Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

— Поздорову хозяйка, — заметив женщину в выцветшем платье и при спущенном платке, поздоровался милиционер. — Пустите? — больше для порядка спросил он, проходя к ней. — Мы ведь ещё не знакомы. Капитан милиции Извеков. К вашему сыну я…

У женщины сначала брови метнулись вверх, а после в глазах зажглась тревога. Явно, не понимала, зачем её сын понадобился. Даже шаг вперёд сделала, чтобы сына защитить.

— Смотрю крышу в порядок проводите. Хорошее дело, нужное, — капитан сразу же приметил во дворе чёрные сгнившие соломенные вязанки, похоже, только что сброшенные с крыши. Да и у парня к одежде кое-где солома пристала. Значит, точно крышей занимался. — Помощник растёт, хорошо… Равиль Ринатович?

С женщиной всё было понятно — волнуется, не понимает, что происходит. А вот с её сыном что-то было не то.

— Товарищ Биктяков, спрашиваю?

Милиционер прищурил глаза, словно подозревал в чём-то. Больно у парня взгляд ему не нравился — странный, неподвижный, оценивающийся. Никак не мог такой взгляд у обычного дурачка быть. Видел он великовозрастных дурней. Те обычно тихие, запуганные, глаза поднять боятся. А этот совсем другой…

— Так… Отвечать не хотите? Не порядок, — капитан добавил стали в голос. Очень уж ему не понравился подчёркнуто независимый вид, словно какой-то серьёзный и важный человек перед тобой. — С тобой разговаривает представитель советской милиции, слышишь?

После такого обычно люди начинали бледнеть, что-то лепетать в своё оправдание, некоторые сразу за документами лезли. Парень же и не думал ничего такого делать. Просто смотрел на него и молчал, смотрел и молчал.

— Значит, так себя ведете, — угрожающе начал милиционер. Все это ему уже начало надоедать. — А я ведь к вам с повесткой пришел.

Из папки он вытащил небольшой серый листок с подписью военкома и большой синей печатью. Сначала показал его парню, а потом его матери. Женщина сразу в плачь ударилась — глухо зарыдала, заламывая руки.

Извеков поморщился. Так и думал, что у женщины истерика начнется. Кому такое понравиться?

— Вам, Равиль Ринатович, надлежит послезавтра явиться в Торбеево на сборный пункт в военкомате, — милиционер повернулся к парню, протягивая повестку. — Что взять с собой, здесь указано. Вот, смотри: пару белья, перекус на сутки. Лишнего не бери, все получишь по прибытию. Чего молчишь? Слышишь меня?

Капитану показалось, что парень ни слова не понял. Слишком уж лицо у него было невыразительное, спокойное. Ни единой эмоции не читалось. Вряд ли такая реакция могла быть у человека, который только что получил повестка. Ведь не на праздник или в дом отдыха приглашают, а на войну. Неужели Равиль и, правда, дурачок, как про него говорят?

— Это повестка, слышишь? — Извеков показал на бумажку в руках парня. — Тебя призывают в армию. Послезавтра отправишься на сборный пункт, а после обучения — на фронт.

Тут у парня, впервые за все время разговора, что-то изменилось в лице. Явно, появился какой-то интерес.

— Да, да, на фронт отправишься. Понял меня? — еще раз повторил милиционер.

Парнишка переступил с ноги на ногу. Посмотрел на листок с повесткой, помял его пальцами и даже поднес к носу, словно хотел попробовать.

— Я иду в армию? — Равиль вроде как оживился. Встал бочком, смотрел оценивающе. — Фронт — это ведь армия, воины?

Капитан кивнул:

— Только правильно говорить не по старорежимному воины, а по-нашему, по-советски — бойцы Красной Армии. Так что ты, Равиль, будущий боец Красной Армии, которая мощным стремительным ударом разобьет фашистскую гадину. Будешь бить фашиста так, чтобы всю душу из него вытрясти. Понял теперь?

Парень оживал все сильнее и сильнее, что казалось не просто странным, а очень странным. Извеков, конечно, видел воодушевление добровольцев — молодых восторженных пацанов, бывших школьников у военкомата, но здесь все было совсем по-другому. Рафиль, похоже, радовался тому, что его забирают на фронт.

— Фашисты — это враги? Они плохие?

Вопросы у парня были один страннее другого. Ведь, всем известно, что фашисты являются врагами Советского Союза.

— Что за вопросы? — возмутился милиционер. — Мы уничтожим все это фашистское кубло! Понял меня? Уничтожим до самого основания! Раздавим!

— Фашисты плохие… — Равиль несколько раз кивнул. — Значит, их можно убивать… Убивать человеков — это х…

Парнишка не договорил, а капитан задумался о том, что тот хотел сказать. Может имел ввиду, что война это хлопотное дело. Или просто думал выругаться по матери. Кто знает, что в его голове творится. Как говорится, чужая душа — это потемки.

До следующих глав нужно еще немного подождать, а пока…

Зацените историю про ПОПАДАНЦА В ДРУИДА В 1941 ГОДУ.

Деревья и магия против железа и огня!

Глава 6 Я боюсь лишь одного… что врагов будет слишком мало

* * *

П. Торбеево. Железнодорожная станция. Сборный пункт.

Несмотря на ранее утро июньское солнце пекло уже вовсю. Десятки мужчин, прибывших на сборочный пункт, старались спрятаться в тень. Одни вжимались в кирпичную стену военкомата, другие сгрудились под раскидистой кроной двух дубов, третьи облепили крыльцо с длинным козырьком над головой. Прямо на траве, а то и просто в пыли, лежали сидоры, мешки и узелки всех мастей.

Над крышей здания развевалось красное знамя. По всей стене, что смотрела на железнодорожный вокзал, протянулся алый плакат с тревожным лозунгом — «все на борьбу с врагом». Плакаты поменьше призывали «ударить фашиста со всей пролетарской злостью», «раздавить немецкую гадину». Рядом пара пожилых плотников из досок сколачивали трибуну для митинга.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться? — безусый парень, лет девятнадцати — двадцати на глаз, подскочил к угрюмому командиру, широким шагом пересекавшим площадь. Встал перед капитаном по стойке «смирна» и вытянулся, приложив на военный манер ладонь к простой фуражке. Вылитый боец Красной Армии: тело налито силой, в глазах задор. — Женька, ой… Евгений Белоусов! Нас ведь сразу на фронт? В тылу не будут пол года мариновать? Вы, товарищ капитан, прямо ответьте, без увиливаний. Я комсомолец, ворошиловский стрелок, винтовку на зубок знаю. Имею значок ГТО, — парень с гордостью оттянул лацкан пиджака, показывая красно-серебристый кусочек металла на нем. — Мне никак нельзя в тылу отсиживаться.

Машинально козырнув, капитан остановился. Поднял глаза, в которых застыло удивление. Мол, что ты ещё за такой невиданный фрукт.

— … Товарищ капитан, я же говорю, мне сейчас никак в тыл нельзя, — с жаром повторял комсомолец, с напором заглядывая в глаза командира. — У меня ведь брат Митька на самой границе служит. Рядом с Брестом, на заставе. Геройский парень, награды имеет. Представляете, польского шпиона задержал, когда в патруле был. Ему даже внеочередной отпуск дали… Товарищ капитан, вы чего? В глаза что-то попало?

Парень словно споткнулся, заметив, как командир коснулся глаз. Вроде бы даже блеснуло что-то.

— Я не подведу, товарищ капитан. Честное комсомольское, вы ещё услышите обо мне, — он широко улыбнулся. Даже грудь вперёд выпятил, словно уже примерял будущие, ещё не врученные, награды. — Главное на фронт попасть, товарищ капитан. Нечего мне в тылу делать.

Командир же, криво усмехнувшись, хлопнул парня по плечу. Напоследок посмотрел на него так, словно стараясь запомнить.

— Конечно, сынок, конечно. Нечего…