Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Не безпокойся о плать своемъ, если хочешь прибгнуть подъ покровительство его родственницъ. Он знаютъ въ какомъ ты положеніи съ своими ближними, и жестокость другихъ не уменьшаетъ ихъ привязанности къ теб. Касательно до денегъ, за чмъ противишься ты оставляя безполезными мои предложенія?

Я знаю, что ты не станешь требовать своей земли, но дай ему право вмсто тебя требовать. Я не вижу лучшаго средства.

Прости, мой любезной другъ, обнимаю тебя съ обыкновенною горячностію, и возсылаю обты мои о сохраненіи твоей чести и спокойствія.

Анна Гове.

Письмо CXXXVII.

БЕЛФОРДЪ, къ ЛОВЕЛАСУ.

Въ пятницу 21 Апрля.

Уже давно, Ловеласъ, ты играешь роль писателя, а я только твоего покорнаго читателя. Я не безпокоился, сообщать теб мои замчанія о успхахъ и цли твоихъ прекрасныхъ изобртеній. Со всмъ твоимъ тщеславіемъ, достоинства несравненной и прелестной Кларисы, будутъ для нея защитою и безопасностію; но теперь, какъ я тебя вижу столь щастливаго въ твоихъ хитростяхъ, что ты ее уговорилъ къ отъзду въ Лондонъ, и выборъ ее направилъ на такой домъ, котораго жители успютъ утушить въ теб и послднія честныя чувствованія раждающіися въ ея пользу, теперь, я считаю за долгъ приняться за перо, и объявляю теб откровенно, что я длаюсь защитникомъ Клариссы Гарловъ.

Мои побужденія не происходятъ отъ добродтели, а когда бы и то было, какое впечатлніе могутъ он сдлать въ въ твоемъ сердц по сей причин?

Такой человкъ, какъ ты не боле былъ бы тронутъ, естьли бы я ему представилъ, какому подвергаетъ онъ себя мщенію обижая двицу такого нрава, знатности и породы, какъ Кларисса.

Великодушіе и честь не могутъ также дйствовать надъ людьми нашего рода въ пользу женщины, когда они считаютъ весь женской полъ за добычу имъ принадлежащую. Честь, въ нашихъ мысляхъ, и честь, въ общемъ соглашеніи, суть дв вещи весьма несходныя.

Какаяжъ моя причина? Дйствительно, Ловеласъ, одна истинная дружба, которую я къ теб имю. Она меня побуждаетъ защищать самаго тебя, и твое семейство, когда ты самъ принужденъ отдать справедливость сей прекрасной двиц, которая однакожъ заслуживаетъ, что бы ея польза прежде всего привлекла твое вниманіе.

Въ послднемъ моемъ свиданіи съ твоимъ дядею, етотъ доброй человкъ меня усильно просилъ употребить вс мои способы надъ тобой, что бы ты согласился подвергнуть себя подъ иго супружества, и подтверждалъ свои прошенія фамильными причинами, которыя мн показались такъ важными, что я ихъ долженъ былъ одобрить. Я зналъ, что твои намренія на ету удивительную двицу были ея достойны. Я о томъ уврилъ Милорда М… который однакожъ очень сомнвался, потому, что ея семейство съ тобой худо поступало; но теперь, какъ твое волокитство обратилось совсмъ въ другую сторону, я хочу тебя убждать другими размышленіями.

Естьли ты судишь о совершенствахъ Клариссы по собственному своему свидтельству и всеобщему, гд найдешь ты женщину ей подобную? За чмъ покушаться на ея добродтель? Какая нужда въ опытахъ, когда ты не имешь ни малйшей причины къ сомннію? Я полагаю себя на твоемъ мст съ намреніемъ жениться: ежели бы я имлъ такія предпочтительныя чувствія, какъ ты имешь къ етой женщин, зная ихъ полъ, какъ мы его оба знаемъ; я бы боялся испытывать дале, опасаясь успха, а особливо, естьли бы былъ удостовренъ, что никто не иметъ боле въ душ добродтели.

Примчай также Ловеласъ, что опытъ не справедливъ, потому, что онъ не взаимный. Разбери дальновидность твоей злости и хитростей; уважь случаи раждающіяся безпрестанно противъ ея воли, до тхъ поръ, пока ея семейство будетъ дйствовать по расположеніямъ твоей головы изобильной въ злоумышленіяхъ. Разсмотри, что она безъ покровительства, что домъ, въ которой ты ее привезешь, наполненъ твоими соумышленниками, молодыми двицами хорошо воспитанными, прекрасными, проворными, и обманчиваго вида, которой трудно проникнуть, когда они себя прикрываютъ личиной скромности, а особливо для молодой не опытной особы незнающей города: разбери, говорю я, вс такія обстоятельства, и скажи мн, какую славу, какое торжество ты себ общеваешь, когда успешь ее прельстить? ты, человкъ рожденный для волокитства, исполненной выдумками, твердый, безъ угрызеній совсти, способный ожидать случая съ терпніемъ; человкъ, считающій за ничто клятвы, которыя длаетъ женщинамъ; невинная жертва привязанная къ своимъ общаніямъ, слдовательно расположенная по себ хорошо думать о другихъ. Я сочту за чудо, естьли она избгнетъ и отъ искусителя, и отъ искушенія, окруженная такими стями. Впрочемъ, когда и нашъ полъ такъ слабъ безъ всякихъ обольщеній, я не знаю, для чего столько требуютъ отъ женщинъ, которые родились отъ тхъ же отцовъ и матерей, и составлены изъ того же тла, съ одною разностію только воспитанія, и какую великую славу находятъ въ побжденіи ихъ?

Ты спросишь у меня, не можетъ ли быть другаго какого Ловеласа, который бывъ прельщенъ ея красотою, предприметъ восторжествовать надъ нею?

Нтъ, я отвчаю. Сличая все, сложеніе тла, разумъ, богатство, нравы, невозможно быть другому подобному теб человку. Ежели бы ты думалъ, что природа сотворила теб соперника, я знаю твою діавольскую гордость, что тогда бы ты меньше себя почиталъ.

Но я хочу говорить о господствующей твоей страсти, о мщеніи; ибо любовь, (и какая любовь можетъ быть у развратниковъ?) занимаетъ только второе мсто въ твоемъ сердц, какъ я теб часто доказывалъ, не смотря на твое противъ меня бшенство. Какія подлыя причины, мстить любовниц за то, что теб стоило много труда похитить ее! Я охотно соглашаюсь, что оставшись, она была въ опасности сдлаться женою Сольмса; пропуская также ея условія, которыя ты умлъ хитро обратить противъ нее самой, и предпочтеніе оказываемое ею къ двичьему состоянію. Чтожъ ето иное, какъ одни подлоги? И за чмъ не благодаришь ты тхъ, которые почти бросили ее теб на руки? Въ прочемъ все, что ты ни приводишь къ оправданію твоего опыта, не иметъ ли основаніемъ неблагодарность и противорчіе, когда ты опасаешься погршности, которая можетъ случиться только въ разсужденіи тебя?

Но что бы уничтожить вс твои неосновательныя причины такого рода, я спрашиваю у тебя, что бы ты думалъ о ней, если бы она добровольна ушла съ тобою? Можетъ быть ты больше любилъ бы ее въ званіи твоей любовницы; но что бы быть женою, отречешься ли ты, что она и въ половину столько бы теб не нравилась?

Что она тебя любитъ, со всею твоею злостію и зврствомъ, я не вижу причины о томъ сомнваться; однакожъ какую власть должна она имть сама надъ собой, когда доводишъ иногда до сомннія такое проницательное самолюбіе, каково твое? Быть притсненной съ одной стороны своимъ семйствомъ, съ другой привлекаемою знатностію твоей фамиліи, гд каждой ее желаетъ и почтетъ за честь ея союзъ?

Можетъ быть ты подумаешь, что я удалился отъ цли, и что защищаю боле сторону твоей красавицы, нежели твою собственную. Никакъ нтъ. Все что я ни сказалъ, больше клонится къ твоей польз, нежели къ ея; но тому, что она можетъ сдлать твое щастіе, но съ ея кроткимъ нравомъ, почти не возможно, что бы была сама тобой щастлива.

Не нужно изъяснить моихъ причинъ; я знаю твою чистосердечность, что ты въ такомъ случа удобно согласишься на мое мнніе.

Въ прочемъ, хотя я беру сторону женидьбы, ты знаешь, что я самъ не весьма наклоненъ къ сему состоянію; я никогда еще о томъ не думалъ. Но какъ ты послдній твоего имени, какъ твоя фамилія занимаетъ отличныя степени въ Королевств, и какъ ты самъ щитаешь себя осужденнымъ когда нибудь къ супружнему рабству, то скажи мн, можешь ли ты надяться найти впредь подобной сему случай, который въ твоихъ рукахъ? Двица, которая своимъ рожденіемъ и богатствомъ стоитъ твоей знатности, (хотя гордость фамильная и твоего собственнаго сердца заставляютъ иногда тебя говорить весьма не прилично о прозваніяхъ, которыя теб не нравятся); красота, которой удивляется весь свтъ; и вмст, особа привлекательная своимъ благоразуміемъ и добродтелью.

Если ты не изъ числа тхъ низкихъ душъ, которыя предпочитаютъ потомству собственное свое удовольствіе; то не долженъ откладывать свадьбу твою до срока людей развратныхъ, то есть до срока времени, когда лта и болзни истощатъ тебя. Вспомни, что ты подвергаешь память свою справедливымъ укоризнамъ законныхъ твоихъ потомковъ, за то, что далъ имъ нещастное бытіе, которое они принуждены будутъ подать бднымъ своимъ послдователямъ, и которое уполномочитъ весь твой родъ, если бы онъ скоро не прескся, проклинать тебя до самыхъ поздныхъ поколній.

Сколько мы ни порочны въ глазахъ исправленнаго свта; однако неизвстно, останемся ли мы таковыми безвозвратно. Хотя мы видимъ вру противурчущую, но еще не вздумали составить такихъ законовъ, которые бы согласовались съ нашею жизнію. А которые уже сдланы, кажутся намъ презрительными, что мы не унижаемся даже до сомннія. Однимъ словомъ, мы вримъ будущему наказанію и награжденію; но съ великою молодостію и здоровьемъ, надемся, что будетъ довольно времени къ раскаянію: что значитъ чисто по Аглински, (не обвиняй меня въ строгости, Ловеласъ, ты самъ иногда таковъ,) что мы желаемъ жить для чувствъ до тол, пока он будутъ въ состояніи намъ служить, а что бы оставить грхи, мы ожидаемъ, что бы удовольствіе насъ оставило. Какъ! неужели твоя прекрасная любовница будетъ наказана за великодушныя ея старанія ускорить твое исправленіе, и за то, что она желала видть надъ тобой опытовъ прежде, нежели вручить себя?