Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Заключимъ. Я тебя заклинаю разсмотрть, что ты предпринимаешь не сдлавъ шагу впередъ. Ты входишь въ новый путь. По сію пору виды твоихъ поступковъ такъ прикрылись, что ежели бы она усумнилась о твоей чести; то ты не будешь имть ни малйшаго противъ тебя доказательства. Сохраняй законы честности, въ такомъ смысл, какъ она ее принимаетъ. Ты знаешь, что ни одинъ изъ товарищей твоихъ не будетъ смяться твоей свадьб; а естьли кто найдетъ его страннымъ, потому, что ты самъ часто издвался надъ такимъ состояніемъ; то имешь ту выгоду, что не долженъ отъ него краснть.
Въ субботу 22 Апрля.
Не запечатавъ письма моего въ ожиданіи почтоваго дня, я сей часъ получилъ письмо отъ Осгода, которое
Я полагаю, что скоро увижу тебя въ Лондон, однакожъ надюсь, что безъ Клариссы. – Прощай. Будь честенъ и щастливъ.
Письмо CXXXVIII.
Въ Пятницу 21 Апрля.
Любезная племянница!
Весьма жестоко было отказать нсколько строкъ по прозьб племянницы, которую я всегда любила. Я получила твое первое письмо, но не имла позволенія отвчать, и теперь я нарушаю мое общаніе пишучи къ теб. Какія странныя извстія получаютъ отъ тебя всякой день! Подлецъ, съ которымъ ты находишься, говорятъ, торжествуетъ и ругаетъ насъ безпрестанно. Ты знаешь его неукротимый нравъ. Хотя должно признаться, что ты имешь неоцненныя качества, но для него его обычаи, дороже тебя. Сколько разъ я тебя остерегала! Никогда молодую двицу столько не предохраняли. Кларисс Гарловъ забыть себя до такой крайности!
Теб должно бы дождаться означеннаго дня для общаго собранія твоихъ пріятелей. Естьли бы твое отвращеніе поддержалось; они имли бы снисхожденіе уступить. Какъ скоро я узнала ихъ намренія, тотчасъ теб дала уразумть, хотя темными выраженіями; но кто бы подумалъ… Ахъ! Кларисса! побгъ столь хитрой! столько умысловъ въ приготовленіи!
Ты предлагаешь мн обьясненія. Что можешь ты объяснить? не ухала ли ты, и съ кмъ? съ Ловеласомъ. Чтожъ остается объяснить?
Твое намреніе, говоришь ты, не было ухать. Зачмъ же ты была съ нимъ? Карета въ шесть лошадей, люди на лошадяхъ, все было приготовлено. О! моя любезная; хитрость производитъ другую хитрость; вроятно ли, что бы твоего намренія въ томъ не было? Естьли ты хочешь уврить; то какую должно приписать ему власть надъ тобою? кому? Ловеласу, бесчестнйшему развратнику: надъ кмъ? надъ Клариссой Гарловъ. Неужели любовь твоя къ такому человку сильне твоего разсудка, сильне твоего мужества? Какое мнніе подастъ о теб такая мысль? и какая будетъ изъ того помощь? Ахъ! зачмъ ты не дождалась дня собранія?
Я тебя увдомлю о томъ, что бы тогда происходило. Правда, думали, что ты не воспротивишься прошеніямъ и приказамъ отцовскимъ для подписанія договоровъ. Онъ былъ намренъ поступать съ тобой съ родительскимъ снисхожденіемъ, естьли бы ты не подала новый поводъ къ гнву.,,Я люблю мою Клариссу, говорилъ онъ за часъ передъ ужаснымъ приключеніемъ; люблю ее, какъ жизнь мою. Я стану передъ нею на колени, естьли останется мн одно то средство къ соглашенію ея, что бы меня одолжить,,. И такъ, страннымъ поворотомъ обыкновеннаго порядка, отецъ и мать твоя унизились бы передъ тобою; и естьли бы ты была способна отвергнуть ихъ, они бы уступили теб съ сожалніемъ.
Но ожидали отъ твоего кроткаго и безпристрастнаго нрава, что всевозможное отвращеніе къ одному мущин не произведетъ въ теб такого сопротивленія, развбъ твоя упорность къ другому сдлалась сильне, нежели ты подавала о томъ причину думать.
Когда бы ты отказала подписаться; то вторничное собраніе было бы одинъ только обрядъ. Тебя представили бы всмъ твоимъ пріятелямъ съ небольшею рчью.,,Вотъ двица, прежде столь покорная, услужливая, которая теперь торжествуетъ надъ от"цемъ, надъ матерью, надъ дядьями, надъ пользою и расположеніями цлаго семйства, и которая предпочитаетъ всему свту свою собственную волю; за чмъ? для того, что изъ двухъ мущинъ, она даетъ свою руку тому, который слыветъ въ свт дурными своими нравами,,.
Такимъ образомъ, уступивши теб побду, можетъ быть возсылали бы молитвы къ небу, что бы отвратило слдствія твоего неповиновенія, и еще прибгнули бы къ твоему
великодушію, видя силу должности безъ дйствія, и ты бы получила повелніе выдти еще на полчаса, что бы о всемъ размыслить. Тогдабъ условія были теб поднесены еще разъ какою нибудь пріятною теб особою, можетъ быть твоею доброю Нортонъ. отецъ твой усугубилъ бы свои усилія ей въ помощь. Наконецъ, если бы ты устояла въ своемъ отказ, тебя привелибъ въ собраніе для объявленія онаго. Сдлалибъ исключеніе какимъ нибудь условіямъ тобою предложеннымъ. Позволи ли бы хать для провожденія нкотораго времени у дяди твоего Антонина, или у меня, въ ожиданіи возвращенія г. Мордена; или до тхъ поръ, пока отецъ твой могъ бы сносить твой видъ; или можетъ быть, пока Ловеласъ оставилъ бы во все свои исканія.Въ такомъ расположеніи, какъ я теб представляю отца твоего, который столько полагался на твое повиновеніе, и надялся, что ты будешь тронута его кроткими и нжными убжденіями, не удивительно, что онъ былъ вн себя узнавши побгъ твой; побгъ за благовременно умышленный… Прикрытый твоими прогулками въ саду, притворными попеченіями о птичкахъ, и другими уловками для нашего ослпленія; о! хитрое, хитрое молодое твореніе!
Что касается до меня, когда пришли мн о томъ сказать, я не хотла тому и врить. Дядя твой Гервей также не могъ того вообразить. Мы вс ожидали съ трепетомъ еще какого отчаяннаго приключенія;.одно только казалось намъ еще сего важне; и я совтовала, что бы искали лучше со стороны каскада, нежели у садовыхъ воротъ. Мать твоя упала въ обморокъ, какъ между тмъ сердце ея было раздираемо сими двумя опасностями. Отецъ твой; жалкій человкъ. онъ былъ съ лишкомъ часъ безъ памяти. И теперь едва можетъ слышать произношеніе твоего имени. Однакожъ ты все въ ум его. Твои достоинства, моя любезная, служатъ къ увеличенію твоего проступка. Каждый день, каждый часъ, приноситъ намъ какое нибудь новое оскорбленіе. Можешьли ты ожидать какой милости? Мн прискорбно, но я опасаюсь, чтобъ вс твои прошенія не были отвергнуты.
За чмъ упоминаешь ты, моя любезная, о избжаніи огорченій, ты, которая убжала съ мущиною? Какая жалкая гордость, присвоивать себ еще остатокъ чувствительности!
Я не смю отворить рта въ твою пользу; а боле меня никто не отваживается. Письмо твое представится само собою; я его послала въ замокъ Гарловъ. Ожидай великихъ суровостей. О! если бы ты могла окончить щастливо твое предпріятіе! о! моя любезная! сколько ты сдлала нещастныхъ! Какого благополучія можешь ты сама надяться? отецъ твой желаетъ, чтобъ ты никогда не родилась. Твоя бдная мать… Но за чмъ оскорблять тебя? ужъ нтъ помощи. Ты видно совсмъ перемнилась если твои собственныя размышленія не составляютъ твоего нещастія.
Пользуйся, сколько возможно будетъ, твоимъ положеніемъ. Но ты еще не обвнчана, если я не ошибаюсь. Ты говоришь, что еще властна выполнить все, что захочешь предпринять. Можетъ быть ты сама обманываешься. Ты надешься, что возвратишь доброе мнніе и славу въ мысляхъ твоихъ пріятелей. Никогда, никогда того не будетъ, смотря по видимому; и я думаю, что ни того ни другаго не будетъ.,,Вс твои пріятели, говоришь ты, должны совокупиться съ тобою для испрошенія теб прощенія:,, вс твои пріятели, то есть, вс, которыхъ ты обидла; какъ же хочешь ты, чтобъ они вс согласились въ такомъ несправедливомъ дл?
Ты говоришь, что для тебя будетъ весьма огорчительно видть себя принужденною къ такимъ мрамъ, которыя могутъ сдлать твое примиреніе затруднительнымъ,,. Время ли теперь, моя любезная, опасаться принужденія и затрудненія? Когда бы ты могла ласкаться примиреніемъ, то не теперь случай о томъ мыслить. Надо разсмотрть только глубину пропасти, въ которую ты упала. Естьли я имю не ложныя извстія, можетъ случиться еще кровопролитіе. Человкъ находящійся при теб, разположенъ ли добровольно тебя оставить? Естьли нтъ, кто можетъ отвчать за слдствія? естьли же расположенъ, о Боже мой! что надо мыслить о причинахъ его къ тому побуждающихъ? Я отгоняю такую мысль, зная твою добродтель. Но не правда ли, моя любезная, что ты не замужемъ, и безъ покровительства? Не правда ли, что не смотря на твои ежедневныя молитвы, ты впала въ искушеніе? А сей человкъ не гнусный ли обольститель?