. Каждое твое письмо показываетъ мн, что онъ досадуетъ, сколько сметъ, на твою къ нему недоврчивость. Я бы не мене досадовала будучи на его мст; по крайней мр, когда бы сердце мое свидтельствовало, что я стою лучшихъ поступковъ.