Дождь в полынной пустоши. Книга 2

– Оба? — Колин склонился к Йор и на самое ухо спросил. — А чего девку слушаются?

– Ручаюсь за них своей честью, - попыталась увильнуть от ответа девушка.

– Расскажешь как-нибудь.

– О чем?

– Отчего твоя честь выше их?

Йор промолчала. Сочла, так будет лучше всем.

Если тоджи думали, на этом разговор закончится, глубоко ошибались. Колин насыпал на ладонь соли.

– Посмотрим, насколько они дорожат твоей честью.

Эсхаг и Техеш не противились, слизнули. Йор осталась стоять в стороне.

– А ты чего, стесняешься?

Зыркнула, разъяренной росомахой. На тоджей. На него. Опять на парней. Вернулась к унгрийцу. Что скажет? Сказал.

– Нос дано зажил? — подивился Колин столь бурным чувствам.

Девушка тяжело задышала успокоиться. Но как тут успокоишься. На губах унгрийца кривая усмешка и легкое кивание головой, отсчитать её вздохи.

Десяти хватит?

Пятнадцать. И Йор лизнула, собирая остатки крупинок.

– Принимается, - объявил Колин. В степи не врут в чужом доме. А отведать соли с руки хозяина и вовсе добровольная кабала. — Получите оружие, лошадей и провиант. Все что требуется от вас, сопроводить моих людей. В бой попадете, рядом станете. На своих наткнетесь, от беды отведете. Один, но должен вернуться. А вам скатертью дорога. Все понятно?

– Да, сардар, - произнесла Йор.

– Языки с дугбой проглотили? — не принял Колин ответа от девушки.

Техеш и с запозданием Эсхаг, склонили голову, в знак понимания.

– Мы услышали тебя, сардар.

– Своди их в Стальной Лоб, подобрать железа. К послезавтра быть готовыми отправиться. И хранит вас Тенгри….

Оба юноши вздрогнули при святом божьем имени. Йор помрачнела в ожидании продолжения. А оно обязательно.

– …И про нее не забудет, если у вас память окоротает…

Девушка понимает не все еще сказано.

– Хотя не представляю, как ей это поможет.

Тоджи со двора, человек во двор. Серым поздним утром, серый неприметный человек. Скорый разговор с ним занял у Поллака немного времени.

– Готовы, саин. На неделе отправляемся.

– Не на неделе, а послезавтра.

– Передам.

– Прихватите двух тоджей.

– Виллен говорил только свои пойдут.

– Пригодятся. Степь не лес, не везде спрячешься. Помогут.

– Ладно бы коли так.

– Спросить чего хочешь?

– Лоханку на гик брать?

– Не трогайте. Только проследите. Где грузится, кто грузит и что грузят. Все подробности. Не вздумайте своевольничать.

– Саин, мы же не дурни последние. Сделаем по уговору.

– С рынком что?

– Умыли рыбников.

– Не перестарались?

– Аккуратно. Как велено. Двоих в смерть. Теперь сутяга начнется. Старшины разбирательство учинят. Сход в Большой Лодке. На кесаря Нагория. Предварительно. Можем потянуть.

– На Нагория, так на Нагория.

Колин сунул серому человечку кошель.

– Лишними не будут.

– Это верно, саин.

С тем псарь и отбыл со двора. Скользнул серой тенью за ворота, и нет его.

После обеда Янамари в сопровождении Нумии отправилась в Глобус смотреть, Пирама и Фисбу. Всю неделю столица с ума сходила по спектаклю. Ювелирам привалило работы. Впечатленный любовной историей народ желал носить и дарить диадемы. Ушел из дома и Колин. Ему предстояло провести время не столь увлекательно. Разницу живописал сам унгриец:,Лучше бы я розмарин жевал.

По-семейному тихий нелюдный зальчик. Пахнет картошкой с мясом, чесноком и пирожками с капустой. Колин сразу, без приглядок и прикидок, подсел к Стейнбеку. Не тянуть договориться. Или не договориться.

– Меня упреждали, ушлый ты паренек, - проронил канальщик, обкусывал здоровый мясной мосол.
– Только подъезды твои не к чему и не о чем.

– Ты сейчас про что?

– Передо мной держать породу не надо, я сам из породистых, - ухмыльнулся Стейнбек. В межзубье набилось жилок и хлебных крошек. Вид — весь рот сгнил.

Может сразу в рожу? — не терпелось Колину максимально быстро получить ясность, не ошибся ли он с выбором. Не взяться ли за Тоффера? Уж больно не хотелось тратить время, подбирая отмычки к рефлектирующей душе беглого баронета. Зачем? Когда существует ключ, который подходит ко всем дверям. И это не золото. Золото как раз не ко всем подходит. Таран. Этот да. Подходит. Не с первой, так со второй попытки.

Стейнбек продолжал вгрызаться в мосол. Смешно вытягивал шею, обнажал зубы. Азартно хрумкал хрящи, с причмоком посасывал мозг. Урчал по-собачьи. Дескать, лучше бы меня не трогали. Кому лучше?

Сытно отрыгнув, канальщик поцыкал порченным зубом, глотнул вина и… продолжил есть, открыто демонстрируя крайнею не заинтересованность ни во встрече, ни в разговоре. Как не рисовался присутствия за столом унгрийца не вытерпел.

– Говори, чего надоть, а то кусок в глотке застревает.

– Скажу, не поперхнешься? — Колин не уступил желанию двинуть канальщика в вымазанное жиром лицо.

– Эка новость. На Китца хвост задрать и меня в то впрячь.

– А впряжешься?

– Не парень, под такое ищи дураков в других местностях.

– Безнадежно?

– Точно так. Даже для такого шустрого как ты.

– Совсем-совсем?

Колин не мог определить, что в их разговоре примечательно Стейнбеку. То, что с ним говорят о смене власти у канальщиков, или видят в нем приемника эту власть взять.

Или с общением беда. Не с кем бедняге словцом перемолвиться. Не перед кем блеснуть душевным совершенством и золотым характером, - находил унгриец иные грани несговорчивости оппонента.

– Не ты первый до такого додумался, - с удовольствием разъяснял Стейнбек.
– А ничего не изменилось. Всех кто пытался, уже черви доели. У Китца в поминальнике отдельно записаны. Знаешь на скольких страницах? Я как-то подглядел. На четырех! Не хочу новую открывать. Так что ступай-ка по-хорошему. Пока.

– Так и я по-хорошему. И тоже пока.

– Видывал и угрожальщиков. Поумней тебя люди. Не наглостью, умом брали. Теперь у Святого Лавра за оградой. Класть некуда. В тесноте в общем. Денег может предложишь? Так напрасно. Волки подачек не берут.

– Кто сказал?

– Я и сказал, - Стейнбек впился в мосол.

– Сразу не берут, а приучат на раз-два. Знаешь как? Бьют. Палкой. День и ночь. Шерсть клочьями летит. Шкура лоскутьями слазит. Лупят, пока животное не начинает прятаться от собственного имени. Имя дают обязательно. После приходит хозяин, поит и кормит с руки. Самые лютые держаться месяц.