Дождь в полынной пустоши. Книга 2

Девица с овечьей покорностью сносила надругательство. Лишь во взгляде плескалось море отчаяния. Бывает ли его столько у человека? И бывают ли такие слезы?

– Трогали? — потребовал унгриец правды от примолкших тюремщиков.

Чем еще поинтересуется барон, вкладываясь в покупку постельной девки?

– У нас с этим строго? — возмутились и Филло и гриффьер. Недоверие барона их почти обидело.

– Рот открой.

Астред, не понимая, хлопнула глазами.

– Зубы покажи! — подсказал Филло, понимающе ухмыляясь. Ох, срамник, юный саин!

Корки не грызла, - убедился Колин в отменном состоянии полости рта.

– Руки!

Девушка показала ладони. Линии судьбы мозолями не изуродованы.

Хлебушек не тяжко доставался, - еще одно наблюдение унгрийца о прошлой жизни узницы.

– Что просят?

– Тридцать пять, саин, - объявили Колину.
– Девка в самом соку. Была бы бабой, пятнадцать красная цена.

– Вы же говорили дурная.

Астред все равно как её обзовут. Стерпится, переживется, забудется мимолетным сном.

– Так ум для того непотребен, - вывернулся гриффьер не сбрасывать цены. — Нужное в порядке.

– Точно девка?

– Девка-девка. Эсм Лидицэ досматривала. Она везде заглядывает. Ей с клиентами проблемы не к чему.

– Забираю.

На улицу Колин выбрался, обладателем пяти человеческих душ.

– Тебе туда, - указал он направление Мареку. — Через перекресток, шинок.
– Бросил монету на расходы. — Плат девчонке купи, - вторая монета Векке.
– Простоволосая ходит.

Мужик не понял. Поняла женщина. И девочка. Покраснела что мак.

– После в Хирлоф. На Каменный Холм. Не заблудишься?

– Нет, саин, - не допустил Марек и мысли обмана или бегства.

– Спросишь Нумию. Скажешь, барон Поллак прислал. Она устроит. Передашь Йор, сходить с тобой на базар, купить необходимого в дорогу. На десять дней. Опоздаешь или пропадешь, я их сам в бордель сведу. Всех троих, - и буквально прошил взглядом бывшего сидельца.
– Если примут. После меня. Теперь ступай.

Семейство Обринов груженное узлами имущества, побрело выполнять наказ барона.

– Спасибо, саин! — поблагодарила осчастливленная Астред. Достигнув желаемого, она успокоилась и похорошела.

– Спасибо и достаточно. Можешь идти, - огорошили свободолюбивую, птицу.

– Куда саин? — растерялась девушка.

– Куда хочешь. Тебе не сиделось взаперти. Синее небо, вольный ветер, снежинки на ресницы. Как просила. Небо, ветер и снега вволю. Иди.

Колин во многом не соглашался с тринитарием. Во многом, они разворачивались противоположно и не сошлись бы вовек. Сейчас наступил бы момент их поразительного единодушия.

Сколько не ратуй за свободное житье, но без пастухе с хорошей дубиной не обойтись. И не важно, кого выберешь в пастыри отца, короля или бога. Нет дубины, сгонять стадо и отваживать волков — нет и желанной свободы.

– Саин… я думала вы…

– О чем тут думать? Весь мир у твоих ног. Прими мой подарок ко Дню Всех Святых.

– Куда я пойду, саин?
– забеспокоилась еще недавно счастливая Астред. — Мне некуда идти.

– Грустно. Но мне ты за ненадобностью. Так что… Небо… ветер… снег…. Вода в канале.

– Саин, у меня никого нет в этом городе.

– Вернись в Яму, - предложил Колин самый простой и очевидный выход из затруднений.

– Вы бросите меня на улице?! — всхлипнула Астред, на глаза навернулись слезы.

– А что мне помешает поступить подобным образом?

– Я могла бы… для вас….

– Не сомневаюсь — многое. Мыть пол, варить супы, убирать по дому, согревать ночами. Но отчего-то сегодня я непозволительно сентиментален. Идя на поводу, вытащил тебя из клетки, как ты того желала. Теперь пользуйся. Если знаешь, чему себя посвятить.

– Саин…, - Астред снова выглядела жалкой.

На странную пару на мосту, оглядывались прохожие. Останавливались посмотреть. Тихо ругали Поллака. В основном старухи и перезрелые эсм. Униженных и оскорбленных жалко всегда, всем и без всяких на жалость оснований.

– Саин… пожалуйста…., - не отставала Астред от унгрийца. — На первое время. День или два.

– Мы обо всем договорились, - отказал Колин.

– Но саин! Для чего же вы тогда меня выкупили?

– Для чего угодно, но не отвечать на твои вопросы.

– И что мне делать?

– Понятия не имею.

Колин насильно вложил девушке мелкую монетку.

– Заплати Харону*. Поможет обязательно. Перевезет от всех беспокойств, неудобств и неустроенностей.

Момент истины. Проба проб.

– Так и сделаю! — зло выкрикнула Астред, швырнула монету в Колина и ловко перевалилась через ограждение моста. Перестаралась.

Любой другой схватил бы девушку, помешать. Попытался бы остановить, потянулся спасти, повинуясь яростному зову сердца и совести….

Колин проследил падение тела в воду. Место нырка Астред, тот час прогладил перегруженный баркас. На суденышке и не сообразили что произошло.

– Ошибаться в людях, опасный проступок, - объявил унгриец чудовищам из Мрака и Памяти. И был прав. В который уже раз. О ком бы ни говорил, себя не исключал.

Где скрасить свободный часок, как не у знакомого оружейника. В Стальном Лбу унгрийца встретили радушно. Отогрели у жаровни, предложили обжигающего глинтвейна и чудесных сырников с корицей.

– Пунш лучше, - высказал свое мнение юный Кроус.

– От того что сладкий?

– Ага, - облизнулся наследник оружейника и покосился на отца.

– Учту, отведать, - пообещал Колин малолетнему ценителю согревающих напитков.

– Что на этот раз присмотрите? — отвлекся хозяин от подгонки роговой рукояти. Заказчик, с пеной у рта, твердил о нарвале. Кроус не спорил. Нарвал так нарвал. Такого добра на любой скотобойне мешок наберешь, и в море выходить не потребуется.

– Даже не знаю. Отчего-то общение с некоторыми людьми, вызывает нездоровую тягу поиграть с железом.