Дроны над Сталинградом

Шумилов, нахмурившись, внимательно посмотрел на чертёж. Рядом с ним начальник штаба поднял руку, привлекая внимание:

— Алексей Андреевич, вы говорите, что дрон сможет проводить разведку ночью. А как быть с точностью координат? Смогут ли наши артиллеристы сразу использовать полученные данные?

— Именно это и является одной из задач, — ответил Громов. — Мы разрабатываем систему, которая позволит операторам дронов передавать точные координаты целей сразу на командные пункты. Возможно, это не будет идеальной точностью, но для артиллерийской пристрелки и корректировки огня этого хватит.

Шумилов, просматривая чертежи, повернулся к своим офицерам:

— Товарищи, что скажете? Стоит ли поддерживать эту разработку?

На несколько секунд в помещении воцарилась тишина. Затем начальник артиллерии, невысокий пожилой генерал, слегка прищурившись, произнёс:

— Если мы сможем засекать вражеские позиции ночью, это даст нам огромное преимущество. Немцы привыкли к тому, что наши разведчики работают как правило при свете дня. Если мы начнём их бить ночью, это дезорганизует их оборону. Я считаю, стоит попробовать.

— Вопрос только в том, как быстро товарищ Громов сможет закончить разработку, — добавил начальник штаба.

Громов сразу ответил:

— У нас уже есть базовые прототипы. Я думаю, что в течение нескольких дней мы сможем провести первые испытания. А ещё через неделю запустить в боевые вылеты.

Шумилов кивнул, взвешивая услышанное. Затем, поставив чертеж на стол, он обратился к Громову:

— Хорошо, Алексей Андреевич. Действуйте. Если потребуется помощь или материалы — обращайтесь. Мы обеспечим всё, что вам нужно. Но помните: времени у нас мало. Эта операция должна пройти быстро и эффективно.

Громов кивнул. Ему было понятно, что на него возложили огромную ответственность. Но он знал: успех этих ночных дронов может стать решающим для операции «Кольцо».

*****

При штабе 64-й армии, разместившемся в одном из подвалов бывшего административного здания, Громову выделили отдельное помещение. Рабочие столы, карты, радиостанции, полевые кухонные принадлежности — всё это было сосредоточено в основном штабном помещении. В то время как в выделенной мастерской, расположенной неподалёку, Громов с командой смогли продолжить свою работу, не отвлекаясь на шум и суету центрального управления.

Переезд оказался хлопотным. Вместе с инструментами, чертежами и оборудованием Громов привёз своих операторов. Эти бойцы теперь стали частью его подразделения. Они начали работать как одно целое, даже несмотря на различия в опыте и подготовке. Дурнев, как всегда, взял на себя организационные моменты: контролировал выгрузку ящиков, указывал, где разместить верстаки, и следил, чтобы ничего не потерялось в процессе.

Первым делом Громов осмотрел новое помещение, которое выделили под мастерскую. Это был просторный, но прохладный склад. Здесь раньше хранились запасы продовольствия, а теперь стояли ящики с инструментами, детали будущих беспилотников и даже несколько трофейных радиостанций, привезённых с фронта.

— Помещение как помещение, — буркнул Дурнев. — Главное, чтобы нам работать не мешали.

— Мешать точно не будут, — отозвался Громов, осматривая стены. — Но нам нужен стабильный свет и место для испытаний.

К счастью, штаб армии предоставил всё необходимое: отдельную комнату для работы над электроникой, трофейные радиодетали и нужное количчество аккумуляторов, которые должны были облегчить процесс сборки новой аппаратуры. Всё это стало возможным благодаря повышенному вниманию со стороны командования. Нужны были не просто дроны, а аппараты, способные работать в любое время суток, чтобы предоставлять разведданные для сложных манёвров операции «Кольцо».

Генерал Шумилов несколько раз заглядывал в мастерскую. Он не давал лишних распоряжений, но наблюдал за тем, как идёт работа. Громов понимал: генерал ждал результата, который сможет изменить ход предстоящей операции. Это ощущение ответственности только подстёгивало его.

На следующий день рабочие начали обустраивать помещение: подвесили лампы, организовали места для хранения чертежей. Громов получил новые инструкции от Шумилова: в приоритете были дроны с ночным видением. Генерал обозначил необходимость ускорить разработку, чтобы аппараты можно было использовать уже в первых числах января.

Снова в дело пошли чертежи, найденные линзы, лампы инфракрасного диапазона, извлечённые из трофейной немецкой оптики. Громов вместе с помощниками целый день провёл за столом, обсуждая, как лучше встроить новые детали, чтобы аппараты могли надёжно работать в условиях ночных вылетов.

Среди бойцов, прикреплённых к мастерской, оказались несколько бывших технических специалистов, которые быстро включились в процесс. Они помогали не только с пайкой, но и с испытаниями двигателей, устанавливали более прочные каркасы и проверяли балансировку крыльев. Это позволило ускорить сборку опытных образцов.

К вечеру в помещении мастерской установилась тишина. Остались только Громов и несколько его ближайших помощников. Все остальные разошлись по своим постам. Под светом тусклой лампы Алексей сидел над чертежами. Усталость накрывала волнами, но мысли продолжали работать. Новогодняя ночь была совсем близко, но она ничего не меняла. Вся работа ещё впереди.

Кто-то из операторов, проходя мимо, тихо сказал:

— Завтра Новый год. Не забудьте, товарищ инженер. Хоть бы чаю попили, а то вы уже сутки как не спали.

Громов слабо улыбнулся:

— Спасибо, что напомнили. Только сначала надо всё закончить.

Он снова погрузился в работу. Впереди был бой, и эти аппараты должны были сыграть ключевую роль.

*****

Почти вся 64-я армия встречала Новый год в окопах и на огневых рубежах. Ни о каком празднике, ни о каких особых событиях речи не шло. Снайперы, артиллеристы, связисты — все были заняты своей обычной фронтовой работой. Для них Новый год был просто ещё одной ночью, которую нужно пережить.

Дорога перед мастерской почти погрузилась в темноту. Густые снежные облака заволокли небо, и даже редкие звезды скрылись за толщей облаков. Где-то далеко грохотала артиллерия, но в самой мастерской, за старой кирпичной стеной, было тихо. Громов и его операторы готовились к самому важному испытанию. Новогодняя ночь была выбрана не из-за символизма: просто фронтовая обстановка требовала немедленного тестирования нового прибора ночного видения. Эта разработка, которая могла видеть в абсолютной тьме, должна была стать значительным шагом вперед.